Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он полез в нагрудный карман комбинезона и осторожно— кончиками пальцев, чтобы не испачкать, — извлек оттуда конверт. Джоанна увидела свое имя, надписанное знакомым крупным почерком Мигеля.
— Ну, наконец, — вздохнула она с облегчением, — я уже так беспокоилась!
Джоанна вынула из конверта сложенный вчетверо листок бумаги и, одним взглядом пробежав строчки, просияла в улыбке. Потом перечитала записку снова, медленнее.
— Рада познакомиться с вами, сеньор Эрреро, — сказала она, пожимая руку водопроводчику. — Вы можете уделить мне несколько минут?
— Сколько угодно, сеньорита!
— Только пойдемте… здесь неудобно. Сюда, пожалуйста…
В маленькой угловой гостиной она предложила ему кресло и сама села напротив.
— Вы не могли бы подождать, я хочу написать ответ сеньору Асеведо…
— Передам, почему же нет, — кивнул сеньор Эрреро. — Мы с ним соседи, я живу, прямо против школы.
— Я буду вам очень благодарна… вы курите? — . спохватилась она, придвигая к нему шкатулку с сигаретами.
— Спасибо… я уж свои, покрепче… с вашего разрешения.
Джоанна помолчала, не решаясь спросить о Мигеле— о его здоровье, самочувствии и прочем. По-видимому, они с ним приятели, но все же неловко задавать такие вопросы постороннему.
— Я слышала, сеньора Асеведо переводят в столицу, — сказала она тоном обычной салонной болтовни.
— И не говорите, — махнул рукой водопроводчик, — родители наших школьников жаловаться уж хотели. Любят его у нас, очень любят.
— Да, безусловно…
Ей очень захотелось расспросить об этом поподробнее, но она опять подумала, что это не совсем удобно..
— Так я приготовлю письмо, сеньор Эрреро?
— Пишите, пишите, — кивнул тот, благодушно улыбаясь.
— Прошу прощения…
«Мигель, милый, — быстро писала она, присев к столу, — сейчас уже около одиннадцати, и, вообрази, я только сейчас получила твою записку. Представляешь, как я беспокоилась! Мне уже приходили в голову всякие страшные вещи — настолько страшные, что я даже не скажу тебе, что именно. Слушай, я так и подумала, что ты не можешь приехать из-за отца, — я сегодня убедилась в том, какие у него взгляды, и подумала, что он, конечно, не может питать к тебе симпатий. Ты прав, лучше избегать конфликтов, пока это возможно. Я приеду к тебе завтра, машину оставлю на заправочной станции, чтобы не мозолить глаза твоим соседям. Встреть меня там в 9.00. Сегодня у нас столпотворение — празднуют мой приезд. Расскажу много интересного. Целую миллион раз, навсегда твоя Джоаниа».
— Вы передадите, не правда ли? — спросила она, вложив записку в конверт и протягивая ее водопроводчику. — Не забудете?
— Будьте покойны. А если и забуду, так дон Мигель сам напомнит. Небось уже сидит у меня, дожидается.
— Конечно, дожидается, — кивнула Джоанна и вдруг забеспокоилась: — А вам еще много работы? Может, вы завтра доделаете?
— Да я уж кончил, — улыбнулся водопроводчик, — сейчас еду. Через полчаса буду дома, у меня мотоцикл. Все будет в порядке.
— Вы, пожалуйста, поосторожнее, — сказала Джоанна, пожимая ему руку, — на мотоцикле ночью опасно… Ну, всего хорошего, до свиданья. Большое спасибо, сеньор.
— Не за что, сеньорита, счастливо оставаться. Письмецо ваше передам, не бойтесь…
Водопроводчик ушел. Джоанна спрятала записку Мигеля за корсаж и направилась к себе, сдерживая желание понестись вприпрыжку и запеть во все горло. Ну вот, теперь все стало на свое место, и даже нелепый спор с иезуитом перестал казаться непростительной глупостью. А Леокадия Ордоньо и все остальные— ну что же, они вовсе не такие уж плохие люди… Немного отсталые, да, но это от жизни в глуши. Нельзя требовать передовых взглядов от человека, родившегося и выросшего на кофейной плантации, не так ли? Тра-ля-ля, тра-ля-ля, тра-ля-ля… А все-таки она страшно растолстела, эта Леокадия. Настоящая маната,[25] просто ужас!..
Из открытых дверей на Джоанну обрушились неистовые вопли джаза; стараясь остаться незамеченной, она проскользнула мимо и нос к носу столкнулась с лиценциатом.
— Вы обижаете своих гостей, сеньорита Джоанна, — умоляюще сказал он. — Можно ли быть такой жестокой!..
— Я ходила только распорядиться по хозяйству, не обижайтесь, — быстро сказала Джоанна. — У вас нет сигаретки? Вот спасибо… благодарю вас. Вы уж побудьте с девушками, нельзя оставлять их без партнеров, а я сейчас вернусь.
Гарсиа спрятал портсигар и удалился с кислым видом, а Джоанна вышла на террасу и уселась на широкой каменной балюстраде. Окна ее комнаты в правом крыле дома были открыты настежь, из них падали косые полосы яркого света и лились звуки залихватской песенки, которую голосом кривляющегося мальчишки, мешая английские слова с итальянскими, пела Розмэри Клуни; заглушая радио, время от времени доносились взрывы хохота.
Гости веселятся и без нее — тем лучше. Как не похожа эта молодежь на тех гватемальцев, которые вместе с ней учились в Нью-Йорке! Конечно, и там попадались всякие, но большинство было совсем иными людьми. Они восторженно обсуждали каждую новость с родины, мечтали поскорее начать работать для своей страны. А эти… самая симпатичная из всех — дочь старого Кинтаны, но и она ничем не интересуется, кроме флирта и развлечений…
Джоанна откинулась назад, запрокинув голову и глядя на яркие тропические звезды. Давно она таких не видала — низких-низких, словно развешанных по вершинам деревьев. В Штатах звезды не такие, там они мельче и тусклее.
Соединенные Штаты, ночное небо… Ей вдруг вспомнилось что-то очень неприятное. Джоанна нахмурилась. Что-то неприятное, но что именно?..
Ах, да, эти слова дона Руфино: «…каждую ночь валятся нам на головы, на парашютах «made in USA». Если сопоставить эту фразу с реакцией присутствующих, то не нужно быть очень догадливей, чтобы сообразить, в чем дело. Эти люди получают откуда-то оружие. Но от кого? Не из Штатов же оно высылается! Очевидно, тут действует этот эмигрантский предводитель полковник Кастильо, о котором сейчас столько пишут в газетах. Ну хорошо, эмигранты— пусть, но нашим-то плантаторам что нужно? На что они рассчитывают? На восстание? Идиоты, ни один гватемальский президент не пользовался в стране такой популярностью, как дон Хакобо. Однако парашюты с оружием не выдумка. Неужели дело зашло уже так далеко?.. А ее отец? Какое отношение имеет ко всему этому ее отец? Ведь не может же быть…
Из освещенной двери на веранду вышли двое: Долорес Кинтана с кем-то из молодых людей. Не заметив Джоанны, они обнялись и замерли в долгом поцелуе. Оказавшись в глупом положении невольного соглядатая, Джоанна смутилась и уже хотела кашлянуть, чтобы дать знать о своем присутствии, как из комнат кто-то закричал: «Роберто-о, где тебя носит!» — и благопристойность была восстановлена.
— Скорее возвращайся, я подожду здесь, — громко шепнула Долорес. Ее партнер кивнул и скрылся в доме, и тогда Джоанна торжественно откашлялась.
— Это у тебя ловко выходит, — одобрительно сказала она подскочившей от страха подруге. — Как в кино, жаль не было секундомера. Видна хорошая тренировка.
— Это ты, Джо? — испуганно пробормотала Долорес. — О чем ты, я не понимаю…
— О вашем поцелуе, сеньорита, о чем же еще!
— Что ты, я и не думала целоваться…
— Это бывает, — засмеялась Джоанна. — Не думаешь, и вдруг… особенно в такую ночь, правда? Знаешь, как определяет такие штуки юриспруденция? «Преступление, совершенное в состоянии аффекта, без заранее обдуманного намерения». Это обычно служит смягчающим обстоятельством, так что ты не бойся. Иди сюда, я хочу спросить у тебя одну вещь. Да поближе, я не укушу! Слушай, ты больше меня в курсе здешних дел. Ты слышала, что сказал сего дня за столом дон Руфино?
— Он всегда говорит больше всех. А что именно?
— О парашютах слышала?
— О парашютах… — Долорес помолчала, добросовестно стараясь припомнить. — Нет, не слышала. А что он сказал?
— Еще бы ты слышала, — с досадой фыркнула Джоанна, — ты, конечно, была занята подготовкой почвы для очередного необдуманного поцелуя, правда? Он сказал о каком-то оружии, которое якобы каждую ночь сбрасывают на парашютах. Ты что-нибудь об этом знаешь?
— Ах, об этом… — разочарованно протянула Долорес. — Я думала, что-нибудь действительно интересное… Постой, что мне о нем рассказывали, об этом оружии? Да, это Роберто рассказал, по секрету.
— А, да? Что же именно?
— Ну, что его сбрасывают.
— Вот как…
Джоанна задумалась.
— Ну хорошо, а для чего его сбрасывают? И кто?
— Кто, я не знаю, — Долорес пожала плечами, — а сбрасывают для… ну, как это называется, для самообороны. Ты ведь знаешь, что коммунисты будут убивать католиков и землевладельцев?
- Юные годы медбрата Паровозова - Алексей Моторов - Современная проза
- Поезд прибывает по расписанию - Генрих Бёлль - Современная проза
- Красный Таймень - Аскольд Якубовский - Современная проза
- Зеленый шатер - Людмила Улицкая - Современная проза
- DIMOH. Сказка для детей от 14 до 104 лет - Александр Торик - Современная проза
- Белый кафель, красный крест - Ника Муратова - Современная проза
- Африканский ветер - Кристина Арноти - Современная проза
- Больница преображения. Высокий замок. Рассказы - Станислав Лем - Современная проза
- Красный рок (сборник) - Борис Евсеев - Современная проза
- Пламенеющий воздух - Борис Евсеев - Современная проза