Под навесами рынка Чайковского. Выбранные места из переписки со временем и пространством - Анатолий Гаврилов

нормальный человек сейчас в состоянии либо купить картошку, либо незаметно взять ее у соседа из ящика, что стоит в подъезде, у окна, без замка.

Появились синицы… нет… это воробьи… или все-таки синицы, а по комнате летает моль, но сейчас не до этого, так как выступает Медведев.

– Чем занимаешься?

– Купил хлеб, квас и батарейку для компьютерной мышки.

– Что еще?

– А потом позвонил друг юности и сказал, что я – литературное дерьмо.

– А ты?

– Я поблагодарил его и лег спать.

Сентябрь уж отряхает какие-то свои предзимние отребья. Но строже будь и не забудь сентябрь.

Октябрь, ветрено, холодно. Позвонил другу юности, тот ответил, что занят. Пошел на вечер поэзии, там были люди преклонного возраста. Некоторым стало плохо, их вынесли. Некоторые остались, выпили, их вынесли. Таким, значит, образом.

Осень, осенние блуждания, города и страны, однажды осенью отец не признал во мне своего сына.

Он – художник. Она тоже рисует. Он пишет стихи. Она тоже пытается. Она в него влюблена. Всё ничего, только он – импотент. Они познакомились на кладбище.

Перед посещением театра желательно узнать, где он находится, а также поспать и немного выпить, а также подумать о театре с точки зрения всеобщей концепции и это… как его… а также там не уснуть, не храпеть, не пердеть и прочее.

Свой дом, все удобства, огород, огурцы, помидоры, телевизор, машина, прочее, дочь где-то учится, сын живет в Петербурге. Жена говорит, что еще не жила, но жить дальше что-то не хочется.

Шестое октября 2019 года.

Снег, ветер, купил кукурузный батон, салат «селедка под шубой» и сигареты «Донской табак», а также, как и всегда, боялся переходить дорогу.

Седьмое октября 2019 года.

Погода та же, что и вчера. Ходил к терапевту, он назначил мельдоний и прочел свое стихотворение о радости жизни. Я не стал покупать мельдоний, а купил конопляное масло. Прогноз обещает улучшение погоды. Съел овсяной каши с конопляным маслом, а также – бутерброд с козьим сыром и растворимый кофе, а также некоторое время смотрел в окно на снег, траву и деревья.

Коплю деньги на покупку мотоцикла «Ямаха».

Про спиртное ни слова, так как это похабно, а также кончились деньги.

Утром предупредили, что к нам приближается циклон, да вот уже здесь он, деревья опасно качаются, хотел сходить за хлебом, но решил не рисковать, особенно когда увидел, как соседа подняло и куда-то понесло.

В палисадниках цветы запоздалые, как и все остальное.

Октябрь, хорошая погода, нужно бы прогуляться, но лежишь и вспоминаешь прошлое, но лучше бы не вспоминать.

Сейчас придет человек, которого не хочется видеть. Человек, которому нужно 100 рублей.

Закодировался, устроился на стройку разнорабочим. Работаем по двенадцать часов, без выходных. Таким, значит, образом.

Пропил деньги, которые копил на покупку мотоцикла «Ямаха». Лежу в подъезде. Не могу встать. Кто-то поднял меня и помог мне открыть дверь. Перебрал я, однако, сегодня. Но вот я и дома. Диван, спать.

Выгорело, пожелтело, почернело. Уж заползает в неошкуренные бревна, где превращается в анаконду. Флейтист дует мимо флейты, пианист стучит по инструменту молотком. Пчела ползает по бумажным цветам. Жених на свадьбе теряет сознание. Впрочем, нужно вынести мусор и сходить за картошкой и водкой.

«Денег нет, но вы держитесь». Мы, собственно, держимся, чего и вам желаем. Я держусь за счет белых грибов, которые выращиваю дома, которые идут в рестораны, которые подаются любым гражданам всех стран вне зависимости от ничего.

Иран, оказывается, очень древняя страна.

Купил перец и свино-говяжий фарш, сосед подарил два переспевших кабачка, прилетели синицы, кричат вороны и галки, а послезавтра ожидается снег.

Иногда трудно выйти куда-то, так как трудно надеть ботинок.

Черный ледокол набрасывается на голубые горы льда, и осколки льда веером драгоценных камней вспыхивают в голубом небе. Впрочем, октябрь, дождь, холодно, водка.

Являются люди, которых уже нет.

Приходил N. Говорили о политике, философии, музыке, земледелии, прочем. Пили водку и кофе. От меня он ушел в моих ботинках.

Никогда не брал взяток, так как никто не давал.

Иногда путаешь день с ночью, и все магазины закрыты, и даже ночной магазин почему-то закрыт, и ни машин, ни людей, и только Альцгеймер.

Чьи-то ноги торчат из осенних кустов. Ноги в черных ботинках. Устал человек, отдыхает. Сейчас можно, еще не зима.

Дни проходят торжественным маршем и уходят за гаражи, где безобразничают и обсуждают детали убийства дня предстоящего.

США. Мы знаем тебя, ты – нас. Ты помнишь наших руководителей, мы – твоих. Ай эм сорри, если что не так.

Мы высоко возвышаемся над другими и поэтому видим дальше, чем все остальные.

Олбрайт, госсекретарь США

Ну ты, говно, ты долго еще будешь тут позитивничать? Смотри, доиграешься.

Был я один у своих незабвенных родителей. Они делали все для меня. Ну, учился, где-то работал, на ком-то женился. Занимался сочинительством прозы, поэзии, квасил. Толком нигде не работал, на иждивении был. Еще раз женился, занимался стихами, квасил. На иждивении был. Не был никем признан. Мне уже все равно.

Ничего нового кроме того, что жизнь страшна в ожидании смерти.

Темно. Он куда-то идет. Падает, куда-то ползет. Блюет, идет, падает, ползет. Пить надо меньше. Это известно. Лежит и смотрит на звездное небо. Звезды, черные дыры, протуберанцы, прочее. Сейчас это ничего не значит. Сейчас – доползти домой.

Я не против полиции, я просто боюсь ее.

Октябрь. Ты помнишь. Да и вы помните. Впрочем, в ожидании мастера по вскрытию замков. И вот он пришел и сделал. И теперь у нас новый замок, код 16. Так что это… как его… посторонним вход воспрещен. Чай зеленый, печенье «Привет».

Больница, палата. Из окна видны река и заречные дали. Бронхиальная астма. Дышать кислородом. Кого-то уже выписали, кто-то умер. Осень, клены, прочее.

Минус пять. В парке можно встретить лосей. Полиция задержала восьмерых хакеров. Кто-то предложил перенести Госдуму в Суздаль. Где-то обнаружились неопознанные тела. Минус пять. Падает снег.

После долгих морских скитаний он вернулся домой и построил дом в виде корабля, и по ночам он поднимается на верхнюю палубу и кричит «SOS».

Он где-то родился, учился, женился, что-то сочинял, где-то публиковался, жить надоело, хорошо бы уйти, а страшно.

В медленном течении