Твоя навеки - Санта Монтефиоре

— Пусть моя жизнь будет долгой и счастливой, — проговорила она.

— Как странно просить о таком в нашем возрасте, — поморщив нос, произнесла София.

— Нельзя принимать все как должное, — серьезно заметила Мария.

— О, Бог ты мой, да ты, кажется, слушала проповеди моей матери? Наверное, сейчас ты поцелуешь распятие.

Мария рассмеялась, когда София изобразила на своем лице благочестивое выражение и перекрестилась.

— Санти, а ты будешь загадывать желание? Давай же, не отступай от традиции!

— Нет, я в девчоночьи игры не играю.

— Да пожалуйста, — бросила София. — Вы чувствуете запах эвкалипта? — Ее щеки раскраснелись. — Если бы я потерялась на море, и до меня каким-то чудом донесся этот божественный запах, я разрыдалась бы от желания попасть домой.

Она мелодраматично вздохнула.

Санти сделал выдох, пуская дым колечками.

— Я согласен, потому что этот запах всегда напоминает о лете.

— Я не слышу никакого запаха, все перебивает запах «Мальборо», — пожаловалась Мария, отгоняя рукой дым от сигареты Санти.

— Не надо сидеть внизу, — парировал он.

— Нет, Санти, это тебе не надо наверху!

— Ладно-ладно, — примирительно сказал он, и его светлые волосы упали на лоб. Они втроем улеглись на ветках, с нетерпением ожидая появления первых звезд на сумеречном небе.

Пони фыркали и переступали с ноги на ногу в тени развесистого дерева, терпеливо отмахиваясь от мух и москитов. Наконец Мария предложила отправиться домой.

— Скоро совсем стемнеет, — взволнованно проговорила она, седлая своего пони.

— Мама убьет меня, — вздохнула София, живо представляя, как разъярится Анна.

— И всю вину снова переложат на меня, — застонал Санти.

— Ну, Сантьяго, ты взрослый, ты должен заботиться о нас.

— Если твоя мама выйдет на тропу войны, Софи, то ее ничто не остановит. Мне бы не хотелось иметь к этому отношение.

Анна была известна своим крутым нравом.

София вспрыгнула на пони и уверенно повела его сквозь темноту.

На ранчо они отдали пони старому Жозе — старшему гаучо. Прислонившись к забору, он потягивал матэ из серебряной бомбильи. Жозе сидел с видом человека, который привык ждать и, для которого время имело второстепенное значение. Он с легким неодобрением покачал седой головой.

— Сеньорита София, ваша мама звонила нам весь вечер, — сообщил он. — Время такое опасное, что надо быть осторожным.

— Дорогой Жозе, не нужно так волноваться, ты ведь знаешь, что мне все сойдет с рук! — И она со смехом убежала вслед за Марией и Санти.

Как и ожидала София, Анна была в бешенстве. Увидев дочь, она выскочила, словно черт из табакерки. Анна махала руками так, как будто не могла себя контролировать.

— Где ты была?! — требовательно спросила она, и лицо Анны как будто бы слилось с цветом ее рыжих волос.

— Мы поехали покататься и забыли о времени. Я прошу прощения.

Августин и Рафаэль, ее старшие братья, лежали развалившись на диванах и насмешливо посматривали на сестру.

— Над чем вы смеетесь? Августин, не подслушивай! К тебе это не имеет ни малейшего отношения.

— София, какая же ты лживая, — не унимался он.

— Рафаэль, Августин, это не предмет для шуток, — отрезала мама, волнуясь.

— Немедленно отправляйтесь в свою комнату, сеньорита София, — добавил Августин.

Анна не была настроена шутить. Она взглянула на мужа, ожидая от него поддержки, но Пако обратил все внимание на сыновей, обсуждая предстоящий матч. Дедушка О'Двайер громко храпел в кресле, да от него бы все равно нечего было бы ждать помощи. Как обычно, Анну оставили одну, когда надо было внушить дочери понятие о приличиях. Она повернулась к Софии с хорошо отрепетированным видом мученицы и отправила дочь в комнату, лишив ужина.

София нисколько не смутилась и ушла в кухню. Как она и надеялась, Соледад оставила ей тарелку горячего супа и вкусное жаркое.

— Пако, почему я никогда не могу рассчитывать на твою поддержку? — упрекнула Анна своего мужа. — Почему ты всегда принимаешь ее сторону? Я не могу справиться с этим сама.

— Моя любовь, ты так устала. Отчего бы тебе не отправиться в постель пораньше?

Пако взглянул на ее мрачное лицо. Он искал в ее чертах следы той девушки, на которой женился, и не мог понять, почему Анна боится быть самой собой. Где-то в пути он потерял ее и сомневался в том, что ему когда-нибудь удастся найти ее снова.

Ужин прошел в неловком молчании. Анна хранила обиженное выражение лица. Рафаэль и Августин обсуждали с отцом завтрашний матч так, словно мамы не было за столом. Похоже, все забыли, что отсутствовала София. Пустое место за большим обеденным столом уже становилось привычным делом.

— Роберто и Франциско Побито — наши главные соперники, — сказал Рафаэль с набитым ртом.

Анна хотела сделать ему замечание, но вовремя сдержалась, напомнив себе, что ее сыну уже двадцать три года.

— Они будут сидеть на хвосте у Санти, — подняв взгляд, обронил Пако. — Он лучший игрок в команде. Это означает, парни, что на вас лежит большая ответственность. Вы понимаете, о чем я говорю? Августин, тебе придется постараться. Очень постараться.

— Не беспокойся, папа, — ответил Августин, переводя взгляд маленьких карих глаз с отца на брата и желая продемонстрировать свою искренность. — Я не подведу вас.

— Надеюсь, потому что иначе я выставлю на поле вашу сестру.

Пако наблюдал, как сын недовольно поморщился, трудясь над телячьей отбивной. Анна громко вздохнула и покачала головой, но Пако даже не заметил этого. Поджав губы, она продолжала есть, храня молчание. Анна не без сопротивления приняла тот факт, что ее дочь играет с мальчиками в поло, однако мирилась с ним только до тех пор, пока это оставалось внутрисемейным делом. Про себя Анна решила, что только через ее труп София выйдет на поле, где будет играть семья Побито.

В это время София нежилась в теплой ванне, наполненной искрящейся белой пеной. Она лежала и думала о Санти, понимая, что думать так, как думала она, греховно и неправильно, ведь речь шла о ее кузене. Падре Джулио, наверное, сурово осудил бы ее, если бы знал, какие мысли приходят ей в голову и что все ее тело отзывается на них страстным желанием. А ее мать, наверное, только перекрестилась бы и добавила, что такого рода страсть противоестественна. Для Софии же не существовало желаний более естественных.

Она представляла себе, как они целуются. Ей хотелось красок, эмоций, но фантазия подводила ее. Дело в том, что София никогда ни с кем не целовалась. Ну, только однажды. Она поцеловала Начо Эстраду на игровой площадке, потому что проспорила, но это не засчитывается как настоящий поцелуй. Ведь когда люди любят друг друга, они целуются иначе. Она закрыла глаза и представила себе лицо Санти, его полные губы, тронутые улыбкой, полуоткрытые в ожидании сладкого мига. София вспоминала его зеленые глаза, пристально глядящие на нее. Дальше наступал момент пустоты, поэтому она просто отматывала пленку назад и начинала игру заново, пока вода в ванной не остыла, а подушечки пальцев не сморщились до такой степени, что кожа напоминала старую морщинистую игуану.