Твоя навеки - Санта Монтефиоре

— Иди-иди, если у тебя хватит сил не дышать в ее присутствии, иначе тебе придется «наслаждаться» исходящим от нее запахом. О, вот оно, — воскликнула она, нащупав наконец свежую отметину.

Зарубка была похожа на белый шрам от старой раны.

К ним присоединилась раскрасневшаяся от усердия Мария. Ее каштановые волосы падали ей на плечи закрученными локонами, прилипая к поблескивающим круглым щекам.

— Только посмотрите, какой вид! Это что-то потрясающее! — охнула она, глядя вокруг.

Но ее кузина потеряла всякий интерес к пейзажу и внимательно исследовала кору дерева.

— Я думаю, что вот эта была моя, — заключила она, приглядываясь к ветке над головой Санти. — Точно, это моя. Это мой знак, видите?

— Может, полгода назад это и был знак, но сейчас он выглядит как обыкновенная метка, — ответил Санти, подтягиваясь вверх.

— Я нарисовала звезду, потому что очень хорошо рисую звезды, — ответила она с гордостью. — Эй, Мария, а где твоя метка?

Мария, осторожно переступая, направилась в сторону кузины, перебралась к Санти и села на нижнюю ветку поближе к стволу. Она с ностальгией потерла пальцем ствол, отыскивая свой знак.

— Я вырезала изображение птицы, — сказала она, улыбнувшись.

— А что это должно означать? — спросила София, уверенно спрыгивая вниз.

— Если я скажу, вы будете смеяться, — робко ответила Мария.

— Не будем, — заверил ее Санти. — А желание исполнилось?

— Конечно, нет, оно никогда не исполнится, но все равно останется самым заветным, — сказала Мария.

— Ну? — поторопила ее София, заинтригованная тем, что кузина не хотела открыться им.

— Хорошо, я скажу. Я попросила красивый голос, чтобы я могла петь под мамину гитару, — произнесла она, поднимая на них взгляд своих карих глаз, и увидела, что Сантьяго и София смеются.

— Значит, птица означает песню, — широко улыбаясь, заключил Санти.

— Наверное, так, хотя я нарисовала ее не только по этой причине.

— Так зачем же?

— Потому что я люблю птиц, а, когда я загадывала желание, на дереве сидела одна пташка. Она была так близко. Такая великолепная. Ты знаешь, папа всегда говорил, что знак не имеет никакого отношения к тому, что ты загадываешь. Главное — сделать зарубку. Ладно... Моя птичка не такая уж смешная. Это было год назад. В то время мне было всего четырнадцать лет. Если вас так смешит моя птичка, то давайте, рассказывайте о своих желаниях!

— Я загадывала, чтобы папа разрешил мне сыграть за команду Санта-Каталины, — заносчиво ответила София, ожидая реакции Санти, которая последовала незамедлительно.

— Кубок Санта-Каталины? Да брось ты! Будь же серьезнее! — удивленно воскликнул он, сузив свои зеленые глаза.

— Я серьезна, как никогда, — проговорила она с вызовом.

— Так что же означает звезда? — спросила Мария, отряхивая рубашку от мха.

— Я хочу быть звездой поло, — небрежно произнесла София, как будто сообщала о том, что мечтает стать медсестрой.

— Звезда! Да ты просто ничего другого не умеешь вырезать. Мария у нас единственная, кто может похвалиться способностями художника. — Он откинулся на ветку и хмыкнул. — Кубок Санта-Каталины! Ты еще ребенок!

— Еще ребенок? Да что ты себе позволяешь?! — резко ответила она, притворяясь рассерженной. — Мне в апреле исполняется шестнадцать. Еще три месяца, и я стану взрослой женщиной.

— Софи, ты никогда не будешь женщиной по одной простой причине: потому что ты никогда не была девочкой, — намекая на ее мальчишеский характер, произнес Санти. — Девочки — они такие, как Мария. Нет, Софи, ты никак не тянешь на девочку.

София наблюдала за ним, когда он свесился с ветки. Его поношенные джинсы висели на нем так, словно готовы были в любой момент свалиться, а футболка задралась, обнажив плоский загорелый живот и тазобедренные суставы, которые выпирали так, словно Санти голодал, хотя никто не ел так много. Он всегда буквально набрасывался на еду. Софии хотелось провести пальцем по его коже и пощекотать. Она могла воспользоваться любым предлогом, чтобы только коснуться его. Они много времени проводили вместе, и, когда их тела соприкасались, София приходила в трепет. Она не ощущала его тела уже больше двух часов, и желание было нестерпимым.

— Где же твоя отметка? — спросила она, снова привлекая к себе его внимание.

— Я не знаю, да мне все равно, потому что это такая ерунда.

— Нет, не ерунда, — в один голос закричали девушки.

— Помнишь, как папа заставлял нас каждое лето делать зарубки? — сказала София.

— Взрослые сами так делали, когда были детьми. Я уверена, что если мы хорошенько поищем, то обязательно найдем их зарубки, — с энтузиазмом воскликнула Мария.

— Нет, Мария, они исчезли. Они пропадают через год, максимум через два, — со знанием дела сообщил Санти. — В любом случае, должно произойти чудо, чтобы Пако разрешил тебе выступать в кубке Санта-Каталины.

Он снова начал смеяться, поддерживая живот, словно давясь от смеха при одной только мысли, что у его кузины могут быть такие амбиции. София ловко спрыгнула с ветки, приземлившись рядом с ним, и начала щекотать его, так что, в конце концов, он закричал.

— Софи, не делай этого! Мы же свалимся и разобьемся! — охнул он между приступами смеха, когда ее руки скользнули ниже линии загара на его животе. Он схватил ее запястье так, что она часто заморгала от боли. Санти было семнадцать лет. Он был на два года старше сестры и кузины. Когда он показывал свое мужское превосходство, София едва не теряла сознание от удовольствия, однако притворялась, что ей совершенно безразлична эта игра.

— Не думаю, что мое желание относится к разряду невыполнимых, — запротестовала София, прижав руку к груди, чтобы побыстрее унять боль.

— Еще каких невыполнимых, Софи! — ответил он довольно резко.

— Почему?

— Потому что девушки не выступают на матчах.

— Что ж, всегда что-то происходит впервые, — запротестовала София. — Я уверена, что папа позволит мне сыграть.

— Не в этом матче. Это слишком большая честь выступать на таких состязаниях. И потом, Софи, ты же знаешь, что Августин четвертый.

— Тебе известно, что я играю не хуже Августина.

— Нет, я этого не знаю. И если вдруг тебе разрешат выступить, то чудо не будет иметь к этому никакого отношения. Ты привыкла добиваться своего манипуляциями и интригами. Бедный Пако и сам не замечает, как ты обводишь его вокруг пальца.

— София прекрасно умеет проделывать этот трюк почти с каждым, Санти, — засмеялась Мария, и в ее голосе не слышалось и следа ревности или зависти.

— Кроме мамы.

— Что-то ты теряешь класс, Софи.