Летчицы. Люди в погонах - Николай Потапов

Макаров в экипаж верил. И все же в глубине души он чувствовал щемящую боль от того, что приходится посылать их на такое трудное задание. Он уже не раз замечал за собой подобное состояние: и жалость, и грусть, и боль, когда девушки уходили в полет, будто он, Макаров, был повинен в том, что им, женщинам, приходится выполнять эту тяжелую работу. И когда однажды с задания не вернулся экипаж, он не находил себе места. Что ни говори, а служить ему в мужском полку, где он был заместителем командира, было гораздо легче. Война все-таки, считал Макаров, не женское дело.

Он тепло посмотрел на Ольгу, опустил глаза. Ольга по-своему поняла и эту длительную паузу, и этот его взгляд, лишь спросила:

– Полетим одни?

– Одни… Больше шансов проскочить незамеченными. А вы что предлагаете?

– Действительно, одним лучше. Я тоже хотела вас об этом просить. – Немного подумав, предложила: – Хорошо бы, конечно, ударить на зорьке. Взлететь ночью, выйти к мосту на рассвете…

– А что? Пожалуй, верно, – одобрительно проговорил Макаров. – Принимается. Готовьтесь.

Макаров ушел на КП, а девушки, развернув карту, стали прокладывать маршрут полета. Они имели уже не один десяток боевых вылетов, но такую задачу получили впервые. Ольга ясно представляла себе трудности, связанные с выполнением этого задания, и обеспокоенно посмотрела на Аню.

– Справимся, штурман?

– Да я теперь, если что, сама вместо бомбы на мост выпрыгну, – заявила Аня, улыбаясь чуть подкрашенными губами.

«И тебя, милая, к косметике потянуло, – отметила про себя Ольга. – Запал все-таки в твою душу лейтенант…» А вслух сказала:

– Проку от тебя, Аннушка, мало, если и выпрыгнешь на мост сама. А вот бомбочку в мост положить надо.

Они изучили маршрут полета, произвели расчеты, доложили командиру полка.

Проверив их подготовку, Макаров отпустил экипаж на отдых. Девушки успели еще часика три поспать, а ночью пришли на аэродром. Ольга осмотрела подвешенные на внешние держатели две двухсотпятидесятикилограммовые бомбы, проверила надежность контровки[9] взрывателей.

– Может, еще парочку? Задание трудное, – заметила техник самолета Галя.

– И этих хватит. А в случае чего… – Ольга хотела сказать, если не попадут в мост бомбами, то направят в него самолет, но мост уничтожат, да замолчала, не хотела тревожить преждевременно Галю.

Но Галя догадалась, о чем думала Ольга, и набросилась на летчицу:

– Ты что надумала? Да как ты смеешь! Я сейчас же пойду к Макарову и расскажу ему.

– Ходить никуда не надо, – примирительно проговорила Ольга. – Все будет в «ажуре», как говорит Аня, и «пешечка» твоя вернется целехонькой и невредимой.

Еще раз взглянув на бомбы, Ольга и Аня поднялись в кабину самолета.

Небо на востоке было еще темно-голубым, но у самого горизонта уже тянулась светлая полоска.

После взлета они набрали над аэродромом высоту и взяли курс на запад. Внизу виднелись траншеи, опрокинутые машины, танки – следы недавних ожесточенных боев. По степным дорогам двигались к фронту наши войска. Вскоре потянулись на десятки километров прибрежные лиманы[10].

По совету командира полка они выбрали маршрут полета с таким расчетом, чтобы пересечь линию фронта в наиболее глухом месте, уйти в море и зайти на цель с запада. Так они и поступили.

Линию фронта прошли незамеченными.

Теперь предстояло самое трудное: скрытно удалиться в море и дальше действовать так, как задумали на земле. Море было спокойным, в его свинцовых волнах засверкало утреннее солнце.

Уткнувшись в карту, Аня рассчитывала поворотный пункт.

– Через три минуты поворот, – доложила она Ольге. В заданной точке они развернулись, вышли на берег.

Впереди показалась река. Светлой узкой полоской петляла она среди зеленых полей.

Ольга напряженно всматривалась, отыскивая цель. На фоне светлой воды она увидела две тонкие темные линии, пересекавшие реку. Сердце забилось учащенно. «Это мост».

– Видишь мост? – спросила она штурмана.

– Вижу, – глухо ответила Аня. – Ложись на боевой курс.

Ольга напряглась, ноги слились с педалями руля поворота, руки застыли на штурвале.

– Ну, Аня, выводи точнее. Фашисты молчат, не стреляют. Приняли, видно, за своих.

По данным нашей разведки, мост охраняли зенитки, прикрывали истребители. Но сейчас пушки молчали, истребителей в воздухе не было. Видимо, тактическая хитрость удалась: появления нашего самолета со стороны моря немцы не ждали.

Аня подала команду на ввод самолета в пикирование. Ольга энергично отдала штурвал от себя – «пешка», описав крутую кривую, стремительно понеслась к земле.

Штурман не спускала глаз со стрелки высотомера: важно точно подать команду о выводе самолета из пикирования. Вот уже стали хорошо просматриваться на реке лодки, на дороге – автомашины.

Аня терпеливо ждала, подавляя в себе желание дать команду о выводе раньше. Стрелка высотомера подошла к расчетной цифре, и Аня подала команду о выводе самолета из пикирования.

Ольга нажала на кнопку сброса бомбы, потянула штурвал на себя.

Самолет нехотя выходил в горизонт.

Аня смотрела на мост, ожидая взрыва бомбы. Но громадный столб черной земли взметнулся в стороне от моста, на берегу реки.

– Промахнулась… – растерянно прошептала Аня.

Ее бросило в жар. «А если и вторую бомбу мимо?.. Тогда что?»

Переживала и Ольга. «Надо же! Все шло хорошо. Зенитки молчали, на мост вышли точно, пикировали отлично, и вдруг – мимо!»

– Товарищ командир, «фоккер» сзади, – доложил стрелок-радист.

– Начинается… – сурово сдвинула брови Ольга.

Развернула пулемет и Аня, взяла «фоккер» в прицел.

Истребитель приближался. Уже четко были видны плоскости, мотогондолы[11]. Аня с силой потянула гашетку – пулемет задергался в ее маленьких руках. Вел огонь из кормовой установки и стрелок-радист.

«Фоккер» дал длинную очередь, отвернул вправо: лезть под огонь пулеметов не решился.

И снова ПЕ-2 на боевом курсе. Снова штурман ловила в перекрестие прицела паутинки железнодорожных линий, пересекающих реку, снова подавала летчице команду «пошел!». Снова – падение машины вниз и стремительный обратный бег стрелок высотомера. Но зенитки на этот раз встретили их шквалом огня. Белые шапки разрывов появились и справа, и слева.

«Спокойнее, спокойнее, – успокаивала себя Ольга. – Без паники. Осталась одна бомба. Одна… Промах исключается. Моста над рекой не должно быть. Не должно…»

Она не слышала ни свиста ветра за стеклом кабины, ни рева падающего вниз самолета. Все внимание было сосредоточено на одном – мост! Не промахнуться, уничтожить! Мост стремительно приближался. Еще мгновение – и штурман подаст сигнал о выводе самолета из пикирования.

Вдруг чем-то острым обожгло висок Ольги, темная пелена затянула сетку прицела. Ольга смахнула рукой теплую липкую кровь с правого виска. «Вот не вовремя!» – с досадой подумала она.

– Выводи! – донесся приглушенный голос штурмана.

Ольга впилась глазами в прицел. Белые линии сетки ползли по реке, темная перемычка приближалась к центру перекрестия. Пора! Нажала на кнопку сброса бомб, потянула штурвал на себя.

Огромные перегрузки прижали ее к сиденью. И все же ей удалось повернуть голову назад и, накренив самолет, собственными глазами увидеть, как рухнули железобетонные фермы моста. Это заметила и Аня.

– Ура! – восторженно закричала она, но, увидев на лице Ольги кровь, испугалась. – Что с тобой, Оля?

Ольга отмахнулась:

– Все в порядке. Следи за маршрутом. – А сама чувствовала: руки ослабли, еле держат штурвал.

Достав из аптечки бинт, Аня сняла с Ольги шлемофон, забинтовала голову. Посмотрела на карту: до линии фронта было минут двадцать полета.

«Выдержит ли Ольга? Или придется садиться в тылу врага?» – втревожилась она.

Ольге становилось все хуже и хуже. Бинт на голове стал розовым. Самолет летел неустойчиво: раскачивался, кренился, словно подбитая птица.

Вцепившись руками в штурвал, Аня помогала Ольге управлять машиной. В кабине было душно. Пот из-под шлема тонкими струйками стекал по лицу, солоновато ощущался на губах.

Вскоре показались яркие светлячки орудийных залпов. Это была линия фронта.

– Сколько до аэродрома? – спросила Ольга.

– Минут десять, – ответила Аня.

– Передай на КП, чтобы освободили полосу…

Когда колеса коснулись земли и самолет побежал вдоль полосы, Аня облегченно вздохнула, сбросила пропотевший шлемофон, обняла Ольгу.

– Оля, милая, мы дома! Мы дома!

Слова штурмана отозвались далеким глухим эхом. Ольга теряла сознание…

3

В том же саду под ветвистой яблоней, где месяц назад лежала Надя, теперь расположилась Ольга. Чувствовала она себя немного лучше, но общая слабость пока еще сказывалась, голова при ходьбе кружилась. Затянувшаяся болезнь волновала ее.