Летчицы. Люди в погонах - Николай Потапов

Подъехала санитарная машина.

На носилках Петра внесли в машину, отправили в госпиталь.

Сквозь толпу военных к девушкам пробралась Вера Задорнова.

– У вас все живы? – спросила ее Ольга.

– Живы, живы… Идемте к Наде, ранило ее.

Надя сидела у небольшой копны сена, правая нога была перевязана.

– Ну и молодец ты, Надюша! Ну и молодец! – проговорила Ольга, обнимая Надю.

– Какая же я молодец? Видишь, как наша «пешечка» обгорела?

– Вижу… А с ногой что?

– Пустяки… – Надя пошевелила ногой, нахмурила брови. – Вера так перетянула ремнями, думала, ногу перережет.

Аня ходила вокруг обгоревшего самолета, думала о Наде. «Смелая. Назад не повернула… Отбомбилась, привела и посадила машину на аэродром. А я смогла бы так, как Надя? Выдержала бы?» И тут она увидела, как трактор потащил их ПЕ-2.

– Командир! – крикнула она Ольге. – Смотри, наш самолет куда-то убирают.

Ольга обернулась.

– Летное поле освобождают, чтобы не мешал посадке, – ответила она. – Пойдемте посмотрим, что стало с нашей «пешечкой».

На опушке леса, где была небольшая прогалина и сочно зеленела трава, трактор остановился.

Туда направились и девушки.

К ним подошел дежурный.

– Самолет надо замаскировать. Сидеть у нас, видно, долго придется, – сказал он.

– Задерживаться у вас не собираемся, – перебила его Ольга.

– А мы уж хотели поставить вас на все виды довольствия и зачислить в полк, – улыбнулся он.

– Спасибо за приглашение, нам и у себя неплохо. Девушки оставили обескураженного неприветливостью дежурного, стали осматривать самолет.

Оба мотора, лопасти винтов, шасси оказались исправными. Пробиты были только консольные баки.

– Но моторы могут работать и от одного центрального бака, – подала голос Аня.

– Конечно, – отозвалась Ольга. – Так что будем возвращаться домой. Заберем и Надю с Верой.

– Поместимся все-то? – засомневалась Аня.

– Поместимся. Вера сядет в кабину радиста, а Надю возьмем к себе.

– Поднимет всех? – спросил дежурный.

– Поднимет. Самолет наш не то что ваш.

– Возможно. У нас о нем так говорят: «На “пешке” летать, что тигра целовать. Страху много, а удовольствия мало».

– Ладно, ладно… На ваш менять не станем, – ответила Аня.

Девушки сели в самолет.

Подъехала на машине Надя.

Посадив ее к себе в кабину, Ольга запустила моторы, вырулила на старт, взлетела.

Офицеры, собравшись у КПП, тоскливо смотрели на удаляющийся самолет. Набрав высоту, он скрылся в темно-серых облаках.

3

Погода установилась на Кубани жаркая, и Надя перебралась из дома в сад. Под ветвистой яблоней соорудила себе из досок настил, набросала травы, сверху положила матрас. Рана на ее ноге затягивалась. Она уже свободно обходилась без костылей и не раз говорила своему командиру, чтобы допустили к полетам. Но комэск отвечала: «Обращайся к врачам. Пройдешь медкомиссию, допущу к полетам». Но врачи ей пока летать не разрешали. Надя притихла: знала, спорить с врачами бесполезно. Оставалось одно – терпеливо ждать. Прихрамывая, она ходила с ведром по саду, обрывала с кустов вишню. Осторожно подтянув ветку, Надя подставляла ведро и ножницами перерезала черенки вишен. Ведро быстро наполнялось сочными ягодами.

В сад пришли девушки.

– Наконец-то! – обрадовалась Надя, увидев подруг. – Столько уродилось вишни, не успеваем с хозяйкой обрывать. Хоть бы догадались помочь.

– Сейчас поможем, – озорно подмигнула Вера Ане, приглашая ее к ведру. Усевшись поудобней, она взяла пригоршню вишни, стала бросать в рот одну ягоду за другой. К ней подсела Аня.

– Как хорошо, когда есть на свете добрые люди. Всегда о тебе подумают, позаботятся… – лукаво прищурив глаза, говорила Аня, а сама посматривала на Басову.

– Правильно, – недобро подхватила Надя. – Вам приготовят, а вы придете и начнете пожирать, как саранча…

– Ох, уже упреки, уже сравнения… – вздохнула Аня.

– Ешь, Аня, не обращай внимания, – отмахнулась Вера. – Мы сегодня вполне заслужили, чтобы за нами поухаживали. Два вылета за один день! А ей жалко чашку этой вот кислятины.

– Ах, им еще и не нравится! – Надя схватила ветку, пошла на девушек. Вера и Аня вскочили, спрятались за яблоней. – Испугались… – рассмеялась Надя. – Если бы не больная нога, я бы вам показала такую кислятину!

За кустами Надя увидела притихшую Ольгу. Она сидела на табуретке, читала письмо. Надя подошла к ней, обняла сзади.

– Посмотри, – Ольга протянула ей фотокарточку сына.

На Надю глядел вихрастый мальчик в матроске и в коротких штанишках.

– Весь в батю. Нос, глаза, рот… – глухо проговорила Ольга. – Третий год пошел… Когда погиб Виктор, ему был всего годик… И вот уже третий…

В сад прибежала адъютант эскадрильи Якубович, бросилась к Наде.

– Поздравляю тебя с орденом!

– С каким орденом? – недоуменно пожала плечами Надя.

– С орденом Боевого Красного Знамени. Я только что из штаба. Многих наградили, в том числе и тебя. Вечером в столовой по этому случаю будут торжества, – сообщила Якубович, довольная тем, что говорит им об этом первой.

Девушки окружили Надю, поздравляли с наградой. Она смущенно краснела, повторяла:

– Спасибо, спасибо…

Вечером в летной столовой собрались офицеры полка. Девушки сидели взволнованные, торжественные. Среди них было несколько летчиков из соседнего полка.

Когда все расселись и в зале установилась тишина, майор Макаров подняли тост за первых орденоносцев в полку. Говорил он о летчицах с большой теплотой, уважением, отмечал их возросшее боевое мастерство, мужество и настойчивость при выполнении полетных заданий. А когда чистосердечно признался о своих тревогах и сомнениях в первые дни командования полком, и как потом менялось его мнение, и что теперь он не покинет этот полк до конца войны, девушки встретили его слова дружными аплодисментами. Они тоже привыкли к нему, полюбили. Он был душевным и строгим, требовательным и справедливым командиром.

Потом поднимали бокалы за новые боевые успехи, за скорую победу, за счастливую жизнь после войны. В зале было шумно, весело, радостно. Откуда-то у Нади появилась гитара, она запела:

В далекий край товарищ улетает,Родные ветры вслед за ним летят.Любимым город в синей дымке тает,Знакомый дом, зеленый сад и нежный взгляд…

Песню подхватили десятки голосов, и она забилась трепетной птицей в тесной столовой. Аня сидела рядом с Ольгой, завистливо смотрела на Надю: «И как такую не любить мужчинам?! Смелая, красивая, талантливая… А я ничем не взяла: ни ростом, ни красотой, ни голосом…»

Аня украдкой потрогала свой вздернутый кверху маленький носик, горько усмехнулась и тут же испуганно опустила руку, боясь, как бы кто не заметил ее переживаний и не догадался о ее печали.

Потом начались танцы. В зале закружились пары. Аня сидела в сторонке, ее никто не пригласил на танец. Она собралась уходить, чтобы не слышать и не видеть этого шумного веселья, направилась было к двери, но Ольга остановила ее.

– Потанцуем, Аня. Домой еще успеем…

Но тут к ним подошли летчики. Как Ане в этот миг хотелось быть чуточку выше ростом, ну хотя бы на ладонь! Она поднималась на носках и все равно едва дотягивалась до плеча танцующего с ней молоденького, с черными усиками, лейтенанта. Кто-то закричал:

– Шире круг! Шире круг!

На середину зала вышел капитан Костенко.

– А ну, кто смелый, выходи! – приглашал он.

Ольга подталкивала Аню:

– Иди, Аннушка, иди. Ты же умеешь…

Аня вначале упиралась, а потом с отчаянной решимостью махнула рукой, вышла в зал. Словно крылья подхватили Аню – так легко и свободно пошла она по кругу.

Все восторженно смотрели на нее, а она кружилась вокруг Костенко, радостная и счастливая…

Долго еще слышались в столовой песни и музыка.

Расходились под утро. Ольга ждала Аню на улице, чтобы вместе идти в станицу, но, увидев ее с тем лейтенантом, с которым она танцевала на вечере, не стала отвлекать, сделала вид, что их не заметила.

С востока дул свежий предрассветный ветерок, верхушки деревьев слегка раскачивались, приглушенно шумели густой листвой.

Ольга еще немного постояла у столовой, всматриваясь в темное южное небо, отыскала по привычке Полярную звезду, как они когда-то делали с Виктором на Севере, прежде чем войти в дом, и, зябко передернув плечами, торопливо зашагала в станицу.

Глава третья

1

Майор Макаров стоял у окна, с грустью смотрел на раскисший после дождей полевой аэродром. Второй день полк из-за этого не летал. А так нужно было поддержать наступление наших войск с воздуха, но беспокоило и другое. Неделю назад ему доложили о том, что два экипажа, выполняя боевое задание, сбросили бомбы с пикирования.

Макаров строго отчитал оба экипажа за своеволие: женским экипажам было запрещено применять этот метод бомбометания из-за сложности его выполнения. Дело в том, что бомбометание с пикирования намного повышало точность попадания в цель, но требовало от экипажа высокого мастерства в технике пилотирования самолетом, физической выносливости из-за больших перегрузок при выводе самолета из пикирования. Не все экипажи могли овладеть этим методом бомбометания: уровень подготовки и опыт у летчиц был неодинаков. Это понимал Макаров, но он понимал и то, что сдерживать желание летчиц нельзя. Они могут расценить это как недоверие. Он и сам не раз слышал от летчиц предложение бомбить с пикирования и решил поддержать это полезное стремление.