Насилие. ру - Александр Дым

Примечательно, что ранение в грудь наносят ножом или из револьвера, применение которых уже само по себе рассматривается как нарушение правил, которое ставит применившего их вне закона и социальной защиты:

Ногалики-кинжалики,точеные ножи,Довели меня кинжаликидо каменной стены[1].

Ранение в грудь рассматривается в связи с темой героической гибели в бою и, с другой стороны, бесчестия противника, что и мотивирует, собственно, героизацию погибшего. Сравните с этим случаи гибели от удара по голове, которые обычно описываются как результат случайности и неосторожности, а не героизм. То же самое относится и к нынешней практике заказных убийств с их контрольным выстрелом в голову: в этом случае смерть безлична, здесь нет героизма, убийца не сражается с жертвой, а буднично «работает». Ранение и удары в живот артикулируются не так часто — обычно в связи с темой мучительного, но не всегда смертельного повреждения. Более обычны упоминания «боков», которые в драке могут намять, отмочалить, настрочить и иным способом «обработать». Удары в живот рассматриваются скорее как нарушение правил боя, случайное или намеренное.

Разбойники

Классическое воплощение насилия в фольклоре — разбойники, главные обитатели чистого, но дикого поля. Их социальная организация (ватага, артель, партия, компания) воспроизводит структуру вышеописанной компании парней во время деревенских гуляний: атаман, товарищи, молодежь на вспомогательных ролях (провокаторы, разведчики, гонцы и проч.). Сходство дополняет вполне конкретная установка: демонстрируемая теми и другими враждебность женщине, детям и всей сфере воспроизводства.

В фольклоре о разбойниках упоминается обычай «первой встречи»: первого встреченного на пути человека разбойник обязательно должен убить, даже если это будет его родственник. Иначе он теряет разбойничью удачу, а вместе с нею и лихую свою голову. Когда молодая жена корит разбойника за то, что он убил ее брата с невесткою, тот отвечает ей:

Ох, глупая, молода жена,Молода жена, неразумная!Первая встреча не встречается,Отцу и матери не спускается.

Тот же обычай упомянут и в другой песне — о девице-разбойнице. Она плачет-кается, что «в младых летах во разбой пошла», и вот как описывает начало своего лихого пути:

Лет пятнадцати стала души грабити.Первая встреча — родной батюшка,Вторая встреча — родная матушка.

Особенно подчеркивается, что этот обычай сильнее кровной связи и силы родства. Разбой предполагает готовность лишить жизни даже родную мать. Обычай «первой встречи» имеет свою параллель в культуре молодечества, т. е. традиционных способах инициации мужской молодежи. Местная печать начала XX в. фиксирует его проявления во время гуляний парней в деревнях Вологодской и Ярославской губ. В газете «Ярославские зарницы» за 1910 г. описан «обычай бить во время переходов из деревни в деревню первого встречного. Кидают жребий, а вынувший делается «героем дня»; он должен идти впереди и ударить первого, кто попадется. Если он струсит — самого изобьют..»

Фольклор подчеркивает преступление разбойниками родственных связей. Они совершают преступление против брата, сестры или родственников жены:

Как во городе было во АстраханиТут жила-была молода вдова;Как у этой-то у вдовыБыло восемь сынов, а девятая дочь…

— поется в известной разбойничьей песне. Затем дочь выходит замуж «за море», а сыновья «в разбой пошли». Проходит девять лет, дочь родила сына и едет с ним в гости к матери. Здесь, в пути, и происходит драма.

Поехавши же, она встретиласьСо своим братцам, с разбойникам.Они же, не узнав ее,Морянчика в воду бросили,А морянушку в полон взяли…

И только ночью старший брат, расспросив пленницу, выясняет, что

Убили мы зятя милого, морянина,Племянничка же в воду бросили,Сестрицу же родную в полон взяли!

Сюжет «братья-разбойники и сестра» относится к числу наиболее распространенных балладных сюжетов, зафиксированных в песенниках с конца XVIII века и бытовавших на Русском Севере, а также в Украине и Белоруссии.

Разбойники в фольклоре редко женятся, а если женятся, то оседают и перестают быть разбойниками. Настоящие лиходеи уводят девушек в плен, а затем расправляются с ними. До сих пор в деревнях поют еще жалостливую песню о Гале, сбежавшей с разбойниками, или как вариант — c казаками или солдатами. Позабавившись с нею, те привязывают ее за косы к толстой сосне и зажигают у сосны костер. Если они берут себе «полюбовницу», то могут бросить ее за борт, отдать своим товарищам или снести ей голову. Разбойник в народном понимании фигура безбрачная. Разбойничья ватага живет скорее по законам добрачных гуляний и бесчинств мужской молодежи, жестко и бескомпромиссно, как и другие категории дорожных людей.

Эти стереотипы поведения могут быть сопоставлены с некоторыми обычаями современной криминальной культуры. Упомянем, например, убийство проигравшим в карты первого встречного.

Воры в законе еще несколько лет назад во время обряда «коронации» — обретения воровского статуса — торжественно порывали с семьей, некоторые обязывались даже никогда не вступать в брак, чтобы ни от кого не зависеть. Его «матерью» теперь становится воровское братство — «семья». Заключенный, имеющий настоящую семью на воле, в тюремной среде пренебрежительно назывался «забабошный».

Кратко же подводя итоги.

Насилие — было и есть неотъемлемая часть жизни нашего общества на всех этапах его развития и, к сожалению, далеко еще не исчерпало свою социальную роль.

Насилие — это часть человеческой природы, один из ее инструментов и своеобразный общественный регулятор.

Можно долго рассуждать о гуманизме и варварских обычаях и пережитках, природа же просто берет свое.

Хулиганство по-русски

В темном подземном переходе встречаются гопник и интеллигент. Интеллигент пытается обойти гопника стороной, но тот соответственно не дает, и пыряет ножом интеллигента. Интеллигент делает удивленные глаза, держится за живот и сползает напол. Тогда гопник делает презрительное лицо, разводит руками и восклицает: — Обидели его, понимаешь! Обидели.

Черный социальный юмор

Само понятие «хулиганство» появилось в России в 90-х годах XIX века. В официальных документах оно впервые встречается в 1892 году, когда петербургский градоначальник фон Валь предписал полиции принять меры против бесчинствующих «хулиганов».

Под последними он имел в виду «уличных бездельников, забавляющихся издевательствами над горожанами».

В России новое слово прижилось не сразу. В энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона его включили только начиная с издания 1909 года. Примерно в то же время оно начало мелькать в газетах. Слово это пришло в Россию из английского языка. По одной из версий, оно произошло от имени некоего Патрика Хулигена, прославившегося своими безобразными выходками. По другой — это производное от названия шайки, орудовавшей в Лондоне.

В отличие от слова «хулиганство», явление, которое оно означало, для России было не ново. Традиция «озорства», «бесчинств» и «проказ» была настолько древней, что некоторые исследователи начала XX века всерьез искали ее корни в легендарных временах. Первым хулиганом называли чуть ли не былинного богатыря Илью Муромца, который, когда у него «кровь по жилушкам играючи расходится», налетает на толпу бояр, и «где пройдет — улица, повернется — переулочек».

Впрочем, чтобы убедиться, что хулиганство — явление древнее, необязательно заглядывать в столь уж далекое прошлое. О любви народа к «озорничанию» свидетельствуют многочисленные летописные и законодательные документы XVI–XVIII веков, а также воспоминания иностранцев, посетивших средневековую Московию. Путешественники, проезжавшие по ней, не уставали поражаться размаху, с которым московиты отмечали праздники. Практически все сообщали, что любое народное гуляние непременно должно закончиться дракой или еще какими-нибудь пьяными выходками.

Как писал один немец, на Масленицу «у московитов почти беспрерывно продолжается обжорство и пьянство… и только и слышно, что того-то убили, того-то бросили в воду». Не меньшее удивление у иностранцев вызывало и то, что в большинстве случаев «драки и буйства заканчивались миром, который скреплялся совместно выпитым магарычом».

Но драки и потасовки были не только стихийными. Параллельно в Московии возникла традиция организованных кулачных боев. Проводились они главным образом зимой, что было еще одним непонятным для иностранцев обычаем русского озорства. Хотя именно это и было ключом к разгадке драчливости и задиристости местных жителей. Зимой, когда работ по хозяйству становилось на порядок меньше и многодетные семьи теснились в домах, у людей неизбежно накапливались злоба и раздражение, обращать которые на членов собственной семьи было не принято. Так что озорство и кулачные бои становились единственным способом разрядки.