Насилие. ру - Александр Дым

Все эти оригинальные горожане доставлялись в сыскное отделение для удостоверения личностей через антропометрическое бюро.

Типичная история с Васильевского острова. В конце июня 1913 года в районе Гаванского поля двое хулиганов — Иван Веселов, 21 год, и Николай Щербаков, 22 года, — встретили рабочего Карла Рыймуса, находившегося в состоянии глубокого алкогольного опьянения. Рыймус был прилично одет — на нем были две сорочки, пиджак и сапоги. Он возвращался мимо злосчастного Гаванского поля домой. Веселов и Щербаков, приметив его, уговорили продать одну сорочку, а вырученные деньги пропить. Рыймус легко согласился. Сорочку продали за 50 копеек, выпили вместе, после чего пролетарий заснул.

Бродягам стало жалко, что пропадают остальные части костюма Рыймуса, и они проломили ему голову булыжником. Выяснилось, что сапоги продать нельзя — они были дырявые, сорочку забрызгали кровью, а вот за пиджак выручили 1 рубль 50 копеек, которые пропили с местными чудовищными проститутками.

Вокзальные бомжи из современных хроник словно перекочевали в наше время с этих страниц; сразу вспоминается глумный сюжет — черная пародия на современную криминальную хронику. «Нелегкая профессия репортера привела меня сегодня в областную психиатрическую лечебницу, где в условиях строгой изоляции содержится 10-летняя Настя Камушкина, которая год назад выколола всей своей семье глаза остро заточенным циркулем и посадила на цепь в ванной. Затем вместе со своим новым 42-летним сожителем, бомжом Митей, она устроила у себя дома платный притон для проведения садо-мазохистских оргий. До зимы из родственников Насти дожил лишь маленький братик Петя. Приложенные к уголовному делу фотографии из морга показываются на телевидении впервые: посмотрите на эти обезображенные тела!»

Антураж меняется, люди все те же. Но продолжим.

Дело Рыймуса было раскрыто главой петербургской сыскной полиции Владимиром Филипповым за один день. Но оно представляло собой лишь эпизод в той вакханалии насилия, которое происходило ежедневно на Васильевском острове, где издавна противостояли друг другу молодые люди с Голодая — «железноводские» и собственно «васинские». Смоленка считалась границей зон влияния и переходить ее не рекомендовалось. «Железноводские», возглавляемые Васькой Черным, резали «васинских», как только те оказывались на их территории — севернее Малого проспекта Васильевского острова. Самим же «железноводским» было смертельно опасно заходить в Соловьевский садик, где собирались «васинские» во главе с Колькой Ногой.

У Народного дома

3 октября 1910 года на Собачьей аллейке Петровского парка собралось несколько десятков подростков и молодых людей, при появлении которых гуляющих с собаками словно сдуло ветром. Сходбище хулиганов на Петровском острове было необычным. Здесь присутствовали участники и главари обеих василеостровских банд, обычно находившихся в смертельном соперничестве. Сейчас обе банды пересекли Тучков мост и перешли на Петербургскую сторону — в вотчину «ждановских», «рощинских» и «дворянских». В другой раз они бы за это жестоко поплатились. За полгода до встречи «ждановец» застрелил «васинского» у Медного всадника. Но сегодня «Роща» и «ждановские» принимали посланцев василеостровских банд для важного разговора.

Между хулиганами существовало соглашение, согласно которому Александровский парк вокруг Народного дома императора Николая II был своего рода нейтральной территорией. Здесь можно было бить и резать гуляющих, приставать к девицам, привлеченным в Народный дом танцами, кинематографом и дешевыми представлениями, но друг с другом сражаться было не принято. Украденное продавали скупщикам, а деньги пропивали с девицами в гостинице для приходящих «Россия» на углу Большого и Шамшевой. «Дворянские» нарушили эту идиллию, порезав Ваньку Котла — «васинского» хулигана. Решено было двинуться в Народный дом, а оттуда на Троицкую аллею и раз и навсегда научить «дворянских» хорошим манерам.

У Народного дома было, как всегда, много народа. Двери вот-вот должны были открыться, и у входа стояла огромная толпа девиц и молодых людей. Среди них были и два рядовых команды военной электротехнической школы Волков и Блоцкий. Четверо «железноводских» оказались рядом с ними. 19-летний Казаков — вожак банды по кличке Васька Черный — в толкучке залез Волкову в карман. Это заметил второй солдат, Блоцкий, и, сказав товарищу «Внимание налево», схватил Ваську Черного за руку. Тогда другие хулиганы начали кричать: «Товарищи, Ваську Черного солдат схватил. Надо выручать». Семнадцатилетний Аксенов достал кинжал и ударил Волкова в шею, перерезав ему сонную артерию. Со словами «Дышать нечем» солдат умер на месте. «Железноводские» бросились врассыпную.

Хотя жертвами хулиганов и прежде становились невинные люди, но, как правило, они убивали себе подобных. Убийство солдата всколыхнуло Петербург. Началась облава на хулиганов по всей столице. В полицейских обходах пригородов и трущоб принимали участие собаки из полицейского питомника. Собак спускали в нежилые помещения, на дачи, стога сена и другие места, где имели обыкновение скрываться столичные апаши. Удалось арестовать несколько чрезвычайно опасных хулиганов и воров. Задержаны были и вожаки «железноводских».

26 ноября убийц судили. По делу шли четверо подсудимых: старшему — 19, младшему — 17. Выяснилось, что, узнав о гибели Волкова из газет, Аксенов сказал приятелям: «Убил, ну и ладно». Аксенова приговорили к повешению, остальные получили разные сроки каторги. Васька Черный отбыл свои полтора года каторги, вернулся в Петербург, чтобы быть зарезанным «васинскими» 5 августа 1912 года.

Неудивительно, что в революционные дни февраля 1917 года хулиганствующие толпы молодежи играли далеко не последнюю роль. Они уже привыкли чувствовать себя вольготно.

Насилия в годы гражданской войны было настолько много, что на некоторое время уличное насилие отодвинулось на задний план.

Но уже в середине 20-х годов прошлого века Сибирь наряду с волной пьянства захлестнула и волна хулиганства, особенно в сельской местности. Некоторые не видели в этом ничего плохого — обычное бытовое явление: раньше в деревнях пили и хулиганили, хулиганят и теперь. Другие, наоборот, видя, что хулиганство приобретает громадные размеры, возводили его в разряд «социальной опасности, грозящей подрывом авторитета низовых советских аппаратов и судебно-карательных органов».

Хулиганство было всех мастей: от безобидного битья стекол до нанесения гражданам тяжких увечий. Часто избивали милиционеров, членов сельских Советов. Бывали случаи, когда хулиганы создавали какие-то свои объединения, типа банд: «железные отряды смерти», «отряды мстителей», «общество содействия хулиганству». Летом волна безобразных выходок в деревне спадала — молодые люди были заняты на сенокосе, уборке урожая, не до баловства. Однако после окончания полевых работ всё начиналось сначала.

Пресса то и дело печатала сообщения о творимых безобразиях из разных уголков Сибири. В одной из газет уголовная хроника размещалась под рубрикой «Хулиганья рожа». Из Ленинска-Омского писали, что «вечером нельзя пройти по улице, чтобы не получить камень в голову. В этом участвует не только молодёжь, но и пожилые, женщины, девицы. Бить стёкла в домах, разбивать рамы, воткнуть в бок нож — простая шутка».

А в городском саду девушкам плевали в лицо, стегали прутьями по обнажённым рукам. Юноши усаживались друг другу на плечи и с гиканьем носились по саду, пугая прохожих.

Из Новосибирска сообщали, что какой-то пьяный пробил бутылкой голову проходившему мимо гражданину. Спросили: «За что?» Тот ответил: «Не знаю. Так. захотелось поднять шухер».

Однажды около 12 часов ночи извозчик вёз по городу пассажира. Откуда ни возьмись выскочил мужчина, закричал: «Стой!» и схватил лошадь под уздцы. Затем вцепился в пролётку и попытался выбросить пассажира. Подоспевший милиционер не смог утихомирить хулигана. Только с помощью шестерых человек с ним удалось справиться.

Или такая заметка:

«В Москве и Ленинграде хулиганы за последнее время специализируются на памятниках. У нас в Новосибирске памятник только один, зато хулиганов много. И они от своих московских коллег решили не отставать. Больше всего испытывается крепость цемента — вокруг памятника валяются отбитые от него увесистые куски».

Были случаи, когда хулиганили всей семьей. Сильно отличалась в Новосибирске семья Сюзимовичей — отец, мать и дочь. И днём, и ночью они преследовали некую гражданку Касьянову. Неизвестно только, чем уж она им так «насолила». В ночь на 22 сентября они опрокинули в её дворе тесовую уборную. В этот же день бросили её трёхлетнего ребёнка в речку. А вечером вся семья ворвалась к ней в квартиру и устроила скандал.