Заметки конструктора - Владимир Александрович Быков

общая обстановка в Пекине, маодзедуновская культурная революция в полном разгаре. Посольство уже два дня блокировано. На встречу с китайцами пробиваемся сквозь плотную толпу, расступающуюся только для проезда автомобиля. В день же отбытия из Пекина (всё предусмотрено и неплохо исполнено) сопровождающие вывозят нас на вокзал через задние ворота посольства по темным и безлюдным переулкам.

В Баотоу поселяют в отдельные номера, предоставляют отличный по предварительному заказу стол с поваром, специально вызванным для того из Пекина. Начинаются переговоры . С нашей стороны участвуют кроме меня помощник советника и заместитель главного металлурга Уралмашзавода. С китайской – специально подготовленная и проинструктированная до последней запятой команда. В ней ни одного специалиста из тех, кто учился в Союзе или работал с нами при проектировании и изготовлении оборудования стана. Главная цель команды – придать данному акту политическую направленность и на основе прецедента, о котором мы узнали ранее в Пекине, в максимально возможной мере обвинить нашу страну в преднамеренно будто организованной Хрущевским руководством поставке в Китай заведомо бракованной продукции. Суть прецедента в том, что рядом недостаточно осмотрительных советских специалистов, приехавших в Китай до нас, были составлены по аналогичным претензиям протоколы с отражением в них под видом дефектов сугубо формализованных отклонений от чертежей при изготовлении оборудования, подавляющая часть которых к браку никакого отношения не имела. В результате у китайской стороны оказался приличный набор таких односторонних документов без какой-либо оценки степени влияния всех этих отклонений на действительную работоспособность соответствующих изделий. Получив их в руки, китайцы стали ими, где можно потрясать, а от дальнейших переговоров уклоняться.

Когда я прочитал один из таких протоколов, подписанный насосниками из Бобруйска, то был поражен. Для не очень посвященного человека получалось, что они поставили не насосы, а железный хлам. Это китайцам было и нужно.

Подобный результат нас абсолютно не устраивал, хотя пресловутый прецедент, мы понимали, значительно усложнял положение. К счастью, мы оказались достойными полемистами и после двухнедельных переговоров, из которых одна ушла на величайшую болтовню, а вторая – на протокольную ее запись, нам удалось, руководствуясь принципом здравого смысла, полностью окрутить китайцев, приняв всё, что нужно как в плане тактики рассмотрения рекламации, так и общей стратегии. При дальнейших переговорах стало даже жалко наших коллег. В конце концов они были исполнителями чуждого им приказа, пешками в политической игре, а она оказалась нами дезорганизована.

В Пекин после месяца пребывания в Баотоу мы приехали победителями. С полным документом, отражающим не дефекты, а отклонения от чертежей и с точной процентной оценкой их влияния на работоспособность конкретных узлов стана. Оставались чисто коммерческие вопросы, но они китайцев, похоже, не очень интересовали. Бобруйские же товарищи со своим нелепым протоколом как подошли к берегу, так на нем и сидели.

А вообще, вне той «культурной» свистопляски, китайские инженеры оказались вполне грамотными и деловыми специалистами. Будучи в Китае снова в 1986 году, уже совсем в другом, я установил, что они пустили рельсобалочный стан в 1969 году, причем пустили необычным способом, без нашего участия, своими собственными силами. Единственный известный мне случай, когда подобной величины объект сдавался в эксплуатацию без помощи его изготовителя и проектанта.

БАЛОЧНЫЙ СТАН

Заканчивалось очередное десятилетие. Сделано было немало. Кроме работы над термоотделениями спроектировали и запустили серию мощных блюмингов производительностью по 5-6 млн. тонн в год, На Орско-Халиловском меткомбинате смонтировали крупносортно-заготовочный стан, на Кузнецком – отделение для отделки рельсов. Провели работу по реконструкции большого числа старых прокатных станов. Строили и вводили в эксплуатацию станы за рубежом. Однако это были частные отраслевые дела. Они радовали, но удовлетворенность ими уже не перекрывала назреваюшего и всё усиливающегося беспокойства общим состоянием страны.

В угоду прожектерско-утопическим желаниям и, кажется, при полном непонимании основополагающих принципов социалистического хозяйствования и законов мироздания, наши горе-управленцы и экономисты в ответ на ставшее заметным отставание от запада занялись подготовкой разного рода мероприятий по оживлению экономики. И они, во всей своей несуразности, алогичности и элементарной порой безграмотности были низвергнуты в 70-е годы на страну и наш бедный, терпеливый, не способный к быстрой реакции народ.

Конечно, в истории ничего не совершается скачкообразно. Последнее свойственно лишь революционерам и перестройщикам. Мир же развивается по законам непрерывных функций, кривая которых может резко возрастать или опускаться, но этим ее участкам предваряет относительно медленный и плавный подход. Так и здесь пик глупости готовился, развивался и поднимался все предшествующие 50 лет. Главное в нем то, что лозунговый догматизм, который до этого в основном царил в недрах партийных структур и относительно мало сказывался в реальной жизни, а, вернее, сдерживался ею, прорвал, наконец, плотину и ринулся на жизнь со всей своей разрушительной мощью, ломая и круша всё, что встречалось на его пути. Не могу, да и не способен дать полную характеристику тому периоду, но что касается производства – постараюсь сказать.

Социализм отнюдь не советская власть и электрификация всей страны. Социализм – это величайшая сознательность масс. Естественная необходимость для блокирования его органического недостатка – общественной собственности, ее ничейности.

Однако вместо планомерной борьбы за подъем самосознания людей и вывода их на понимание того, что общественное – мое, те, кто особо жаждал жить при социализме, в силу ограниченности и развращенности своего ума, взяли на вооружение второй такой же блестящий по глубине Ленинский лозунг. Социализм – это учет. После чего стали во всё увеличивающихся размерах контролировать и учитывать, что можно придумать: через план, отчет, разные показатели. В 70-е годы люди окончательно были вытолкнуты на абсолютно ими осознанное: казенное – не мое. Об исключениях не говорю. Вытекающие отсюда падение потенциальных возможностей людей, их неумение качественно работать и жить, неспособность к нестандартному самостоятельному мышлению и принятию решений пошли устранять с помощью масштабных систем – вроде управления качеством продукции или постановки ее на производство и т. д. В результате получили не качество, а бумажный вал. Прямые его последствия – черт с ними. Как в любом негодном деле важны косвенные: люди, причем в первую очередь те, кто определял мощь и дееспособность страны, ее ученые, конструкторы, инженеры были низведены до положения чиновников.

В не лучшем состоянии оказался и рабочий. Теперь ему ничего не стоило без досады на себя и без возмущения на начальство, в угоду плана и «железной необходимости» закончить работу 30 числа, забить, как гвоздь, не только шуруп, но и болт. Положить на грязь асфальт, привезя его из кучи, заготовленной в прошлом году. Заштукатурить стену раствором, что был свален в ящик неделю назад.