Заметки конструктора - Владимир Александрович Быков

и обычного в такой ситуации желания что-то подправить или дополнить. В два часа ночи он заканчивает рассказ. Тишина прерывается. С разных сторон несется вопрос:

– А откуда они появились? – кричат и наши, и совсем посторонние пассажиры.

– Из под вагона, – отвечает кто-то, – пришедшего на первый путь поезда.

Люди не спали и безмолвствовали три часа. Эффект соучастия. Много я слышал известных чтецов, но ни один из них не произвел такого впечатления, как Л. Бенин, заведенный на желание доставить удовольствие тем, с кем случайно на пять дней свела его судьба.

На том же курсе весной, прочитав о пуске на Нижнетагильском меткомбинате первого отечественного рельсобалочного стана, поехал на Уралмашзавод пригласить инженера проекта рассказать нам о своем детище. Приглашение было принято. После, провожая Г. Л. Химича домой (жил он недалеко от института на улице Ленина), поинтересовался: нельзя ли диплом делать у них в конструкторском отделе. В ответ не очень определенное:

– Наверное, можно.

Осенью, будучи на заводе, зашел к нему и договорился о теме дипломного проекта и месте практики, на которую поехал как бы от института, но с конструкторской рекомендацией, подчеркивающей важность задания и заинтересованность в нем завода.

Зная, что инициатива не только наказуема, но и поощряется и что с первыми лицами иметь дело приятнее и полезнее, на заводе «Азовсталь» начал не с управления кадров и учебного отдела, а с главного инженера. С его резолюцией отправился прямо в цех, где был принят не бедным студентом, от которого только и есть, что забота о нем, а как представитель флагмана отечественного машиностроения. Установились добрые отношения с начальником цеха, была оказана помощь в ознакомлении с оборудованием и получении всех нужных данных. Вместо положенных на практику двух месяцев свернул ее за 20 дней и предстал перед своим протеже готовым приступить немедленно к дипломному проекту и, как мне по наивности казалось , важному для завода заданию.

Опыт работы в СНТО не пропал даром. И может от него, а может и по другим случаям, я уже тогда пришел к выводу о желательности обращать на дело даже самое казалось бы бесполезное и бюрократическое мероприятие и получать от него хоть маломальскую пользу. Выполнять интереснее и в полного барана себя можно не превращать.

Официальным руководителем проекта был назначен мой будущий начальник – заведующий группы И. И. Кривоножкин, конструктор старой школы и невообразимой дотошности. Он проверял чертежи подопечных вне исключений скрупулезно до последней гайки. Однако меня то пока не касалось. Был предоставлен сам себе, пользовался консультациями и советами всех, к кому считал возможным обратиться с тем или иным вопросом. Особую признательность и уважение я испытывал к Г.Н. Краузе. Конструктору от Бога, с величайшей интуицией на правильное и быстрое решение. Его нестандартные обращения: «Голова, ну разве так можно? – Голова, а не сделать ли нам так?» – и теперь еще с благоговением вспоминаются всеми, кто с ним работал.

Диплом подвигался, пришло время подумать, как в отделе закрепиться и получить направление на Уралмаш. Написал проект письма на имя директора своего института и понес показать Краузе. Тот посмотрел, произнес полувопросительное – «Голова?», взял чистый лист бумаги и за три минуты накатал такую просьбу о направлении меня к ним, что не удовлетворить просителя было просто невозможно. Ни в школе, ни в институте нас писать не учили и науку эту как постигали на службе, так постигают ее и сейчас.

Итак, сомнений нет. Диплом защищен. Жду направления. Обычно распределение происходило за закрытыми дверьми. Но тут, не знаю по какой причине, либо в силу необычности просьбы, либо из любопытства к ее субъекту, вызван я был на комиссию. И вот при мне, не моргнув глазом, председатель комиссии зачитывает письмо и называет кроме моей еще фамилию сокурсника О. Соколовского. Это был удар по моей наивности. Мне казалось, что лгать можно только в одиночку, а тут в присутствии многих, у которых письмо на руках, его можно взять и прочитать. Хотя самому направлению Соколовского был весьма рад. Парень он был самобытный, талантливый и проявил себя впоследствии отличным конструктором с огромными способностями на всевозможные свинтопрульные, как он называл, идеи. К тому же он слыл заядлым рыбаком и непревзойденным вралем.       Вот одна история общей продолжительностью лет, наверное, в двадцать.

Году в 1960-ом во время лодочного похода, после выпитой стопки под уху, Олег рассказал, как будучи в Китае он ловил там необычную рыбу. Поймав первую надо было потрясти ее хвостом над поверхностью воды, его мертвой хваткой заглатывала вторая, хвост последней – третья и так далее. После удочка была не нужна и рыба вытаскивалась из воды как якорная цепь. Учуяв наши сомнения, он в подробностях описал диковинную рыбу, необыкновенные особенности ее хвоста и зубов, приспособленных для самозацепления. Рассказ был настолько убедительным, что не поверить не то что было невозможно, но как-то не хотелось в благодарность за доставленные минуты удивления.

В 1968 году мне довелось самому побывать в Китае. Там на одном из чифанов я задал китайским товарищам вопрос насчет этой рыбки – есть ли она на самом деле в Китае? Китайцы посоветовались, пошептались и сказали: они о такой рыбке ничего не слышали, но позвонят в Пекин ихтиологам и попробуют узнать у них. В конце ужина (удивительная китайская обязательность и оперативность) сообщают:

– С ихтиологами связались, – подобной рыбы в Китае нет.

Заметьте, только в Китае, но может быть есть где-нибудь в другом месте?

Прошло еще несколько лет. Приезжает из Череповца один наш конструктор и показывает небольшую заметку из газеты «Череповецкий рабочий». Оказывается в их Шексне такая рыбка есть и ловится она так, как поведал нам Соколовский, а я вам. Но был ли он в Череповце? Вспоминаю, был. Через некоторое время после возвращения из Китая, в начале 60-ых годов. В «Череповецком рабочем» заметка появилась в конце 70-ых. Сколько же раз рассказывалось об этой рыбке в Череповце, пока не попала она в руки местного корреспондента?

С Олегом мы проработали на Уралмаше наши лучшие молодые годы и сделали немало совместных проектов. Он рано умер. Умер по причине безалаберности. Под тем самым Белорецком на реке Белой мы построили плот. Погрузились на него и Олег, раздевшись и приготовившись к купанию, прочитал нашим детишкам, которых в тот раз мы взяли с собой, получасовую лекцию по технике безопасности на горной быстрой реке. Не прыгать в воду, не опускаться с плота ни спереди, ни с боков, а только сзади, не находиться близко от плота,