Вагон 7, место 15 - Клод Авелин

везде. Надо только сменить башмаки. Я отложил их покупку на завтра.

Он потупился, точно школьник, в ответе которого нашли ошибку.

— У меня не осталось больше денег. Моя тысячефранковая купюра...

— Как! — воскликнул господин Мортимер. — Вы заплатили всего тысячу франков за все вместе? Весьма удачная покупка!

— Да-а-а! — вздохнул господин Жерарден. — И все же деньги утекают так быстро.

Господин Мортимер ободряюще улыбнулся.

— Ну, когда ты миллионер...

— Само собой! — пылко подхватил господин Жерарден. — В сущности, очень трудно изменить свою природу. Когда я получил эти деньги, я дал себе слово вести себя разумно. И я так и поступаю, господин директор, так и поступаю! Но внезапно я начинаю думать, правильно ли я поступаю. Может, лучше было бы пожить в свое удовольствие? В конце концов, спокойная, обеспеченная старость это очень мило, если только доживешь до нее! Разве знаешь заранее? Полагаю, я должен буду потратить немного денег. Этому надо научиться!

Обучение шло в таком темпе, что господин Мортимер первый был поражен. Клиентура отеля, к сожалению, была не слишком многочисленной, и, располагая некоторым досугом, он мог ежедневно уделять внимание новому миллионеру; он был свидетелем необычайной метаморфозы. Господин Жерарден не только перестал дергаться, утратил свои прежние неуклюжие манеры, робкие жесты, неуверенную речь. Но с каждым днем его все больше завораживали достаток и роскошь.

На следующий же день после своего появления в отеле он купил себе трость с золотым набалдашником и вечерние туфли, от чего походка его стала на редкость осторожной: опасаясь, чтобы на лаке не появились морщины, он принимал все меры предосторожности.

На другой день дневные часы, поскольку было воскресенье, он провел в гостиной отеля, читая газеты, наблюдая, как снуют взад и вперед обслуживающий персонал и постояльцы. За отсутствием господина Мортимера он долго беседовал с господином Бенои, потом с Али, который надзирал за работой турецкой кофейни. Вечером он отправился в кинематограф на Елисейских полях.

В понедельник, предварительно заявив, что покупать готовое платье недостойно порядочного человека, он сообщил, что собирается сшить на заказ два костюма и пальто. В этот же день он приобрел очки в черепаховой оправе. Но последнее его приобретение оказалось недолговечным. Господин Жерарден не смог привыкнуть к такой радикальной перемене и через сутки вынужден был вернуться к своему привычному пенсне.

Не смог он приучить себя и к табаку, несмотря на высокое качество сигарет, продававшихся в отеле. Нижнее белье и два больших чемодана из черной кожи были его следующими покупками. Ничто из купленного не доставлялось в отель поставщиками. Господин Жерарден все приносил сам, с тем же тревожным видом обеспокоенного владельца, с каким он относился недавно к чемоданчику с тысячефранковыми банкнотами. Так он потратил не менее десяти тысяч франков.

— Пожалуй, хватит, — сказал он в четверг вечером господину Мортимеру. — Пора возвращаться в Клермон, лажу там кое-какие мелкие дела и потом — хоп! — на Лазурный берег! Безбрежная синева, пальмы, женщины в купальных костюмах... там скучать не будешь, не прав-

да ли? Здесь, мсье, я уж откроюсь вам до конца, я никуда не решаюсь пойти, я чувствую себя не в своей тарелке. Мне кажется, на Юге все будет по-иному. Ведь такое заведение, как ваше, верно, имеет свой филиал в Ницце?

Господин Мортимер заверил, что там они владеют самыми роскошными отелями.

— Но, — добавил он, — самые лучшие в Каннах.

— Нет, нет, — с упрямым видом возразил господин Жерарден, — у меня есть причины выбрать Ниццу.

— О-о, — сказал господин Мортимер. — Ницца великолепна! К вашим услугам будет столько всяких развлечений.

— Я хотел бы прежде всего там...

Оборвав себя на полуслове, господин Жерарден осмелился коснуться кончиками пальцев предплечья директора и, округляя глаза, прошептал:

— Я должен купить жемчужное колье.

— Жемчужное колье! — повторил господин Мортимер, сделав удивленное лицо. — Вас можно поздравить с победой, господин Жерарден?

Тот захлопал глазами.

— Скажем так... будущая победа... объяснение... Кто знает? Может, и женитьба...

Господин Мортимер одобрительно прокудахтал и счел нужным потереть ладони. С видом серьезным и задумчивым господин Жерарден продолжал, словно разговаривая сам с собой:

— Да, это значит метить высоко. Никогда прежде и... Но сейчас... — И уже более определенным тоном заключил: — С женщинами не так-то просто, верно?

— Да, конечно! — заверил директор, который хорошо знал, во что обходятся женщины.

В пятницу утром господин Бенои, отряженный господином Мортимером, сопровождал господина Жерардена на улицу Мира к Фонтену. Посетителей принимал Фонтен-сын, окруженный своим штабом. Телефонный звонок был сигналом к боевой готовности, он уже знал, что может ожидать многого от новоявленного миллионера. Каждый из двенадцати продавцов демонстрировал на своем лице волнение, исполненную энтузиазма и надежды преданность. Можно было подумать, что то прибыл министр, принесший с собой целый набор наград за высокие заслуги в продаже ювелирных изделий.

Утро было тусклое и печальное. Но магазин, вернее, целая череда салонов, которые его составляли, сиял всеми огнями горевших люстр, сверкал многочисленными зеркалами. В первых залах не было выставлено ни одной драгоценности, они мерцали где-то вдали, в демонстрационном зале. Там, куда впервые вступал новый клиент, можно было увидеть лишь столы, по два в каждом салоне. Господина Жерардена попросили присесть перед одним из них; господин Бенои остался стоять рядом с ним, словно личный секретарь Его Преосвященства. Отослав жестом сонм продавцов, склонив в поклоне высокую юношескую фигуру, господин Фонтен уселся по другую сторону стола. Таким образом, он повернулся спиной к одному из огромных зеркал-шпионов, где фигура клиента отражается вся целиком, где он полностью отдан под почтительное, но неусыпное наблюдение служащих в униформе, не то посыльных, не то полицейских. Господин Жерарден, казалось, был нечувствителен к этой умело организованной слежке: он исподтишка бросил на себя в зеркало мимолетный и довольный взгляд. Но, переведя глаза на господина Фонтена, он осознал всю свою ничтожность. Потому что господин Фонтен-сын был красив как бог. Его изящные жесты, его любезные манеры заставляли клиентов, и в первую очередь клиенток, забывать, что он вовсе не элегантный коллекционер. Нетрудно было догадаться, каким жалким выглядел рядом с ним этот разбогатевший провинциал. Умоляюще взглянув на господина Бенои, господин Жерарден заверил его, что согласие может быть достигнуто лишь в переговорах между этими двумя светскими молодыми людьми.

— Господин Жерарден, — объявил господин Бенои, — хотел бы сделать подарок.

— Надеюсь... великолепный подарок? — спросил господин Фонтен,