Менты не ангелы но... - Данил Корецкий

— Кто собирал материал? — спросил он.

— Воскобойников, — Петрицкий смотрел внимательно и вроде бы испытующе, очевидно, ожидая какой-то реакции. — А что?

Виктору стало совершенно ясно: дело гнилое. Но обычное свое чистоплюйство пора забывать. От него ждут покорности. Можно проявить только небольшое сомнение.

— Да сырые у него материалы! А вдруг прокурор или судья не согласятся возбуждать дело?

Петрицкий нахмурился.

— Воскобойников, в отличие от тебя, на работу приходит вовремя и не попадается на глаза начальству в пьяном виде… А в суде и в прокуратуре скажешь, что выполняешь мое указание. И будь уверен — со мной все согласятся! Иди, работай!

В коридоре Виктор столкнулся с Бровиным из ОБЭП.[5] Тот слыл франтом и был помешан на дорогих фирменных вещах.

— Ты что, Витек?! — Бровин ошалело уставился на ноги следователя. — Носки целые купить не можешь? А где твои чудесные туфли?

— Не налазят, ноги опухли, — криво улыбнулся Шабанов.

Ему было очень стыдно. Если бы еще не эта дырка… А так палец наполовину вылез…

— Так ты к доктору сходи! Почки надо проверить. И вообще…

Не слушая, Виктор двинулся дальше. Бровин проводил его взглядом, покрутил пальцем у виска, сплюнул прямо на пол.

— Да, честность до добра не доводит. К психиатру тебе надо!

Свидетели тоже дикими глазами рассматривали его разутые ноги. Шабанов заскочил в кабинет, заперся и облегченно перевел дух. Забытый пистолет лежал на столе. Опять непорядок. Он сунул оружие в стол. Открыл вторую банку пива, быстро выпил. Физически он чувствовал себя хорошо. О моральном состоянии сказать так было нельзя. Что же делать с этими проклятыми туфлями? Попытался втиснуть в них ноги, но ничего не получилось. Может, пойти к врачу и взять больничный? А задержанные, а сроки, а сбытчик, на котором он должен реабилитироваться? Да и как идти — босиком, что ли?

Звякнул внутренний телефон.

«Кто это еще? Надеюсь, не дежурный с выездом на происшествие…»

Он взял трубку.

— Шабанов.

— Здорово, Витек! — на проводе, к счастью, оказался не дежурный, а лучший друг: Толян Ефимов — старший участковый. Бодрая скороговорка Толяна сразу улучшило настроение. — Ты живой? Завтракать не пора?

— Здорово. Живой, восстанавливаюсь понемногу… Только ноги опухли. Туфли не налазят.

Толян настороженно замолчал.

— И у тебя тоже ноги? Нет, вчера мы, конечно, перебрали… Но почему она, зараза, на ноги действует?

— Кто она?

— Да водка эта самопальная. У меня от нее ноги усохли. Туфли спадают. В натуре, так никогда не было!

Теперь замолчал Шабанов.

— Подожди, у тебя какой размер?

Толян крякнул.

— Да какой был, такой и есть — сорок первый. А у тебя?

— А у меня сорок третий, дундук ты гребанный! Ты мои туфли надел!

Участковый обиженно засопел.

— Чего ты ругаешься? Они же одинаковые! И потом — мои кто надел? Не надо было разуваться, когда боролись…

Шабанов с облегчением засмеялся.

— Ладно, оба хороши. Дуй сюда, поменяемся.

Через пять минут все стало на свои места: родные туфли были просторными и удобными. Капитан Ефимов — округлый, с грушевидным лицом, тоже довольно притоптывал:

— Совсем другое дело — сидят как влитые, не спадают! Айда в чебуречную…

Шабанов переписал свидетелям повестки на послезавтра. Некоторые выражали недовольство, но он строго объяснил:

— Имейте сознательность. Мы с товарищем капитаном раскрываем серьезное преступление! А вам по закону все оплачивается.

— По закону одно, а хозяин ругается, что я с работы отпрашиваюсь! — раздраженно пробурчал толстяк. — И платить не хочет!

— А вы ему объясните, что законы для всех одинаковые! — порекомендовал Шабанов, не очень задумываясь над реальностью своего совета.

Потом предупредил дежурного, где он находится. И вскоре приятели уплетали горячие золотистые чебуреки с холодным пивом. Жизнь наладилась окончательно.

* * *

Рапорт оперуполномоченного Воскобойникова о задержании сбытчика анаши. Протокол изъятия вещественных доказательств — двух пакетиков с веществом буро-зеленого цвета. Справка эксперта, что это анаша. Еще один протокол — изъятия меченых купюр. Сами сотенные купюры с невидимой надписью: «Контрольная закупка». Объяснение свидетеля Рагозина о том, что незнакомый ему Миша неоднократно сбывал наркотики и сегодня, на его глазах, продал два «баша» неустановленному лицу. Объяснения понятых, которые подтвердили, что эти деньги были изъяты у Михаила Федосеева. Объяснение Федосеева, который все отрицает…

От материала воняло говном, как и от всех документов, которые собирал Воск. Любой опытный следователь чувствует этот запах, когда концы с концами не вяжутся, нет логики развития событий, а личность подозреваемого явно не соответствует облику действительного злодея.

Предполагаемый торговец наркотиками оказался худощавым парнем с простецким лицом, одетым в дешевые джинсы и такую же шведку. Шабанов сразу заметил, что у него чистые вены. С одной стороны, для сбытчика это не показатель. А с другой — смотря какой сбытчик. Крупный делец наркобизнеса, понятно, как правило, не ширяется, а вот мелкая сошка почти всегда сидит на игле… Но главное, парень был совершенно не похож на криминальную публику, тем более на безвольных и зависимых барыг, толкающих «дурь» где придется. Нормальное лицо, нормальные глаза, нормальные манеры, речь не замусорена жаргоном…

— Ты — Михаил Федосеев? — спросил Шабанов.

Подозреваемый кивнул.

— Расскажи, как ты сбывал наркотики? — строго начал допрос Виктор Сергеевич. — От кого их получал? Кто постоянные покупатели? Кому передавал выручку? Сколько оставлял себе? Где деньги, добытые преступным путем?

— Я не сбывал никаких наркотиков, — спокойно сказал парень. — Я их никогда в руках не держал! Это какая-то ошибка…

— Как же так? Вот протокол изъятия, вот справка, что изъятое вещество является анашой.

— У меня не было никакой анаши! А про справку я ничего не знаю…

— Тогда объясни, откуда у тебя взялись помеченные деньги, которые были изъяты в присутствии понятых?

— Это мои деньги. Я их заработал частным извозом.

— Ладно. Тогда ответь мне, как и почему тебя задержали?

— Я отвез соседку к ее сыну, подождал и привез обратно, тут ко мне подошли ваши сотрудники и сказали, что я должен проехать с ними. Я спросил: «Зачем?» Они ответили: «Так надо, это ненадолго». Я согласился и поехал в милицию на своем автомобиле…

Шабанов вздохнул. Не похож он на сбытчика, слишком прост! Спокоен, похоже, говорит правду. Во всяком случае, врать явно не умеет! А вслух сказал:

— Я все понял. Правду ты говорить не хочешь. Давай, вызывай своего адвоката, и начнем официальный допрос.

— Откуда у меня свой адвокат? Да и денег нет…

— Ну, хорошо. Я приглашу бесплатного защитника. Только сам понимаешь, как бесплатно защищают… А пока посиди и подумай над своей позицией. Правдивые показания смягчают ответственность.

Когда задержанного увели, Шабанов набрал телефон Воскобойникова.

— Феликс, привет. Мне нужны понятые и свидетель по твоему сбытчику. Быстренько пришли их ко мне. Да и тебя надо допросить.

— Все сделаем! — бодро сказал Феликс в своей обычной манере справного и безотказного сотрудника.

Воск еще та устрица! Приближен к начальству, вроде «опера по особым поручениям». Не по особо важным делам, как классифицируются опера, а по особым поручениям, как помощники и адъютанты. Но он не помощник и не адъютант, а именно старший оперативный уполномоченный. Потому и поручения у него специфические: собирает говенные материалы на тех, кого надо посадить. Или наоборот — «отмазывает» тех, кого сажать не надо. Раньше они работали в паре со следователем Банниковым — один готовит материал, а второй расследует дело… Кто определяет: кого надо сажать, а кого не надо, Шабанов точно не знал, конкретную задачу всегда ставит соответствующий начальник. Вот Воску и Бане такие задачи и ставили. Должно быть, имелся и «прокурор по особым поручениям», и судья, без них-то дело до логического конца не доведешь…

Только Баня две недели назад прекратил свою деятельность, так как пьяным сел за руль недавно купленного «нисана-патрола» и помчался со скоростью сто пятьдесят километров в час. Он был уверен в своей исключительности и безнаказанности. И если бы на пути попался патруль ДПС,[6] он бы уболтал кого угодно — хоть сержанта, хоть офицера, хоть командира батальона. Убедил бы, что скорость в пределах допустимой, а сам он трезв, как стеклышко. Но переубедить асфальтовый каток, в который он врезался, не смог даже Баня со своими связями, потому что законы природы, в отличие от правовых законов, обойти невозможно. Перемноженные скорость и масса расплющили Баню в лепешку, и его с почетным караулом и троекратным автоматным залпом погребли на Северном кладбище. Цепочка должностных лиц, обеспечивающих принятие нужных процессуальных решений, нарушилась… Вот оно что!