Рыцарь бедный - Василий Панов

Дым стоял коромыслом! Некоторые наглые прихлебатели, пользуясь простотой и радушием графа, спьяну даже оскорбляли его. Вот уж правда: «Посади свинью за стол…»

Жену граф Григорий Александрович тоже подобрал подходящую: форменную транжиру! Писаная красавица. Выйдя за графа, она просто обезумела от нахлынувшего богатства и предалась самому необузданному мотовству. Четыре раза в день к ней приезжали модистки с новыми платьями. Потом она приказывала приносить себе прежние, надоевшие платья и расстреливала их из револьвера!

Природная фамилия ее была – Кроль. Получила воспитание в институте благородных девиц-дворянок, где «привлекла внимание» самого императора Николая. Пришлось срочно выдать «девицу» за гвардейца Пепхержевского. Муж вскоре умер, вышла за пожилого чиновника Голубцова, но в поисках веселой жизни бросила его. Встретясь на балу с Кушелевым-Безбородко, так очаровала его, что граф откупил Любовь Ивановну за сто тысяч рублей у второго мужа, добился развода и сам женился на ней.

Но великосветское общество столицы не приняло в свой круг графини со столь темным прошлым. И вот однажды Любовь Ивановна явилась в театральной ложе с огромным букетом камелий (а тогда романом Дюма-фиса прямо зачитывались!) и громко заявила: «Не суждено мне быть первой среди графинь, так буду первой среди камелий!» И пустилась во все тяжкие, да так, что в конце концов несчастный граф дал жене несколько сот тысяч с условием, чтобы она навсегда уехала из России.

Но Кушелев-Безбородко, к сожалению, скончавшийся рано, тридцати восьми лет, был не только лукулловским прожигателем жизни, но подлинным меценатом и знатоком искусств. Он был другом Гончарова, Тургенева, Писемского, Крестовского и других известных писателей, многих художников, артистов, принимал у себя Александра Дюма, когда тот приехал в Россию, и других иностранных знаменитостей, покровительствовал молодым талантам. Граф издавал «толстый» журнал «Русское слово» и сам написал два томика рассказов, воспоминаний и путевых очерков. Недурно владел пером!

Кушелев-Безбородко был страстным любителем шахмат, почетным членом многих иностранных шахматных союзов. Вот граф и решил при своем «Русском слове» с 1859 года давать ежемесячное приложение «Шахматный листок» размером в 24 странички под редакцией Виктора Михайловича Михайлова – сильного шахматиста и опытного литератора, владевшего пятью европейскими языками.

«Мы надеемся, – говорилось в первом номере „Шахматного листка“, – что небольшое шахматное обозрение, выходящее под эгидой литературно-ученого журнала, найдет себе читателей и будет приятно тем, к сожалению, слишком немногочисленным нашим соотечественникам, сердца которых горят благородной страстью». Видите, какая у меня память? Наизусть! Фу, даже горло пересохло! Впрочем, не мудрено: ведь я сам все это писал!

Шумов налил стакан сельтерской, жадно выпил и, обтерев пышные усы, продолжал:

– «Шахматный листок» велся хорошо. Давались биографии русских и иностранных корифеев, печатались рассказы, теоретические исследования, статьи Александра Петрова, Сергея Урусова, Карла Яниша, вашего покорного слуги, интересные партии и задачи, обзоры шахматной жизни за границей и в России, причем не только столиц, но и глубокой провинции. Ведь «Русское слово» было очень популярно среди мыслящего общества, распространялось и в городах и среди помещиков, а стало быть – прокладывало дорогу и своему приложению – «Шахматному листку». Финансовых забот для «Шахматного листка» не существовало, как и заботы о привлечении подписчиков. Карман Кушелева-Безбородко был еще толст, несмотря на расточительство. Но вот в 1862 году «Русское слово» было правительством закрыто вкупе с другими либеральными изданиями. «Шахматного листка» это не коснулось. Он продолжал выходить, но уже по подписке, так как напуганный граф от него отшатнулся. Как ни старался Михайлов, журнал хирел не по дням, а по часам, выходил неаккуратно. Последний номер его, датированный декабрем 1863 года, на деле вышел в октябре 1864 года. Какая уж тут подписка! На том дело и кончилось. Вот вам урок: в России издание шахматного журнала без больших денег и убытка невозможно! И он лопнет, и вы с голоду умрете!

– А я все-таки буду издавать! Верю в успех! Верю, что меня поддержат русские шахматисты! И не только в Петербурге и Белокаменной, но и в самых медвежьих углах, где шахматы могут особенно скрасить пустоту существования. Не только водка и карты могут быть утехой! Сперва будет тяжело, пока не завоюю доверия подписчиков, а там с каждым годом легче. Надо думать не только о себе, но и об обществе! Найду единомышленников! Буду в журнале вести кампанию за Всероссийский шахматный союз. Все поддержат! И на вашу помощь, Илья Степанович, надеюсь. Сообщайте во «Всемирной иллюстрации» о выходящих номерах журнала, давайте в него ваши замечательные партии и задачи, указывайте на мои ошибки, критикуйте, советуйте, как опытный литератор и знаменитый игрок, сообщите за границу о новом журнале…

Шумов поморщился:

– Что ж, все это можно, но в успех не верю. Загубите свою молодость и талант.

– Илья Степанович! Ваше превосходительство! В начале нашей беседы вы мне прочли горькое, пессимистическое четверостишие Некрасова. Разрешите, теперь я прочту вам мое любимое стихотворение покойного Ивана Саввича Никитина. Это мое кредо!

Медленно, торжественно и чеканно Чигорин продекламировал изумленному Шумову одно из лучших произведений русской революционной поэзии:

Медленно движется время,Веруй, надейся и жди…Зрей, наше юное племя!Путь твой широк впереди.Молнии нас осветили,Мы на распутье стоим…  Мертвые в мире почили,  Дело настало живым…

А кончалось чигоринское «кредо» так:

Рыхлая почва готова.Сейте, покуда весна!Доброго дела и словаНе пропадут семена.Где мы и как их добыли –Внукам отчет отдадим…  Мертвые в мире почили,  Дело настало живым.

Глава третья

Наступление на всех фронтах!

Маэстро, журналист, мелкий чиновник

«Доброго дела и слова семена» действительно не пропали. Спустя несколько дней – 23 апреля 1876 года в Главное управление по делам печати поступило «прошение коллежского регистратора М. И. Чигорина об издании под своей редакцией» ежемесячного журнала «Шахматный листок», 5 июня разрешение на издание было просителю выдано, а с сентября журнал стал выходить.

Именно с основания «Шахматного листка» в 1876 году можно отсчитывать славное тридцатилетие, в течение которого Чигорин совершенствовался во всех видах шахматной культуры: играл в турнирах-гандикапах и в обычных отечественных и международных турнирах; встречался в матчах с грозными соперниками; играл по переписке и по телеграфу; издавал и редактировал журналы; вел шахматные отделы в газетах и журналах; корреспондировал в газеты о ходе соревнований; проводил сеансы одновременной игры – обычные и «вслепую» и консультационные партии; читал лекции по теории игры, вел многолетнюю полемику с другими крупнейшими теоретиками того времени; не щадя сил, создавал петербургские шахматные клубы, гастролировал в Москве, в русской провинции, в Центральной и Западной Европе, в США и на Кубе, пропагандировал идею создания Всероссийского шахматного союза, лично организовал три первых чемпионата России, дважды оспаривал мировую шахматную корону.

Все это – без какой-либо правительственной и общественной поддержки, нередко даже вопреки бездушным и бессердечным царским чиновникам, борясь с врагами, завистниками, интриганами.

Шахматный журнал был создан, и Чигорин надеялся, что подписчики с каждым годом будут прибывать, вследствие чего издание в конце концов станет рентабельным.

Шумов в первые годы благожелательно относился к журналу и сдержал обещание, данное Чигорину, о поддержке журнала на страницах «Всемирной иллюстрации».

Вначале он прибегнул к своей любимой «малой форме» – остроте. Так, среди читателей, правильно решивших шахматную задачу во «Всемирной иллюстрации», упоминается и Чигорин, «намеревающийся задать себе труднейшую задачу: издавать шахматный журнал». Любопытство возбуждено: как, когда, где, почем?

Ответ на такие вопросы явился вторым шагом: 27 июля в той же «Всемирной иллюстрации» Шумов помещает «Объявление об издании „Шахматного листка“».

А когда наконец первый номер его вышел в свет, Шумов 11 сентября 1876 года дает благожелательную рецензию, начинавшуюся так: «С радостью приветствуем появление нового „Шахматного листка“. 1 сентября вышла его первая книжка, составленная очень хорошо и в полтора раза полнее книжек иностранных ежемесячных шахматных журналов».