Колдовская музыка - Лене Каабербол

Кид кивнул и снял с плеча гитару. Пару раз согнул и разогнул пальцы, разминая их, и начал играть.

Почему-то гитара звучала не так чарующе, как в Хитерфилде. Ноты казались до странности тусклыми и безликими. Кид заколебался и умолк.

— Простите, — сказал он. — Это неправильно.

— Продолжай играть, — подбодрила его Вилл. — Пусть будет некрасиво, все равно продолжай.

Он, казалось, готов был обидеться. Попросить музыканта играть ниже своих возможностей — на Барде это, должно быть, неслыханное оскорбление. Но сейчас мы были не на Барде — и, если дела пойдут так и дальше, никогда не попадем туда.

— Сыграй «Возвращение домой», — предложила я. — И играй так, будто ты хочешь этого всей душой, а не просто мечтаешь о несбыточном.

Он бросил на меня странный взгляд. Но все-таки начал извлекать из струн те же завораживающие аккорды, которые мы слышали в сенном сарае.

Туда, где дорога плавно уходит за поворот,Где закатное солнце сияет сквозь пыльную даль…

Внезапно ветер подул сильнее. И песка в нем стало больше. Сделалось почти невозможно ничего разглядеть; я протерла глаза, но это не помогло.

Туда, где конец дорог,где усталый покой найдет…

Я споткнулась. Прямо передо мной высилась стена из грубого песчаника — я не видела ее до того мгновения, пока не наткнулась на нее. Какие странные выступы. Почти как…

Как когти.

Я оцепенела. Медленно подняла глаза. И поднимала их очень долго, пока не коснулась затылком плеч.

Ну и огромный же он! То, что я приняла за стену, было всего лишь передней лапой. Сильный, полный песка ветер, из-за которого мы брели сгорбившись, как древние старухи, был его дыханием. И откуда-то с высоты на меня смотрели громадные золотисто-карие глаза с тяжелыми веками; каждый глаз величиной с часы на городской башне.

Раздался рев, похожий на грохот поезда в метро. Потом голос, такой же могучий, как и сам зверь:

«ПУТЬ ЗАКРЫТ».

— Что это? — еле слышно пролепетала Хай Лин. — Лев или… кто?

— Это сфинкс, — объяснила Тарани, неплохо разбиравшаяся в таких вещах. — Лицо человека, туловище льва, размеры… громадные.

«ПУТЬ ЗАКРЫТ».

— Да, конечно, мы расслышали вас с первого раза, — пробормотала я. Трудно было не расслышать звук, перекрывавший по громкости любые рок-концерты.

«ПУТЬ ЗАКРЫТ».

Я потерла уши. От такой беседы быстро утомляешься.

— Хорошо, мы его нашли, — сказала Вилл. — Что будем делать дальше?

Глава 6

Загадки на пути

Кид взял на гитаре аккорд.

— Сейчас моя музыка стала намного сильнее, чем была, когда меня изгнали, — сказал он, — Старейшины своей игрой вызвали этого зверя из небытия. Может быть, я сумею вернуть его обратно. Вилл нахмурилась.

— Ты предлагаешь убить его? Музыкой?

— Нет, не совсем убить. Просто… уничтожить, Развеять. Чтобы он не препятствовал нам. Я подняла голову и взглянула в огромные золотистые глаза, выжидательно смотревшие на нас сверху вниз.

— Только не надо его злить, — предупредила я. — Совсем не хочется оказаться у него на пути, если он вздумает драться.

Кид ничего не ответил. Его голова склонилась над гитарой, будто он старался уловим, звук, слышный только ему. Пальцы, уверенные и опытные, летали по струнам. Но ноты, которые он извлекал, не имели ничего общего с нежными печальными мелодиями, которые он играл обычно.

«Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь!»

Горький, искривленный всхлип, аккорд, лишенный согласия. Я содрогнулась. Будто скрежет ногтя по грифельной доске, только еще в сто раз противнее.

Ветер утих. Сфинкс пригнул исполинскую голову ниже к земле. Его ноздри раздувались, но слабо.

«Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь! Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь!»

Хай Лин упала на колени и начала погружаться в жесткий серый песок. Ее лицо было залито слезами. Я попыталась помочь ей, но сама задыхалась под напором ветра. Казалось, ветер сдул прочь весь воздух в этой пустыне.

«Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь!»

Корнелия схватила меня за руку. — Вставай, — пропыхтела она. — Утонешь! Встать? Но я и так… нет, я не стою. Я рухнула на четвереньки и уже погрузилась в песок по локоть. Грудь тяжело вздымалась, стараясь вобрать хоть каплю воздуха. Вдохнуть, вдохнуть…

«Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь! Дз-з-з-ы-ы-ы-ы-нь!»

— Нет! — закричала Вилл. Как же ей хватило воздуха? — Прекрати! Кид, перестань, ты убьешь нас!

Расстроенные аккорды смолкли. Наступила тишина. Порыв ветра взъерошил мне волосы, Я жадно втянула воздух, не обращая внимания на песок и пыль. Дышать! Какое счастье!

— Но у меня получалось! — на лице Кида вспыхнул необычный для него гнев — гнев музыканта, которого прервали.

— Нет, не получалось. Твоя музыка губила нас. Душила. Мы тонули в песке.

— Но что я еще могу сделать? Я не знаю!

— И я не знаю, — ответила Вилл. — Но только не это!

— Может быть, загадать сфинксу загадку? — предложила Тарани.

— Загадку? Почему?

— Путники всегда загадывают сфинксам загадки. Нет, кажется, наоборот! Ладно, попробуем ответить ему.

— Но он ни о чем не спрашивает! — Сфинкс хотя бы прекратил реветь «ПУТЬ ЗАКРЫТ». Спасибо и на этом, но он по-прежнему не выражал желания вступить в разговор.

— Жаль, что мы не можем, как в старые добрые времена, смести его с дороги соединенными силами Воздуха, Огня, Земли и Воды, — пробормотала я.

— Не можем, — подтвердила Вилл. — Нам запрещено пользоваться мощью Сердца.

— Знаю. Уж и помечтать нельзя!

Тарани задумчиво посмотрела на сфинкса. Он спокойно встретил ее взгляд.

— Кто ходит утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех? — спросила она.

— Что ты делаешь? — полюбопытствовала я.

«ЧЕЛОВЕК», — ответил сфинкс голосом, от которого содрогнулась земля.

— Смотрите! Он разговаривает! Кид озадаченно взглянул на нас:

— Утром на четырех ногах?…

— Младенец ползает, — объяснила Тарани. — А три ноги — это когда в старости человек опирается на палку.

— Он разговаривает! — я не верила своим ушам. Чтобы такая громада отвечала нам…

— Что держится не на трех китах, а на музыке? — отчаянно импровизировала Тарани.

«БАРД».

— Сообразительная зверушка, — пробормотала я.

— Кто — он или я? — с подозрением осведомилась Тарани, сверкнув глазами.

— Оба. Продолжай, умница.

— Гм. Не уверена, что это будет загадкой, но нельзя ли спросить, как туда пройти?

«ПУТЬ ЛЕЖИТ ЧЕРЕЗ МЕНЯ».

— Спасибо, — отозвалась я, зажимая уши пальцами. — Нельзя ли поточнее?

Он не ответил. Только смотрел на меня.

— Что превращает сфинкса во врата? — спросила Тарани, которая лучше меня разбиралась в тонкостях загадывания загадок.

«ИМЯ».

— Правильно. А как твое имя, многоуважаемый сфинкс?

Раздался звук, похожий на грохот катящихся камней. Что это — смех? Сфинкс смеется?!

«ЖУЛЬНИЧАЕШЬ, ДЕВОЧКА?»

Это были первые человеческие слова сфинкса.

— Мы должны отгадать его имя! — воскликнула Тарани. Что-то вроде «Сезам, откройся».

— Но это безнадежно! Откуда нам знать, как его зовут? Может, хоть намекнет? — вскричала я и была буквально сбита с ног ответом чудовища.

«МОЯ ПЕРВАЯ БУКВА — ТА, С КЕМ ЗНАКОМ МНОГО ЛЕТ, СО ВТОРОИ — О ДРУГОМ ГОВОРИШЬ ИЛИ ПИШЕШЬ, КОНЕЦ — ТОТ, КОГО ТЫ И ЛЮБИШЬ, И НЕТ, А ВСЕ ВМЕСТЕ ОБРАДУЕТ СЕРДЦЕ, ЕСЛИ УСЛЫШИШЬ».

Я встала с песка.

— Что ж, большое спасибо, — ответила я. — Сразу стало понятнее.

— Но он и вправду ответил! — вскричала Тарани. — Послушайте, девочки, это что-то вроде шарады, и мы должны ее отгадать! Ну-ка, думайте, с кем мы знакомы много лет? С друзьями? С родителями?

— Да не с кем, а С кем, — догадалась Вилл. — Первая буква — С.

— А вторая? О ком мы чаще всего говорим?

— Ну, наверное, принцип тот же, — предположила Хай Лин. — Тогда вторая буква будет О.

Тарани пальцем вывела буквы С и О на песке.

Ее косички подскакивали, глаза за стеклами очков сияли. Она любила отгадывать загадки. Наверно, для нее все происходящее было своего рода игрой.

— Нельзя ли поскорее? — поторопила я подругу, стараясь не грубить. — А то я уже по колено в песке. И ноги устали!

— А кого же мы «и любим, и нет»? — бормотала про себя Тарани. — Мальчишек, что ли? Или учителей? Не складывается. Должно быть что-то покороче.

И тут меня осенило. Я вспомнила своего младшего братишку — такого милого, но такого вредного!

— Тарани, это БРАТ! — вскричала я. — Нет, точно! Иногда я в нем души не чаю, а временами убить готова!

— Нет, это опять должна быть буква, — возразила Тарани. — Хотя… погоди-ка! Складывается!

На песке появилось слово СОБРАТ.

— Собрат! Друг! — торжествующе вскричала Тарани. — Многоуважаемый сфинкс, твое имя Собрат?