Измена хуже предательства (СИ) - Летинская Лита

Через несколько минут из служебной двери выпархивает девушка с ярко-красными волосами, Светлана — на бейдже. Приглашающе кивает на парикмахерское кресло.

После недолгих расспросов я выбираю кардинально темный оттенок для себя и стрижку. Коротко. Светлана предлагает мне добавить ярких прядей. Я соглашаюсь.

Я погружаюсь в блаженную негу манипуляций с моими волосами. Всегда люблю делать прически. Когда Света заканчивает и разворачивает кресло к зеркалу, я не узнаю себя. Теперь эта дерзкая, яркая брюнетка с амарантовыми прядками — это я!

Сюда, само собой, напрашивается новая сумочка и новые босоножечки. Божечки как же удержаться от лишних сейчас трат.

Я горячо благодарю Свету, это то, что мне нужно было. Пожалуй, теперь это будет любимым моим местом, нужно его запомнить.

Перед сном, листая сообщения, натыкаюсь на уведомление из банка. То-очно, ипотека. За поисками работы, и собственно, своей нынешней работой, я совсем забыла о ней. А Радим звонил ночью! Пока я полна решимости и азарта набираю его номер, но девушка на том конце сообщает, что абонент вне сети. Это уже не смешно. Такая злость берет.

Сообщения от мужа так и висят не прочитанными.

Нажимаю "удалить ветку". Не хочу знать, что он мне написал.

12

Звонок от мамы разрушает все мои наполеоновские планы по "завоеванию" рынка труда.

Она сообщает, что отцу плохо. У него снова приступ. Леночка, наверное, уже поседела за мои отгулы, но я не могу иначе. Здоровье отца для меня важнее всего.

Я мчу в родной город. На рейсовом автобусе это не так-то быстро. Два часа по кочкам и ухабам разбитой междугородней дороги. Оказывается, я отвыкла от не комфортности передвижения автобусом и частому отсутствию сидячих мест. Радим всегда возил меня к родителям на своей машине. Сейчас меня охватывает давно забытое чувство — ностальгия по студенческим временам, когда я, вот также, ездила домой на выходные.

Пока я еду, в груди не перестает трепетать беспокойство за моего самого близкого и родного человека. Вопреки мнению, что девочки мамины, я выросла папиной дочкой. Папа всегда лучше меня понимал. В спорах с мамой вставал на мою сторону. Мама считала, что дочь нужно воспитывать в строгости и держать в ежовых рукавицах, а папа всегда холил и лелеял, как нежный, всегда любимый цветочек.

На пороге меня встречает мама. Она делает знак "тише".

— Отец отдыхает, — предупреждает она, провожая в гостиную, — Боже, что ты сделала со своими волосами? — тут же атакуя вопросами.

Мама не могла не заметить смену моей прически. Пожимаю плечами. Мне так захотелось. Кручу головой, чтобы она оценила весь образ. До сих пор не могу привыкнуть к легкости, которая появилась после стрижки.

Мама округляет глаза, заметив окраску, качает головой. И снова шепотом:

— Марина! Почему мне звонит Анна Николаевна и сообщает, что Радим ушел из дома. Ты, что его выгнала?!

Мама как всегда. Строит самые невероятные догадки.

— Мама, конечно же, нет! Как ты могла так подумать?!

— Что происходит тогда? Почему вы не живете вместе, и почему Анна Николаевна говорит, что ты не хочешь возвращать Радима?

Ох, уж эта Анна Николаевна. Я вздыхаю. На плечи наваливается такая тяжкая безысходность. Теперь понятно, почему папе стало плохо. После таких новостей немудрено. Ведь он всегда переживал за меня.

— Мам, — я устало тру виски, — Он к другой ушел… И она беременна.

Мама садится со мной рядом на диван. Участливо сжимает ладонь.

— Беременность посторонней девки еще не повод отпускать мужа.

Они, что сговорились со свекровью?

— Мама! Услышь меня, пожалуйста. Он к любовнице ушел, у них семья.

Мама недовольно морщится.

Звук шаркающих шагов заставляет нас прерваться. Папа появляется в гостиной, спасая меня от дальнейших расспросов. Я кидаюсь к нему.

— Ну, папа, зачем ты встал, тебе нужен покой и лежать.

Он тяжело оседает в кресло у двери и вымученно улыбается. Сердце сжимается, когда я вижу, как ему это трудно дается.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Да, проснулся, слышу голос твой, на радостях вот и подскочил. Давно ты в гости не приезжала, доченька. Соскучились мы.

Как меня умиляет, эта папина привычка. Он до сих пор говорит про них с мамой "мы". Мама уже хлопочет рядом с отцом.

Такая нежность заполняет сердце. Как возможно пронести свою любовь сквозь терни прожитых лет и выпавших на их долю испытаний?

Я помню папу до того, как его подкосила болезнь — бравым, крепким мужчиной, который катал меня на плечах. Рассказывал удивительные истории и кормил мороженым в нашем парке.

Счастливое, беззаботное детство, когда небо всегда было безоблачным, а проблемы легко решались, стоило только с ними прийти к папе. И дом у меня всегда ассоциируется с папиным заразительным смехом и маминой хмурой улыбкой, когда невозможно удержаться от отеческих шуток-прибауток.

— Как ты, папуль? — я по привычке глажу его руку, присаживаясь на подлокотник его кресла.

— Держусь пока. Прическу сменила, — улыбается папа, — мне нравится, тебе очень идет.

Как я люблю своего папу. Даже в тяжелые минуты он найдет добрые слова.

— Врачи сказали, нужно срочно обследоваться, — мама как всегда — сразу к делу.

— Ну, что ты, Верочка, — пытается урезонить ее папа.

— Но ты же знаешь, своего отца, он категорически отказывается. Хоть ты повлияй на него. Он же совершенно меня не слушает.

Еще одно беспокойство за родного человека в копилочку моих переживаний.

— Папуль, давай ты все-таки пройдешь все нужные процедуры, — говорю я мягким голосом и смотрю на папу укоряюще.

Он и сам уже все понимает. Перед дочкиными жалобными глазками он не может устоять. С тех пор как выросла, я стараюсь не пользоваться этим преимуществом. Но сейчас, другой случай, когда отец действует во вред себе, я не могу не воспользоваться всеми возможностями.

— Я ж, не против, дочка. Только они хотят, меня на свою больничную койку заманить. А это, уже другой разговор. Понимаешь?

Я обнимаю отца за шею, применяя "запрещенный" прием дожимая:

— Я все знаю, но и ты пойми, нам ты нужен здоровым и крепким. Как мы без тебя?

— Ну, хорошо, — сдается он.

— Нам уже сказали, готовить деньги, некоторые обследования платные. — сообщает мама.

— Сколько нужно, мам? — я смотрю на нее, в надежде.

Мама переводит взгляд на отца, поджимает губы, но все же отвечает.

— Конкретной цифры никто не называет. Мы рассчитывали на вашу с Радимом помощь.

Здесь, мне нечего ответить. Как опрометчиво я стерла все его сообщения. Стоит лишь, винить себя, за недальновидность.

— Про Радима я не знаю… Не могу до него дозвониться. — начинаю я неуверенно. — У нас еще долг по ипотеке висит.

— А он заходил тут, неделю назад, ни словом не обмолвился. Странно. — задумчиво говорит папа. — Обещался помочь.

Я вскидываю голову, неверяще глядя на папу:

— Радиму, вы, неделю назад сказали, а мне только сейчас?

— Мы же не знали, что вы не общаетесь, — оправдывается мама.

"Не общаетесь", так завуалировано мама сказала о нашем расставании.

— Ты могла бы тоже, нам помочь, ты нам дочь или не дочь?

— Мама, я работу сейчас ищу, на мою старую зарплату я даже платеж за ипотеку не могу погасить.

Мама, снова, недовольно отворачивается.

— Не переживай, дочка, если что Сашку попросим. Наладится все.

Сашка это папин брат. Если кто и может помочь, то это он.

Домой я возвращаюсь в раздрае, полном смятении чувств и беспокойстве. Так хотелось остаться еще немного рядом с отцом. Переживания за его здоровье, так и не отпускали. Но нужно выходить на работу, такую нежеланную, но такую необходимую, сейчас.

13

Следующий день начинается недобро. Новости на моей работе распространяются фантастично. Как-то прознали, что я ищу новую работу. Понимаю это, когда мой босс, Дмитрий Владимирович, голубоглазый брюнет и любимец всея женского коллектива нашей фирмы, вызывает к себе, в начале рабочего дня. Полчаса песочит за несуществующие косяки, а потом недвусмысленно предлагает "подработать".