Незримая паутина - Фридрих Незнанский

— Тяжелый ящик? — поинтересовался Жигулин, переглянувшись с Хромовым.

— Обыкновенный.

— Она всегда отказывалась от вашей помощи? — спросил Жигулин.

— Всякое бывало… Нет, пожалуй, от помощи не отказывалась. Я-то всегда ей старался помочь — женщина все же. А другие, кто вместо меня стояли, когда как.

Фургон, подумал Жигулин. Надо было бы мне сразу залезть внутрь! Хотя его, наверно, уже осмотрели. Там были продукты, но мало ли… Все равно, надо было самому. А сейчас там наверняка наследили.

— Спасибо, — сказал майор Хромов охраннику, вопросительно при этом глядя на Жигулина. — Если у вас, Виктор Петрович, нет больше вопросов…

— И все-таки, — не сразу проговорил Виктор Петрович. — Супруги, утверждаете вы, вели себя необычно, да? Скованные или напряженные… Как вы сейчас полагаете: они уже знали, что произойдет?

— Наверное, да.

— Это все, что вам показалось необычным? Или было что-то еще, задержавшее ваше внимание?

— Да, вот что меня удивило, — вспомнил он. — Они поехали прямо к дому Абрамяна, понимаете? Мимо других. А там ведь тоже были заказы. Сам слышал: люди им кричат — куда, мол, что ж вы про нас забыли? Я еще подумал, когда они возле Абрамяна остановились: может, там что-то скоропортящееся? До этого никогда такого не было. Всегда начинали с первого дома и потом по очереди…

Жигулин удовлетворенно кивнул.

— Итак, еще раз: они мчались вам навстречу…

— Я услышал выстрелы, потом звонок по мобильному — мол, Володя сошел с ума, расстрелял Абрамяна и наших ребят, мчит в твою сторону… Я увидел этот «рафик» с простреленным лобовым стеклом. Володя вцепился в руль, что-то орет, у Аньки глаза на лоб, ревет… Жуть какая-то.

— В вас стреляли? — спросил Жигулин.

— Да кому там стрелять? Я ж говорю: Володя вцепился в руль, жмет на газ, Аня ревет, схватившись за голову…

— То есть никого там, в кабине, больше не было?

— Не было, я бы увидел… Ребята орут: стреляй! Я ворота прикрыл, выстрелил пару раз, потом упал, откатился, чуть меня не сбили. Ну, они прорвались, рванули дальше. Как будто с ума вдруг сошли! А в ребят, которые погнались за ними на двух машинах, — в них ведь тоже стреляли! И попали в шину, прямо на повороте. Они и столкнулись друг с другом. Точно вам говорю: работали профессионалы, понимаете? Рассчитали все как по нотам.

— Это те охранники, что пострадали при столкновении во время погони и сейчас находятся в госпитале, — вполголоса пояснил Хромов в ответ на вопросительный взгляд Жигулина.

Жигулин понимающе кивнул.

— Спасибо, — сказал Хромов допрашиваемому. — Подпишите протокол и можете идти.

— Кузов фургона кто-нибудь осмотрел? — спросил Жигулин майора, когда они остались одни.

— Да. Гильз мы не нашли, хотя порохом там попахивало. Возможно, нападавший стрелял из револьвера. Или сумел собрать гильзы…

Вот они, нынешние сыскари, чертыхнулся про себя Жигулин. «Попахивало»…

— Газовый анализ воздуха проводился? — поморщился Виктор Петрович. — Пробы воздуха были взяты?

Хромов отвел глаза. Зря спросил, подумал Жигулин. Сейчас начнет говорить о недостатке финансирования, в результате чего у них сократили соответствующую лабораторию.

— Я сейчас не припомню, — наконец ответил Хромов. — Но могу узнать. Можно вызывать следующего?

Жигулин промолчал.

Следующим в комнату вошел другой охранник, с перевязанной головой. Этот был постарше Сергея Рощина, в глаза бросалась его военная выправка.

— Киреев Александр Михайлович, — отрапортовал он.

— Присаживайтесь, Александр Михайлович. — Хромов указал на стул, на котором только что сидел Рощин.

— Мы уже говорили с вами, — приступил к допросу Хромов, мельком взглянув на безучастно молчавшего Жигулина. — Припомните, что именно вы видели и что вам показалось необычным в этой истории.

Охранник неопределенно пожал плечами:

— Ну если вспомнить… Опять же смотря что называть необычным…

— Если не возражаете, — сказал Виктор Петрович, обращаясь к Хромову, — я поставлю вопрос иначе. Что вы увидели с самого начала?

— Ну, когда мы с ребятами выскочили из дома, видим: двоих наших они уже застрелили, а «рафик» разворачивается там, за воротами. Артем Андросович лежит в луже крови, его жена кричит, схватилась за голову… Да, вот, вспомнил: раньше они всегда въезжали на участок, теперь почему-то остановились на дороге у ворот. И Артем Андросович был убит прямо в воротах — шел к ним навстречу. Он обещал нас угостить мясом — по-армянски, что ли… Он, бывало, кричал: что такое эти ваши грузинские шашлыки! Ну, мы их готовили иногда на мангале и его угощали… Вы, говорит, попробуйте мясо в моем исполнении. Вот и попробовали…

— Горячий был человек? — спросил Жигулин.

— Да. Но справедливый. Ребята его уважали. Со всеми за руку здоровался, всегда нас к своему столу приглашал, когда гости приезжали, — не то что другие. Мы, конечно, отказывались…

— По-вашему, за что его могли убить? — вновь вступил Хромов.

— Не знаю, — сказал охранник, подумав. — Даже в голову ничего не приходит.

— Абрамяну угрожали?

— Какие-то непонятные звонки ему домой мы фиксировали, угроз не помню… А как там было в офисе, не знаю. На банкиров часто наезжают, верно? Не зря ему такую охрану дали. Нас по четыре человека каждый день на его охрану ставили. И вот все равно не уберегли.

— Вам жалко его? — спросил Жигулин.

— Еще бы… Хороший мужик был. И ребят, конечно, жалко.

— Вы раньше служили в органах безопасности, — напомнил Хромов, — у вас есть своя версия случившегося?

— Чего нет, того нет, — ответил Хромов, подумав. — Здорово они это проделали, ничего не скажешь.

Когда он вышел, Хромов выжидающе взглянул на Виктора Петровича.

— По-вашему, эти допросы для следствия что-то дали?

— Первые допросы — самые важные, — пожал плечами Жигулин. — Пусть они даже неподготовленные, но все равно свидетели могут вспомнить куда больше деталей, чем два дня спустя. Поэтому продолжим. С кем из семьи убитого можно сейчас поговорить?

— Жене по-прежнему плохо, но можно поговорить с дочерью, Светланой Артемовной, — сказал Хромов. — Пригласить?

Не зря ее родители назвали Светланой, подумал Жигулин, когда дочь убитого банкира, лет двадцати двух, светловолосая и темноглазая, с припухшими от слез глазами, вошла в комнату и скромно, как если бы находилась не у себя дома, а в гостях, присела на краешек стула возле двери.

— Во-первых, спасибо вам, Светлана Артемовна, что позволили нам на время превратить вашу комнату в служебный кабинет, — начал майор Хромов.

Виктор Петрович окинул взглядом комнату, где они находились. Скромно, но со вкусом обставлена. Не скажешь, что ее отец входил в десятку наиболее влиятельных банкиров страны. Или влиятельность в финансовом мире и богатство — это не всегда одно и то же?

— Помимо меня, с вами будет беседовать Жигулин Виктор Петрович, следователь областной прокуратуры по особо важным делам, старший нашей оперативно-следственной группы.

Виктор Петрович привстал, коротко поклонился, сел на место.

— Зовите меня просто Светланой, — попросила девушка. — И хочу предупредить, у меня мало времени. Скоро должна подъехать сиделка для мамы, я должна буду ее встретить.

— Много времени мы у вас не отнимем, — пообещал Жигулин. — Можете ли вы нам ответить: у вашего отца были враги? Скажем, в личном, бытовом плане, не относящемся к его профессиональной деятельности?

— Нет. Никакой кровной мести, если вы это имеете в виду. К папе часто приезжали родственники, земляки, привозили ему подарки, вино, не задаром, конечно, но он умел так им отказать, что они уезжали, ничуть на него не обидевшись. Так что можете сразу отмести эту версию… — И замолчала — видно было, у нее вдруг перехватило горло.

— Вам налить воды? — вскочил Хромов.

— Спасибо, я у себя дома, — попыталась улыбнуться Светлана и, встав, налила себе в стакан апельсиновый сок из небольшого кувшинчика, накрытого льняной салфеткой. — Вас угостить? — предложила она.

— Нет, благодарю вас, — выставил ладони, словно защищаясь, Хромов, как если бы ему предложили отнять у нее последнее.

— А я, пожалуй, не откажусь, — сказал Жигулин. И она, кивнув, налила еще один стакан.

— Я просто не представляю, кто бы из его знакомых мог подослать убийц, — выпив сок, проговорила Светлана. — Я могу быть свободна?

Ближе к вечеру Жигулин и Хромов подъехали к тому месту, где стоял расстрелянный «рафик». Странно, подумал Жигулин, почему машина стоит кабиной в сторону поселка, где произошло преступление и откуда мчались, спасаясь от преследования, убийцы.

В кабине была все та же картина: толченое стекло, орошенное кровью. И размазанная кровь на сиденье.