Заря победы - Дмитрий Лелюшенко

— Не думал, что придется драться на родных полях… — признался комбриг, уроженец Московской области.

Маршал Шапошников сообщил по прямому проводу, что 5 октября к нам прибудут два дивизиона реактивной артиллерии, и предупредил: новое оружие не должно попасть в руки врага ни при каких обстоятельствах.

— Это очень сильное и эффективное средство, особенно для поражения живой силы. Смотрите, голубчик, используйте его умело. Держите непосредственно у себя, головой за него отвечаете! Так требует Главковерх.

— Если можно, сообщите о боевых качествах этого оружия. Можно ли из него вести огонь по точкам?

— Нет. Только по площади. К вам прибудут специалисты и подробно расскажут на месте о тактико-технических данных этой артиллерии. — Заканчивая разговор, маршал еще раз напомнил: — Дальше Зуши, голубчик, ни шагу!

— Приму все меры, чтобы выполнить ваш приказ.

— Усильте разведку на флангах. Не дайте противнику обойти вас. За пленного с картой спасибо. Почаще докладывайте.

— Понятно…

Утром 5 октября я находился на НП у Катукова. Отсюда хорошо было видно, как вражеские танки приближаются к переднему краю обороны, готовясь смять пушки и проутюжить окопы, занимаемые нашей пехотой. Огонь артиллерии заставил залечь пехоту противника, которая следовала за танками, а орудия прямой наводки подбили несколько боевых машин. Но значительное количество гитлеровцев продолжало рваться вперед, тесня подразделения мотострелкового батальона бригады и в то же время встречая стойкое сопротивление пограничников из батальонов Дрожженко и Тетюшева.

Катуков вопрошающе посмотрел на меня.

— Дайте огонь из засад! — распорядился я.

В воздух взвились две красные ракеты. Через несколько минут на поле боя уже пылали фашистские танки, пораженные в борта фланкирующим огнем гусевских «тридцатьчетверок».

Вечером б октября противник вновь нанес сильный авиационный удар по Мценску и железнодорожной станции. Загорелись жилые дома. В это время выгружались части 6-й гвардейской дивизии, только что прибывшей с Ленинградского фронта. Невзирая на сильную бомбежку, командиру дивизии генерал-майору К. И. Петрову удалось успешно и без особых потерь закончить выгрузку. В тот же день на станцию Мценск прибыли и основные силы 11-й танковой бригады под командованием подполковника Бондаря. Она так же, как и 4-я, была вооружена танками КВ и Т-34. В комплектовании корпуса очень помог и генерал А. М. Василевский.

Испытал враг и силу нашей авиации. Гудериан в своих воспоминаниях пишет: «5 октября я уже был у генерала Ломельзена (командир 4-й немецкой танковой дивизии. — Д. Л.)… В этот день я получил довольно внушительное представление об активности русской авиации… Затем авиация противника бомбила штаб корпуса… Затем я направился к дороге, по которой продвигалась 3-я танковая дивизия. Здесь мы также подвергались неоднократной бомбежке со стороны русских бомбардировщиков».

…Ночью я собрал командиров и комиссаров соединений, чтобы посоветоваться, как лучше выполнить задачу, поставленную Ставкой, — дальше Мценска противника не пропустить, преградить ему путь на Тулу.

Первым взял слово командир 6-й дивизии К. И. Петров:

— Надо вести подвижную оборону до Мценского рубежа, и здесь, на реке Зуше, дать решительный бой. Дальше не отходить.

Петрова поддержал Бондарь.

— Немецкая тактика вбивания клиньев в нашу оборону известна, — заметил он. — Надо бить врага по открытым флангам, не давая взять себя в клещи.

Подполковник С. М. Ковалев, командир 201-й воздушно-десантной бригады 5-го воздушно-десантного корпуса, также высказался за то, чтобы бить врага на промежуточных рубежах. М. Е. Катуков предлагал это еще раньше. От пограничников на совещании присутствовал начальник штаба полка капитан В. Н. Анцупов. Он твердо стоял за подвижную оборону. Так и порешили.

Оторвавшись от противника, к утру 6 октября войска заняли новый рубеж: поселок 1-й Воин — поселок Нарышкино.

У реки Зуши подготавливалась глазная полоса обороны корпуса.

Обстановка была сложной, но наше положение в какой-то степени облегчалось тем, что по тылам выдвинувшейся группировки противника наносили сильные удары в районах Трубчевска, Боровска и других пунктах войска Брянского фронта. Это заставляло врага все время распылять силы, нередко вести бои с перевернутым фронтом и выделять части для прикрытия тылов.

Отдав необходимые распоряжения, мы с заместителем сели перекусить. Вдруг В. А. Визжилин отложил ложку:

— Дмитрий Данилович, родилась одна мысль. Неплохо бы в двух — трех километрах впереди рубежа 1-й Воин — Нарышкино оборудовать ложный рубеж обороны, ввести противника в заблуждение.

— Дельно! Поручаю вам с Катуковым осуществить эту идею.

Около одиннадцати часов 6 октября наша авиаразведка обнаружила, что параллельно шоссейной дороге, примерно в трех километрах от 1-го Воина, движется около восьмидесяти немецких танков с мотопехотой и артиллерией. Вскоре над нами появилось сорок «юнкерсов». За двадцать минут они сделали по три захода: два по нашему ложному переднему краю, а третий — по подлинным боевым порядкам, приняв, по-видимому, настоящий передний край за глубину обороны.

Теперь мы увидели противника и с наблюдательного пункта.

Спрашиваю Куркина, как он оценивает силы врага.

— Не меньше танковой дивизии.

— По-моему, тоже.

По самолетам противника начала бить зенитная артиллерия корпуса. Одновременно, задрав стволы, повела огонь полевая батарея пограничного полка и случайным попаданием сбила один вражеский самолет Ю-87. Велик был восторг пограничников! А через две минуты от огня зенитной артиллерии горящим факелом упал еще один «юнкерс». Третий был поврежден, но ушел.

К полудню неприятель открыл сильный артиллерийский огонь по нашему переднему краю, а спустя полчаса начали наступление до полусотни танков с пехотой. За ними двигалась вторая волна — около сорока машин. Наши штурмовики расстреливали и бомбили их. Приказываю двум артиллерийским дивизионам открыть подвижной заградительный огонь. Семь немецких танков подорвались на минах, четырнадцать горят, подбитые нашей авиацией и артиллерией.

Теперь мы с К. Л. Сорокиным и А. В. Куркиным уже невооруженным глазом видим, как примерно пятьдесят машин врываются в оборону корпуса. На них прямой наводкой обрушивают огонь наши орудия и танки. Несмотря на потери, гитлеровцы продолжают продвигаться. Дружным огнем и бутылками с зажигательной смесью встречают неприятеля бойцы воздушно-десантной бригады Ковалева и пограничники Пияшева.

С НП видно, как танк лейтенанта Кукарина, который одновременно с другими выскочил из леса, вскоре вырвался далеко вперед.

Заметив стремительно приближающуюся машину, немецкие танки сосредоточили по ней огонь. Кукарин вдруг остановился и стал стрелять с места. За считанные минуты он подбил пять танков противника. Позже мы узнали, что, когда наводчик Любушкин вел огонь, вражеский снаряд повредил рычаги управления и двигаться вперед стало невозможно. Раненый механик-водитель Федотов нечеловеческим усилием включил задний ход, и танк, отстреливаясь, стал пятиться к лесу. Только когда очутились в безопасности, подал голос радист — заряжающий Дуванов:

— У меня оторвало ногу…

Кукарин и Любушкин вынесли раненых товарищей из машины, а сами продолжали бой и подбили еще четыре вражеских танка.

За выдающийся подвиг и высокое военное мастерство наводчику Ивану Тимофеевичу Любушкину было присвоено звание Героя Советского Союза, Кукарин и остальные члены экипажа тоже получили награды.

Вторая половина дня оказалась более тяжелой. Противник продолжал наступать, хотя потерял более тридцати танков и до полка пехоты. На центральном направлении он вклинился в нашу оборону и вывел из строя двенадцать танков, до двух батальонов пехоты. Казалось, враг вот-вот окончательно прорвет оборону, обойдет рубеж у Мценска и двинется на Тулу, а чего доброго — и на Москву. Бой достиг кульминационного пункта. Положение становилось критическим.

Но на войне случаются всякие неожиданности. В самый тяжелый момент в тылу наступающих немецких танков внезапно появились наши «тридцатьчетверки» и стали в упор расстреливать фашистские машины. В боевых порядках врага началось смятение.

Откуда такое своевременное подкрепление?

Выручил нас… Александр Бурда. Он со своей боевой ротой вышел-таки из немецкого тыла, повел машины прямо на гул сражения и дерзко ударил по боевым порядкам и штабу 4-й немецкой танковой дивизии…

Атака небольшой танковой группы Бурды была ошеломляющей. Фашисты, по-видимому, решили, что их окружают, и стали пятиться. Воспользовавшись этим, части корпуса перешли в контратаку пехотой с фронта, танками с флангов.