Заря победы - Дмитрий Лелюшенко

Забегая вперед, скажу, что партизанский отряд Суверина, насчитывавший до двухсот человек, оказывал большую помощь нашим войскам, действовавшим на орловском направлении. Ценные данные о противнике не раз доставляли нам партизанские разведчики В. Петрищев, В. Ложкин, А. Кудрявцева, Л. Дмитриева. Хочется сказать им большое солдатское спасибо…

Во второй половине дня поступило первое боевое донесение от командира 36-го мотоциклетного полка Т. И. Танасчишина: «В 12 часов дня 3 октября разведгруппа № 3 примерно в 8–10 км северо-восточнее Орла столкнулась с противником, двигавшимся из города в направлении Мценска. Огнем из танка Т-34 подбили два танка, один бронетранспортер и три мотоцикла противника. На поле боя враг оставил восемь трупов, а тремя танками отошел, утащив на буксире поврежденные танки. Наша разведгруппа, преследуя отходившего противника, была остановлена на окраине Орла артиллерийским огнем неприятеля».

Обстановка немного начинала проясняться. Чтобы приблизительно знать, какими силами противник занимает Орел, я решил выехать к Танасчишину. Часа через два мы с Куркиным были уже у мотоциклистов. На поле боя догорал немецкий бронетранспортер — свидетельство недавней схватки. Узнай тогда Гудериан, что против его панцирной армады сражалась наша единственная «тридцатьчетверка» молодого лейтенанта Новичкова, фашистский генерал приказал бы расстрелять своих разведчиков. Но немцы были верны шаблонным представлениям о бое. Они решили, что за нашим танком-разведчиком движется множество боевых машин, и потому сочли за благо отойти в город.

Я поставил задачу Т. И. Танасчишину на разведку Орла.

К нашей группе подъехали четыре мотоциклиста.

— Командир сто тридцать второго пограничного полка подполковник Пияшев, — представился один из них.

Я спросил Пияшева, какую задачу выполняет его полк и где он сейчас находится.

— В роще, в двух километрах отсюда. Должен идти на Орел.

— С этого момента вы подчиняетесь мне. Будем вместе бить врага.

Полку Пияшева было поручено оседлать шоссе Орел — Мценск и удерживать рубеж до подхода основных сил корпуса. Для усиления полка выделили два пушечных бронеавтомобиля БА-6, двенадцать мотоциклов с пулеметами, двести противотанковых мин и сотню бутылок с горючей смесью — все из хозяйства Танасчишина. Пияшев повеселел.

Поздно ночью от него поступило донесение: «В 21 час пять танков противника с пехотой ворвались в оборону полка. Атака отбита. Враг оставил на поле боя один танк, два бронетранспортера, восемь мотоциклов и до двух десятков убитых и раненых. Шесть солдат и два унтер-офицера захвачены в плен. Продолжаю удерживать оборону. Особую доблесть показал в бою командир батальона капитан Хрусталев».

Вскоре пленных доставили в штаб корпуса. На допросе они показали, что в Орле находятся части 4-й танковой дивизии из состава 24-го танкового корпуса 2-й танковой группы Гудериана. Это становилось опасным. Ведь сзади нас пока не было никаких сил.

Почти в те же часы в Мценск прибыл полковник Владимир Алексеевич Глуздовский, назначенный к нам начальником штаба. Он привез из Москвы приятные вести: ночью должна прибыть 4-я танковая бригада, а через два дня с Ленинградского фронта подойдут первые части 6-й гвардейской стрелковой дивизии.

На душе стало немного легче, однако тревога ни на минуту не покидала меня. Ведь Тула совсем рядом, а там — и Москва.

— Послать бы кого-нибудь из наших в Тулу, — будто прочитав мои мысли, предложил бригадный комиссар Сорокин. — Надо рассказать городским властям об обстановке, помочь организовать самооборону.

Предложение было дельное. Три офицера во главе с майором Ефимовым тотчас выехали в Тулу. Сведения о противнике, полученные от пленных, были срочно доложены в Ставку.

— Держитесь, голубчик, пополнение вот-вот получите, — сказал маршал Шапошников.

И действительно, в ночь на 4 октября в Мценск прибыл эшелон с танками. Мы с Сорокиным поехали на железнодорожную станцию. Было очень темно, накрапывал дождь. У разгрузочной площадки виднелся длинный состав. Впереди устало пыхтел мощный паровоз ФД. В пристанционном скверике стояли два штабных автобуса. В одном из них мы нашли заместителя командира бригады полковника П. А. Рябова, сообщившего, что первый эшелон 4-й танковой бригады прибыл в составе шестнадцати танков. Его, как и другие части, провожал на фронт заместитель Председателя Совнаркома Вячеслав Александрович Малышев.

Перед Рябовым была поставлена задача: выделить две группы на танках Т-34 и КВ и во что бы то ни стало разведать силы противника в Орле. Первую группу возглавил капитан В. Гусев, вторую — старший лейтенант А. Бурда. В предрассветной темноте разведчики выступили из Мценска.

Вечером танкисты Гусева ворвались в Орел. Семь наших машин, непрерывно ведя огонь из орудий и пулеметов, пронеслись по улицам. Под гусеницами мощных танков, словно спичечные коробки, трещали «опели», «мерседесы», «Рено», «шкоды».

Бывший работник Орловского обкома партии Лука Степанович Гапоненко[13] недавно рассказал мне, какая паника охватила немцев, когда в город ворвались советские танки. Фашисты ошалело метались по улицам, вели беспорядочный огонь, в том числе и по своим, многие попадали под гусеницы наших боевых машин.

Бой на улицах Орла длился около трех часов, пока у наших не кончились боеприпасы. За это время они уничтожили девятнадцать танков, восемь орудий, около ста автомашин, несколько сот вражеских солдат и офицеров. Отходя, танкисты В. Гусева столкнулись с разведгруппой гитлеровцев, возвращавшейся в Орел. В течение трех минут они раздавили четыре бронетранспортера, а экипаж пятого сдался. В плену оказались офицер и восемь солдат. На карте, отобранной у гитлеровца, были помечены задачи и результаты разведки. Познакомившись с ней, мы поняли: орловская группировка противника нацеливается на Тулу и далее на Москву. Немецкого офицера вместе с картой срочно отправили в Генеральный штаб.

Приблизительно в то же время А. Бурда пробрался в тыл противника. Захватив пленных, он узнал, что на рассвете 5 октября немцы намерены двинуться из Орла на северо-восток. Старший лейтенант решил устроить на их пути засаду. Вскоре танки Гудериана с пехотой на бронетранспортерах действительно появились на дороге. Бурда подпустил их на ближнюю дистанцию и открыл огонь. Затем поставленный в засаду первый танковый взвод с ходу атаковал врага, круша все на своем пути. Заместитель политрука Евгений Багурский, находясь на броне танка, в упор расстреливал фашистов из автомата. Итог стычки: двенадцать подбитых немецких танков, три орудия и сотня убитых солдат.

Опомнившись, гитлеровцы двинули пятнадцать танков с пехотой на броне в обход разведгруппы. Но здесь их ждал новый сюрприз: кинжальный огонь двух танков под командованием Петра Молчанова. Загорелось пять вражеских машин, полегло до роты пехоты. Фашисты бросили против смельчаков авиацию. Бурда быстро отвел свою группу в район села Кофанова. Замаскировавшись в лесу, бойцы не без любопытства наблюдали, как двадцать «юнкерсов» молотили то место, где догорали танки с желтыми крестами на броне.

Бурда со своими товарищами оказался в глубоком тылу врага. Мы считали, что его разведгруппа погибла, и очень жалели отважных танкистов и их замечательного командира. Как-то в свободную минуту начальник политотдела бригады полковник Иван Григорьевич Деревянкин, хорошо знавший своих людей, обстоятельно рассказал мне биографию старшего лейтенанта.

Александр Федорович Бурда вырос в Донбассе, в семье потомственного шахтера. Рано лишившись отца (погиб в 1918 году в боях против Деникина), мальчик с девяти лет начал работать, а когда подрос, поступил на шахту «Валентиновка» учеником электромеханика. Потом был электриком, слесарем-инструментальщиком, механиком. Осенью 1932 года Александра призвали в Красную Армию. За успехи в боевой и политической подготовке его наградили нагрудным знаком «Отличник РККА» и направили на курсы средних командиров. Выпуск состоялся незадолго до войны. Александр Федорович стал лейтенантом. Первый день войны застал его в Западной Украине, близ города Станислава. Он командовал танковой ротой. Но боевых машин рота не имела. В 1940 году многие стрелковые и кавалерийские дивизии были переименованы в танковые и механизированные. Орудия и коней они сдали, а танков и автомобилей не получили. Тысячи таких «танкистов» дрались в начале войны как обычные пехотинцы, хотя на бумаге, в сводках, числились танкистами. Сражалась в пешем строю и рота Бурды…

В конце дня 4 октября в Мценск прибыли основные силы 4-й танковой бригады во главе с полковником Михаилом Ефимовичем Катуковым и комиссаром бригады полковником Михаилом Федоровичем Бойко.

— Не думал, что придется драться на родных полях… — признался комбриг, уроженец Московской области.