РАСПАД. Как он назревал в «мировой системе социализма» - Вадим Медведев

Что касается работы Политбюро и Секретариата ЦК, то должен сказать: ни один вопрос на их заседаниях не обсуждался и не решался без учета опыта социалистических стран, особенно если он касался проводимых реформ. Мне пришлось эту функцию взять на себя, вооружаясь каждый раз соответствующими материалами и разработками научных институтов и специалистов. Я заметил, что и другие секретари ЦК, члены Политбюро стали часто пользоваться этим методом, нацеливая подведомственные им учреждения и подразделения аппарата на то, чтобы учитывать опыт дружественных стран.

К сожалению, некоторые наши работники в контактах с друзьями с трудом избавлялись от болезни высокомерия и поучительства. Особенно страдали от этого связи по линии местных органов. То начинают учить строителей из ГДР, как лучше строить жилье, то выдают авторитетные советы венграм по выращиванию кукурузы, то вообще ведут себя в официальных поездках как на увеселительной прогулке. Принимая же делегации у себя, считают своим высшим долгом как можно лучше угостить коллег.

Наши друзья справедливо сетовали на то, что об одном и том же опыте приходится рассказывать нашим представителям каждый раз заново. В связи с этим перед отделом была поставлена задача создать современную систему информации об опыте решения экономических и социально-политических проблем с соответствующим банком данных. Правда, осуществить эту идею за время моей работы в отделе не удалось.

Экономические отношения – на новую основу

Особое внимание в эти годы было уделено перестройке экономических отношений между соцстранами: переходу от чисто торговых связей к производственной кооперации, углублению научно-технического сотрудничества, созданию современного механизма внешнеэкономических связей.

Еще в декабре 1985 года была принята Комплексная программа научно-технического прогресса социалистических стран до 2000 года. К ее созданию я имел прямое отношение как заведующий Отделом науки и учебных заведений ЦК КПСС, который, как тогда говорили, «курировал» и Академию наук СССР, и Государственный комитет по науке и технике. Поддерживался постоянный контакт с президентом АН СССР А.П. Александровым и председателем ГКНТ Г.И. Марчуком, вице-президентами АН, которые одновременно были и руководителями работ по основным разделам программы.

Могу откровенно сказать: к разработке такой программы нас подтолкнула западноевропейская «Еврика». Наше предложение об участии в «Еврике» не встретило положительного отклика на Западе. Тогда мы взялись за собственную программу, тем более что заделы были накоплены серьезные. В соцстранах эта работа вызвала большой интерес, я бы сказал, даже энтузиазм. В кратчайший срок, буквально за несколько месяцев, была создана обстоятельная и серьезная программа, включавшая 93 проблемы по пяти приоритетным направлениям современного научно-технического прогресса. К программе было привлечено 400 советских научных и научно-производственных организаций, в том числе около 100 в качестве головных, и 1000 организаций из соцстран. По оценкам специалистов, наша программа по полноте и глубине проработки не уступала «Еврике», а в чем-то и превосходила ее, предусматривала выход на самые передовые рубежи научно- технического прогресса.

А вот дальше дело пошло хуже. Сказалась наша застарелая болезнь: мы хорошо научились составлять программы, обстоятельно все расписывать, определять цели и рубежи, но как только переходим к практическому осуществлению, начинаются всякого рода заминки и трудности. Вот и здесь: настала пора определять взаимный вклад соисполнителей, заключать контракты и договора – и дело сразу замедлилось. Оказалось, что не все партнеры, особенно те, которые определены сверху, готовы к такому сотрудничеству, некоторые проявляют чрезмерную осторожность.

Более того, при заключении контрактов обнаружилось, что примерно 1/3 детализированных программ не предусматривают достижения прогнозируемого мирового уровня. И, пожалуй, главное: Комплексная программа по многим позициям обрывалась на стадии завершения разработок и исследований и не доводилась до производственного их освоения. Сказывались оторванность науки от производства, отсутствие мощной опытно- экспериментальной базы, особенно там, где головные организации не входили в состав научно-производственных объединений.

Работа над этой программой лишний раз убеждала, что нужен принципиально иной подход к организации экономических и научно-технических связей, перестройке самого экономического механизма. При этом мы полностью отдавали себе отчет в том, что тут многое, если не все, зависит от нашей страны. Если мы не перестроим механизм внешнеэкономических связей, не создадим у своих предприятий заинтересованности в выходе на внешний рынок и по-прежнему будем ориентироваться только на команды и действия сверху, серьезного результата не будет.

Возникла потребность по-иному взглянуть на самые фундаментальные основы организации внешнеэкономических отношений, на так называемую государственную монополию внешней торговли. Дело в том, что государственная монополия внешней торговли постепенно выродилась в монополию министерств, осуществляющих внешнеэкономические связи, – Министерства внешней торговли и Государственного комитета по экономическому сотрудничеству (ГКЭС). Все другие звенья хозяйства практически были отрезаны от внешнего рынка – как от экспорта, так и от импорта. Операции на внешнем рынке по продаже продукции предприятий и закупке необходимых товаров за рубежом вели исключительно или в основном экспортно-импортные объединения Минвнешторга. Для расчетов с предприятиями и организациями в рублях использовалось несколько тысяч валютных коэффициентов.

Предприятия, производившие экспортную продукцию и получавшие продукцию по импорту, порой даже не знали, по какой цене продается за рубежом их продукция и покупаются импортные изделия. Монополия внешней торговли глухой стеной отгораживала производителей от внешнего рынка. Хотя и в меньшей степени, но это относилось и к рынку соцстран.

За подобную уродливую систему, явный анахронизм, цеплялся Минвнешторг. Какие только доводы не приводились в ее пользу! Например, всерьез доказывалось, что одно министерство дает стране 10% ее национального дохода. Подсчет простой – брался чистый доход, получаемый от экспорта валютных товаров, главным образом нефти. Причем он рассчитывался, исходя из смехотворно низких внутренних оптовых цен (на нефть, например, по 30 руб. за 1 т.). К этому прибавлялся чистый доход от импорта потребительских товаров, которые покупались по дешевке на мировом рынке, а продавались на внутреннем рынке втридорога. Все это и давало примерно 50 млрд. руб. при национальном доходе в 500 млрд. руб.

При чем тут внешняя торговля, коли это результат совершенно искаженной, уродливой системы цен? Но внешнеторговые тузы «оседлали» эти 50 млрд., доказывая свою мнимую экономическую значимость. Главный же порок этой системы в том, что мощные стимулы развития, заключенные в мировом рынке, до наших предприятий практически не доходили.

Я считаю одним из крупных прорывов в перестроечном процессе принятие в августе 1986 года после обсуждения в Политбюро постановлений «О мерах по совершенствованию управления внешнеэкономическими связями» и «О мерах по совершенствованию управления экономическим и научно- техническим сотрудничеством с соцстранами». Суть их – в решительном демонтаже монополии Минвнешторга на внешнеэкономические связи. Вначале право выхода на мировой рынок было предоставлено 20 промышленным министерствам и ведомствам и 60 объединениям и предприятиям. В дальнейшем предусматривалась также реорганизация экспортно-импортных объединений самого Внешторга из министерских подразделений в самостоятельные посреднические хозрасчетные фирмы. За министерством сохранялись лишь регулирующие, а не хозяйственные функции.

В экономических отношениях с социалистическими странами пошли еще дальше: право вступать в прямые экономические отношения с зарубежными партнерами из социалистических стран было предоставлено всем предприятиям и другим первичным хозяйственным единицам.

Вскоре был кардинальным образом упрощен порядок оформления деловых поездок работников предприятий и организаций за границу. Право разрешения выезда в социалистические страны сотрудникам было предоставлено директорам предприятий, а для загранкомандировки самих руководителей было достаточно устного согласия одного руководящего работника вышестоящего органа. Максимально упрощена была выдача загранпаспортов, а через некоторое время было принято решение о роспуске комиссий по выездам за границу, существовавших при партийных комитетах.

Это был крутой поворот во внешнеэкономической сфере. Конечно, вначале он носил волевой характер. Это было, я бы сказал, даже каким-то забеганием вперед с точки зрения общей реформы экономического механизма. Предприятия и объединения фактически еще не располагали такими возможностями, которые позволили бы им вступать в прямые связи с зарубежными партнерами. Но это было сделано сознательно, чтобы воздействовать на ускорение реформы и внутренний экономический механизм, постепенно наполняя право выхода на внешний рынок реальным экономическим содержанием.