Дело «на три копейки» - Александр Черенов

Некоторое время подполковник стоял столбом, уставившись невидящим взглядом куда-то мимо телефона в стену, на которой «узоров не было и цветы не росли». Затем, рывком стряхнув оцепенение, он «вернулся» в разговор.

– Михалыч, давай его сюда немедленно!.. Что значит: «Сам придёт!»?! Нет, уж, брат, ты обеспечь его «персональной каретой», да приставь человечка, чтобы этот твой «страж закона» не сбежал из-под стражи! Прошу, как друга!.. Ну, это – другое дело! Ждём «гостя» с нетерпением! Бывай!

Положив трубку на рычаги, он медленно повернулся к Старкову. Выражение озадаченности уже успело заместить на его лицо энтузиазм секундной давности.

– Нда.. Такие, значит, дела, Семёныч… Нда…

– «Колись», Василий Николаевич! – не выдержал Старков.

– Пуговица-то – от этого дурака-участкового!

– От Емели Иванова?!

Теперь настала очередь Старкова изумлённо отработать бровями.

– Кого угодно я мог представить себе в этой роли – только не его!

Изумлялся Алексей Семёнович недолго: через несколько секунд изумление уже сдавало полномочия сомнению.

– Не-е-ет, это исключено! Василий Николаевич, это – из области ненаучной фантастики! Он – даже не кретин, он – идиот, причём, клинический! Никогда не поверю в то, что его может заинтересовать баба – в любом качестве: как баба, как носитель материальных ценностей, как объект раздражения! Хотя… однажды я заприметил такой его взгляд, что…

– Вот именно! – в очередной раз загорелся Трофименко. – Недаром говорится, что «в тихом омуте черти водятся»! Ну, вот и ещё одна «живая» версия!

Трофименко энергично потёр ладонью о ладонь.

– Сейчас этого субчика доставят к нам – и мы начнём его отрабатывать, пока Петухов «не поплывёт» в камере! Слава, Богу, теперь есть выбор – кого-нибудь, да определим на роль! Обязательно кого-нибудь «доведём до готовности»!

– Ладно…

Старков почти смущённо потрепал нос пальцем.

– Я хотел отойти по делам: там у меня парочка свидетелей по одному изнасилованию должна подвалить – но раз такое дело…

– Оставайся, Семёныч, – весело потрепал его плечу Трофименко, – скучно не будет!

«Веселья» ждать пришлось не меньше часа: это ведь только сказка скоро сказывается. Но сколько «верёвочка» ни вьётся, а всё равно материал «не резиновый»: на исходе часа ожидания позвонил дежурный и сказал, что доставили участкового Иванова. А пока того «выгружали» и доставляли уже в кабинет Трофименко, туда же успел просочиться капитан Андреев с информацией «по низу» о том, что «подсадной» ничем пока обрадовать не может: Петухов лишь сопли на кулак мотает и скулит, что ни в чём не виноват.

– Наш «стукачок» говорит, – виновато потупил взгляд Андреев, – что этот чмошник не похож на мокрушника.

– Пусть работает дальше! – недовольно сморщил огромный, как у Ильича, лоб Трофименко. – Такие деньги тратим на эту публику, а толку – как с козла молока! Иди и передай ему: пусть «раскручивает»! И пусть только попробует не «раскрутить» – оставлю не только «без сладкого»: без штанов!

Андреев, так и не переступавший порога и просочившийся лишь головой, счёл за лучшее моментально растаять в дверном проёме.

– Работничики! – энергично «одобрил» Трофименко. – «Как из собачьего хвоста – сито», так ты, кажется, говоришь, Семёныч?

– Не я: Остап Бендер.

В этот момент в дверь постучали. Трофименко грозно сдвинул брови: не приведи, Господи, кто-то из своих. Но «неодобряемым стукачом» оказался провожатый из Кировского РОВД, который доставил лейтенанта Иванова, Емельяна Ивановича.

– Ещё бумаги просили передать, товарищ подполковник.

Сопровождающий протянул Трофименко несколько скрепленных канцелярской скрепкой листков.

– Разрешите идти, товарищ подполковник?

– Идите, – рассеянно махнул рукой Трофименко, весь уже поглощённый обозрением Иванова. Обозрев последнего, он с весёлой ухмылкой повернулся к Старкову и покачал головой, словно говоря: «Ты был прав – а я не верил!».

Иванов и в самом деле не изменил себе. Ни в чём – в том числе, и в постоянстве образа. Он стоял, потупившись в свежевыкрашенный пол, весь такой нескладный, долговязый, худой, с «неистребимыми» вихрами во все стороны и традиционно вываливающейся из ноздри смачной зелёной соплёй, которую он тщетно пытался водворить на место.

– Красавец! – насмешливо ударил по последней гласной Трофименко. – А пуговица-то где?

Отсутствующая на обшлаге левого рукава пуговица лишь «обозначалась» торчащими из ткани обрывками ниток. Ответом подполковнику была очередная молчаливая попытка «отработать» соплю.

Трофименко взял Иванова за рукав и повернул «лицом» к Старкову.

– Что скажешь, Семёныч?

– А что тут говорить? – усмехнулся Старков, извлекая из полиэтиленового пакета форменную металлическую пуговицу. – Даже прикладывать не надо. Разве что – для порядка…

Алексей Семёнович «перенял эстафету» рукава у Трофименко и водворил пуговицу на место. Место и пуговица оказались «кровными родственниками». Концы оборванных ниток настолько идеально подошли друг к другу, что подполковник не сдержал торжествующей ухмылки.

– Да тут никакой экспертизы не надо! Как говорится, «они-с самые-с и есть-с»!

– Нет, экспертиза, Василий Николаевич, нужна – для порядка, – мягко оппонировал Старков. – Но каков наш Емельян Иванович! Что же это ты до сих пор не удосужился пришить пуговицу, хоть какую-нибудь? Потом бы на все претензии отвечал нам: мол, ничего не знаю, я не я – и хата не моя»! А, Емельян Иванович? Лень-матушка – или русский «авось»?

Старков не выдержал и расхохотался.

– Василий Иванович, первый раз в жизни вижу подозреваемого, который даже не попытался замести следы!

Дохохотавшись до слёз, Алексей Семёнович воспользовался не вполне свежим носовым платком, чаще используемому по прямому назначению (для носа), и вернул на лицо «серьёз».

– Где пуговица, Иванов?

Участковый попытался даже наморщить лоб, но память это не оживило. Тогда он задействовал плечи – в форме неуверенного пожимания.

– Не знаю… Оторвалась…

– Ну, это мы видим.

Сквозь удушающий смех Старков еле продавил на лицо серьёзность.

– А где именно оторвалась? И каким образом она оказалась в руке убитой?

На этот раз участковый ответил более привычным образом: шмыгнул носом и тряхнул соплёй.

– Мда, грехи наши тяжкие! – озорно блестя глазами, покрутил головой Старков. – Кстати, Василий Николаевич, давай поглядим, что там за бумажки прислали «кировчане».

Трофименко, большой «любитель» возни с бумагами – как и всякий настоящий «опер» – с готовностью перепоручил это мероприятие – вместе с документами – Старкову. Алексей Семёнович быстро пробежал глазами текст – благо, «бежать» пришлось недолго: сопроводиловка майора Бессонова уложилась в десять строк, а объяснительная – даже не протокол! – Иванова не дотянула и до этого «рекорда».

– Чё пишут? – не выдержав томительной паузы, заглянул через плечо Трофименко.

– Реабилитацию, – усмехнулся Старков. – Наш… то ли подозреваемый, то ли подзащитный… словом, пропажу этой самой пуговицы у него обнаружили при проведении строевого смотра, аккурат в то время, когда, по показаниям соседей, позднее убиенная Котова была замечена во дворе собственного дома. Живой ещё, разумеется.

– Алиби, – сокрушённо покачал головой Трофименко.

– Да, Василий Николаевич. Нашему «герою» проводивший построении майор Бессонов сделал замечание и отправил пришивать пуговицу.

– И? – вяло за интересовался Трофименко.

– И с концами! – рассмеялся Старков. – Ни пуговицы, ни участкового!

Трофименко уже мог сдержаться и схватил Иванова – уже не за рукав, а за глотку.

– Ты почему, мать твою так-растак, не пришил пуговицу?!

Хрипя то ли от волнения, то ли от удушья, участковый неожиданно расщедрился на целый монолог, если, конечно, эти несколько слов можно было возвести в достоинство монолога.

– Так ведь… это… ну, когда меня… когда я… уже за иголку взялся – а тут вызов на участок… бытовая драка… аккурат на пустыре… вот.

Трофименко с вопросом в глазах повернулся к Старкову – и тот «утвердил» показания участкового.

– Бессонов в своей сопроводиловке пишет, что Иванов действительно выходил на участок по поводу драки между молодняком соседних улиц. Даже протокол там умудрился составить.

Трофименко разжал пальцы на горле участкового и с горестным вздохом опустился на первый подвернувшийся под зад стул.

– А какая была версия! Пальчики оближешь! И-э-э-э-х!

Старков подошёл к телефонному аппарату.

– Не возражаешь, Василий Николаевич?

Подполковник устало махнул рукой. Старков быстро прокрутил номер.

– Майор Бессонов? Старков тебя беспокоит. Михалыч, ну, мы разобрались с твоим участковым… Да, полное алиби… Нет, конечно, экспертизу проведём. Так что ты выдай ему новую пуговицу.