Сказка четвертая. Про детей Кощеевых - Алёна Дмитриевна

с детьми. — То есть… у вас в семье, насколько я знаю, тоже много детей.

— Разве ж трое — это много? — удивился Яков.

А Клим расхохотался.

— Что? — нахмурилась Злата.

— Я уже и не помню, как нас было трое, если честно, — пояснил Яков. — Мне три года было, когда Прося родилась, а когда пять исполнилось, мама родила Миколку.

— И сколько вас всего?

— Одиннадцать. Но Прося две зимы назад вышла замуж и далеко уехала, и мы вот теперь тоже… — Яков замолчал, не договорив.

Повисла пауза, и Злата решила аккуратно закончить разговор на позитивной ноте.

— Здорово, наверное, когда столько братьев и сестер.

Братья снова переглянулись.

— Ну, скучать точно не приходится! — улыбнулся Клим. — Ладно, вы тут посидите, а я сейчас вернусь.

И он встал со своего места и направился в сторону туалета. Злата огляделась и словила еще несколько взглядов.

— Извини, — улыбнулся Яков и пояснил совершенно спокойно. — Это из-за меня.

Ух, ты! Какое самомнение, однако.

— Да я тоже ничего, — усмехнулась она, проследила за тем, как он в тысячный раз смешался, и не сдержала любопытства. — Неужели правда не раздражает?

Яков пожал плечами.

— Они всегда смотрят. Вот если б не смотрели, я бы уже решил, что что-то не так.

— Но ведь…

— Это простое человеческое любопытство. Нельзя запретить людям быть людьми.

Злата подумала, что это, должно быть, не его слова. Что-то кто-то успокаивал его и заставил в это поверить.

— Тебе ведь тоже интересно, — вдруг улыбнулся Яков и предложил совершенно спокойно. — Если у тебя есть вопросы, ты можешь их задать. Но они примерно всегда одинаковы, поэтому я могу просто рассказать. Шрамы от ожога. Мне было три года. Я не помню тот момент. И не помню, как сильно было больно. Меня вылечил отец. Себя без шрамов я тоже не помню. И отношусь к ним спокойно. Если есть что-то еще, спрашивай.

Она качнула головой. Это было все. Возможно, Яков ожидал, что она смутится, или может быть даже хотел смутить, но если он и правда рассчитывал на это — то зря.

— Тогда у меня будет просьба, — неожиданно продолжил он. — Пожалуйста, не заговаривай о моих шрамах, когда рядом Клим.

— Почему?

— Он этого не любит.

Злата откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.

— Можно же навести морок, и их будет не видно.

— Я не способен поддерживать такие чары, я не ведун.

— Совсем? — вскинула бровь Злата.

— Сил у меня почти нет.

— Можно сделать амулет, навязать чары на него.

— Да, дядька то же предлагал, только оно мне не надо.

— О чем речь? — Клим возник над ними неожиданно, подкрадывался, что ли.

— О моей больной спине, — ответил ему Яков.

— Это да, — поморщился Клим, — Яшка у нас тот еще страдалец. Ну что, если все доели, может, пойдем дальше?

Дальше так дальше.

— Заглянем в какой-нибудь торговый центр? — предложила Злата без всякой задней мысли.

— Нет! — абсолютно искренне ужаснулись братья.

Она недоуменно уставилась на них.

— Бабушка… — вздохнул Клим и возвел глаза к небу. — Если кратко, то нам вчера магазинов хватило.

— Ну ладно, — сжалилась Злата. Было, конечно, немного обидно, такое пространство для полета ее фантазии оказалось под запретом, но в этот момент в голову пришла мысль получше. О, да!.. — Тогда может быть кто-нибудь рискнет посетить со мной парк аттракционов. Я, конечно, пойму, если вы боитесь…

Разумеется, они согласились.

***

Злата вспоминала лица братьев, сошедших с вагонетки американских горок, когда вечером, вернув Соколовых в общежитие в том же виде, в каком с утра забрала оттуда, и кинув маме сообщение, чтобы не ждала, ехала к Демьяну, и то и дело фыркала, пытаясь сдержать смех. Ей не терпелось рассказать брату об этой своей небольшой шалости. В свое время они вместе прочитали Гарри Поттера и провели немало часов, рассуждая, как славно было бы войти в команду Мародеров. А еще лучше организовать свою. Или быть кем-то вроде близнецов Уизли. Разумеется, без потерь.

Дверь она открыла своим ключом. Демьян разрешал ей приходить в гости в любое время, только просил сообщать заранее. Плюс был небольшой список требований, который она должна была выполнять, пока находится у него. Злата не спорила: на своей территории он имел право устанавливать собственные правила.

Квартира Демьяна поражала чистотой. Белые стены с порога требовали к ответу: достаточно ли ты хорош, чтобы иметь честь посетить этот дом? Интерьер был выполнен в черно-белой гамме и выдавал любовь хозяина к минимализму. И все же здесь было по-своему уютно.

Сегодня в квартире брата витал запах жареной картошки, а из гостиной доносилось нечто, похожее на индийские мантры. Верный признак того, что Демьян в очередной раз впал в меланхолию. Злата вздохнула и направилась искать свое любимое недоразумение. Недоразумение нашлось в гостиной за рабочим столом. Демьян сидел за ним словно в окопе, прикрытый тремя мониторами, из-за которых было видно лишь кудрявую черную макушку. Когда она вошла, он приветственно вскинул руку, на который болтались заговоренные браслеты, что плела ему Агата, но глаз на нее так и не поднял.

— Привет, — тем не менее улыбнулась Злата, обогнула эту цитадель и поцеловала его в щеку. — Какие планы на вечер?

— Похитить тебя и безжалостно накормить, а потом пытать очередной новинкой из мира игровой индустрии… — пробормотал он. — Подожди минутку, мне осталось чуть-чуть, и я весь буду твой.

Злата кивнула, ушла на кухню, щелкнула кнопкой на чайнике. На плите и впрямь обнаружилась целая сковорода жареной картошки, плотно закрытая запотевшей изнутри стеклянной крышкой и накрытая сверху полотенцем. Про взаимосвязь между картошкой и настроением брата ей рассказала мама, сама она скорее всего и не заметила бы. И чем больше Злата размышляла на эту тему, тем крепче становилась ее уверенность, что его потребность в данном блюде происходила из того периода жизни, в допуске к которому ей было отказано. Демьян охотно и с удовольствием травил байки про детдом и болота, но никогда не рассказывал о своем раннем детстве и о том, что было до смерти его родных матери и бабушки. Может боялся, что это отдалит его от приемной семьи. А может