Роман с разведкой. Интернет-расследование - Сергей Смирнов

— Доносчиком не буду.

— Какие доносы, что вы. Для того чтобы заниматься конкретными людьми, у нас есть профессионалы. А вы будете наблюдателем. Очень важным, но наблюдателем. Конечно, если вы вдруг схватите шпиона или террориста за руку, вы что, промолчите?

— Нет, не промолчу.

— Ну, вот и славно.

И далее всё в таком роде вплоть до подписания соответствующих документов. Но только мне кажется, что человека с таким происхождением и интересом к мемуарам Шаляпина трудно было завербовать на одной идейной почве. Был там какой-нибудь шантаж, наверняка был. Версия Судоплатова в этом смысле куда убедительнее. А может быть, я плохо думаю о Демьянове и сотрудниках ОГПУ? И он действительно стал агентом исключительно из патриотических побуждений? Если мы и узнаем когда-нибудь правду о его мотивах, то только после публикации его «личного дела». Да и то, вряд ли. Какая там может быть правда о них?

Что ни говори, но для понимания ценности мемуаров Судоплатова как источника информации хотелось бы понять, откуда он взял свою версию биографии Демьянова. По прошествии столь многих лет перепутал его с другим агентом? Как достаточно большой начальник не вникал в такие детали, а потом причудливая старческая память подсказала эпизоды другой биографии? Ясно одно: нужно согласится со специалистами, что к воспоминаниям Павла Анатольевича следует относиться весьма критически и осторожно.

Муж и жена

В этот вечер Александр твердо решил объясниться. Уже месяц, как они признались друг другу в любви, он чувствовал, что Татьяна теперь ждёт от него и других слов, точнее, предложения, а он всё никак не мог решиться. Александр пообещал себе никогда не лгать ей и после нескольких бессонных ночей понял, что не имеет право молчать. Несмотря на все подписки. Он верил, что Таня должна его понять, если любит. Они встретились в парке Горького.

Как это бывает иногда в Москве, в счастливые вёсны, в последние дни апреля наступило лето. Лето почти в полный лист. И хотя Саша и Таня каждый день виделись на «Мосфильме», он продолжал назначать ей настоящие свидания. Вот как сегодня.

— Еще раз огромное спасибо тебе, Сашенька, за то, что замолвил за меня словечко перед Михаилом Ильичом.

— Да что ты! Я же тебе говорил: он после «Ленина в Октябре» замечательно к тебе относится и выполнил бы твою просьбу и без моих слов, сам поговорил бы с Мачеретом. Миша еще и каялся, что не подумал о тебе без моей подсказки. Он ведь уже пригласил тебя на «Ленина в 1918 году», значит, ценит твою работу. А пока он готовится, почему бы тебе не поработать с другим режиссером. Ну а как твое мнение об Александре Вениаминовиче? Не изменилось?

— Ты знаешь, изменилось, и в лучшую сторону. Сценарий мне показался достаточно тривиальным, но вчера Мачарет при мне объяснял оператору свой замысел, очень страстно, и мне он показался очень убедительным. Александр Вениаминович говорил, что для него главное в будущем фильме — это атмосфера. Мол, мы постоянно говорим о бдительности, о том, что враг коварен и жесток, что он рядом, что им может оказаться твой друг, знакомый, родственник, но от повторения слова стираются. Мачерет хочет, чтобы посмотрев наш фильм, люди сильнее ощущали ценность окружающей жизни. Ценность наших достижений. Чтобы люди чувствовали — нам есть что терять. И почувствовали не через слова, а именно через атмосферу нашей жизни на экране. Ключевая фраза сценария для него, я уже её запомнила, так часто он её повторяет, звучит так: «В нашей стране при определённых обстоятельствах каждый человек героем может стать». Я не слишком красно говорю?

— Нет, нет, что ты. Здорово, если у вас все получится. Мачерет прав — не все понимают, что происходит. А ты Таня, ты сама это понимаешь?

Он произнес эти слова с такой нехарактерной для него страстью и серьёзностью, что Таня посмотрела на него с недоумением. Саша, такой лёгкий, веселый, любящий развлечения, иногда, как ей казалось, чуть-чуть поверхностный, никогда раньше не говорил с ней на такие темы. А он, смотрел ей в глаза каким-то новым для нее, твёрдым взглядом. Она ответила, немного растерявшись:

— Конечно, понимаю.

— Таня, я скажу тебе то, о чем давал обязательство никому не говорить. Но в нашей любви между нами не должно быть недомолвок, у меня не должно быть тайн от тебя. Таня, я сотрудничаю с НКВД.

Она отвела глаза, он посмотрел на другую сторону аллеи. И продолжил:

— Поверь, я не делаю ничего, что было бы недостойно интеллигентного человека. Впереди война, Таня. А врагов у нас достаточно. Больше я ничего не могу тебе сказать.

Она смотрела на его удлинённый профиль, прямой нос. Ей вдруг страшно захотелось прикоснуться к его щегольским тоненьким усикам, придававшим строгому лицу нежную черту легкомыслия, а для неё — беззащитности. Погладить по гладко выбритой щеке. И она сделала это, а когда он повернулся к ней, закрыла ему рот ладонью:

— Молчи. Я люблю тебя. Я знаю тебя. Я верю тебе.

— Таня, ты выйдешь за меня замуж?

— Конечно да, любимый!

Однажды, много лет спустя, в минуту воспоминаний, она вдруг спросила его:

— Тогда, в тридцать восьмом, когда ты попросил Ромма помочь мне с работой, ты специально устроил меня на «Ошибку инженера Кочина»? Чтобы я прониклась, да? Готовил к разговору?

В ответ он только улыбнулся. Она обняла его за седую голову и прошептала:

— Какой же ты хитрый у меня, Демьянов.

Татьяна Борисовна Березанцева была женой Александра Демьянова до конца его дней. Она родилась в 1912 году, в семье московского врача Бориса Александровича Березанцева, в советское время — профессора, известного в Москве психоневролога. Он пользовал всю московскую элиту и был нарасхват, имел право вести частную практику. Еще бы — кремлёвским начальникам и их родственникам требовались в 30-е годы крепкие нервы, и не у всех они выдерживали даже до ареста. Девочка училась в балетном техникуме при Большом театре, но, видимо, особых данных к балету у неё не было, а тяга к искусству — присутствовала. Поэтому в 30-е годы она учится в нескольких театральных институтах, бросает один, поступает в другой. Одним словом, как и положено интеллигентной девушке из семьи со средствами, ищет себя. Она мечтает о профессии кинорежиссёра, работает ассистентом у многих известных режиссёров «Мосфильма»: Юлия Райзмана и Дмитрия Васильева, на трёх фильмах у Михаила Ромма, в 1938 году у Александра Мачерета на фильме «Ошибка инженера Кочина». Фильм был продуктом шпиономании 30-х годов, но выгодно отличается от других, подобных ему фильмов художественным качеством и убедительной демонстрацией светлой атмосферы Москвы того времени, что сделало его значимой частью сталинского киномифа. По утверждению Судоплатова, Александр Демьянов дружил с Михаилом Роммом. Через него, возможно, он и познакомился со своей будущей женой. В операции «Монастырь» она принимала участие как агент под оперативным именем «Борисова».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});