Наследница - Кира Касс

– Откуда тебе знать о нервотрепке, если тебе не пришлось собственноручно вытаскивать заявления?

Папа проглотил ком в горле:

– Ты уже в основных чертах знаешь историю того, как я встретил твою маму. Но есть мелкие детали, о которых лучше не вспоминать. И я говорю тебе это сейчас только для того, чтобы ты наконец поняла, насколько тебе повезло. – Интересно, куда это он клонит? Тем временем папа сделал глубокий вдох и продолжил: – Мой Отбор не был фарсом, но все же далеко не таким, как у тебя. Отец лично отбирал конкурсанток, отдавая предпочтение молодым женщинам из влиятельных семей с хорошими политическими связями или настолько привлекательным, чтобы страна потом могла боготворить землю, по которой они ступают. Для придания этой процедуре хотя бы видимость законности отец разбавил группу знатных претенденток тремя Пятерками, вот, пожалуй, и все. Пятерки явно рассматривались им как нечто одноразовое, предназначенное на выброс, но их миссия состояла в том, чтобы усыпить подозрения публики.

У меня отвисла челюсть.

– Мама?

– Она должна была вылететь одной из первых. Положа руку на сердце, она с большим трудом отразила попытки отца повлиять на мое мнение и, более того, собственноручно удалить ее. И посмотри на маму сейчас. – У папы просветлело лицо. – Я тогда и представить себе не мог, что народ будет любить ее больше, чем мою покойную мать. Она подарила мне четверых красивых, умных, сильных детей. И всю нашу совместную жизнь я не уставал благодарить свою счастливую звезду. – Папа принялся машинально перебирать конверты, которые держал в руках. – Я не знаю, существуют ли такие вещи, как рок или судьба. Но я точно могу сказать, что если ты чего-то очень сильно хочешь, то не сразу, но рано или поздно это получишь. И тогда поймешь, что о большем и не мечтаешь.

До сих пор у меня не имелось оснований сомневаться в том, что я хорошо знаю историю любви своих родителей. Но после папиного признания, что мама была первой кандидаткой на отсев, и маминых откровений о нежелании участвовать в Отборе у меня, естественно, возник вопрос, а как им вообще удалось найти друг друга.

Хотя, судя по выражению папиного лица, он и сам до сих пор не переставал удивляться.

– А знаешь, у тебя все великолепно получится.

– С чего ты взял?

– Ты очень похожа на свою мать и на мою тоже. Ты целеустремленная. И, что самое главное, ты не любишь проигрывать. Не сомневаюсь, все это прекрасно сработает, хотя бы потому, что ты не допустишь отклонения от намеченного плана.

Я чуть было не призналась папе, что пришла к нему со свежими идеями, как отшить всех этих парней. Ведь он был абсолютно прав: я терпеть не могла проигрывать. Но для меня проиграть – это позволить посторонним руководить мной и вмешиваться в мою жизнь.

– Не сомневаюсь, все пойдет своим чередом, – произнесла я с едва заметным сожалением в голосе.

Папа погладил меня по щеке:

– Именно так всегда и бывает.

Глава 7

В студии немного изменили декорации. Обычно перед камерами рядом с родителями сидели только мы с Ареном, но сегодня на сцену пригласили и Кейдена с Остеном.

Папины советники восседали напротив. Посреди сцены был установлен сосуд с конвертами, которые я вытянула, а возле него – еще один сосуд, для вскрытых конвертов. Мне поставили условие лично озвучивать все имена. Это, по крайней мере, создавало видимость, будто я контролирую ситуацию. Что и требовалось доказать.

За кинооператорами толпились придворные. Генерал Леджер тоже присутствовал. Он что-то нашептывал мисс Люси, целуя ее в лоб. С тех пор как я случайно подслушала их разговор, прошло уже несколько дней, и тем не менее я не переставала переживать за мисс Люси. Леджеры, как ни одна другая семья, заслуживали того, чтобы стать родителями. А Шривы, как ни одна другая семья, умели улаживать дела.

И все же я не знала, как помочь.

Мисс Марли пыталась утихомирить Джози, смеявшуюся над собственной плоской шуткой. У меня просто в голове не укладывалось, как у такой замечательной женщины мог родиться такой жуткий ребенок. Взять, к примеру, мою любимую тиару. Ту, что сейчас на мне. Так вот, она стала моей любимой исключительно потому, что Джози погнула мою первую любимую тиару и потеряла два камня из второй. Хотя она вообще не имела права прикасаться к ним. Никогда.

Кайл, сидевший рядом с сестрой, читал книжку. Ну конечно же, ведь все, что происходит в нашей стране и при дворе, нагоняет на него тоску. Какой же он все-таки неблагодарный человек!

Внезапно он поднял голову, перехватил мой взгляд и снова уткнулся в книгу с кислой миной. Господи, и что он вообще здесь забыл?

– Как ты себя чувствуешь? – Мама положила руку мне на плечо.

– Прекрасно.

– Не верю, – улыбнулась мама. – Это ведь просто тихий ужас какой-то.

– Ну да. Да, так оно и есть. Как мило с твоей стороны втянуть меня в такую восхитительную авантюру.

Мама осторожно хихикнула. Она явно проверяла, помирились мы наконец или нет.

– Я вовсе не считаю тебя испорченной, – прошептала она. – Я считаю, что ты у меня замечательная. В один прекрасный день ты узнаешь, что значит волноваться за своих детей. А за тебя я волнуюсь больше, чем за других. Идлин, ты ведь для меня не просто девочка. Ты моя девочка. И я хочу, чтобы ты получила все самое лучшее.

Я не знала, что говорить. И вообще, мне не хотелось сейчас ссориться. Тем более в преддверии столь знаменательного события. Поэтому я обняла маму за талию, а она поцеловала меня в лоб.

– Я чувствую себя ужасно неловко, – призналась я.

– Тогда подумай о том, как должны себя сейчас чувствовать эти мальчики. Для них это судьбоносный момент. А жители страны будут очень довольны.

Я постаралась выровнять дыхание. Три месяца. Свобода. Плевое дело.

– Знаешь, я горжусь тобой, – сказала мама.

Мама отошла от меня, чтобы поздороваться с папой, а в мою сторону стремительно направился, поправляя костюм, Арен.

– Поверить не могу, что это происходит на самом деле. – Судя по его тону, Арен был искренне взволнован. – Значит, теперь у меня будет компания.

– А Кайла тебе что, уже недостаточно? – Я в очередной раз бросила убийственный взгляд на Кайла, который продолжал сидеть, уткнувшись в книгу.

– Не понимаю, что ты имеешь против Кайла. Он действительно очень умный.

– Это что, эвфемизм такой для слова «скучный»?

– Нет! Но я рад, что смогу познакомиться с новыми людьми.

– А я нет. – Я сердито скрестила руки на груди.

– Расслабься, сестренка! Будет весело. – Он обвел глазами комнату и понизил голос до шепота. – Мне остается только догадываться, какую засаду ты приготовила для этих бедолаг!

Я попыталась спрятать улыбку, уже предвкушая, как они у меня тут еще попрыгают.

Арен взял один из конвертов и хлопнул меня им по носу:

– Ну все, готовься. Если у тебя есть хотя бы базовые знания английского, то с этой частью ты вполне справишься.

– Надо же, как больно! – ущипнула я брата за руку. – Я тоже тебя люблю.

– Знаю. Не переживай. Это будет совсем несложно.

Нам велели занять свои места, и Арен, швырнув конверт обратно, взял меня за руку, чтобы усадить на стул. Камеры заработали, и папа начал программу «Вестей» с отчета о готовящемся торговом договоре с Новой Азией. В последнее время между нашими странами наладилось очень тесное сотрудничество, и сейчас было трудно представить себе, что в свое время мы находились с ними чуть ли не в состоянии войны. Папа коснулся иммиграционных законов, и в разговор вступили все его советники, включая леди Брайс. Казалось, эти разговоры займут целую вечность, но для меня все пролетело, как одно мгновение.

Когда Гаврил объявил мое имя, я не сразу сообразила, что должна делать. И все же я поднялась, прошла по сцене и остановилась перед микрофоном.

Изобразив лучезарную улыбку, я посмотрела прямо в камеру – ведь сегодня все жители Иллеа прильнули к телевизорам.

– Вы наверняка сейчас волнуетесь не меньше моего, а потому давайте отбросим церемонии и сразу приступим к оглашению того, что вы все умираете услышать. Дамы и господа, вот имена тридцати пяти молодых людей, приглашенных принять участие в нашем революционном Отборе.

Я сунула руку в сосуд и достала первый конверт.

– Из Лайкли, – прочла я и после паузы вскрыла конверт. – Мистер Маккендрик Шепард. – Я продемонстрировала его фотографию, затем, получив свою порцию аплодисментов, положила письмо во второй сосуд и потянулась за следующим конвертом. – Из Зуни… Мистер Уинслоу Филдз.

Каждое имя сопровождалось шквалом аплодисментов.

Холден Мессенджер. Кесли Тимбер. Хейл Гарнер. Эдвин Бишоп.

А когда я дошла до последнего письма, у меня вдруг возникло такое чувство, будто я вскрыла не меньше сотни конвертов. И вообще, от постоянных улыбок у меня уже дико болели щеки. Надеюсь, мама на меня не рассердится, если я пропущу обед и поем в одиночестве у себя в комнате. Ведь как-никак я это сегодня заслужила.