Пограничная стража России от Святого Владимира до Николая II - Евгений Ежуков

Молодой князь, сдерживая себя, стоял молча и неподвижно. Он прижимался разгоряченным лбом к холодному камню башни и немного успокаивался. Ему было горько и обидно. Вторжение литовцев оказалось для него совершенно внезапным, и он не успел собрать войско. Пришлось запереться в каменных стенах Кремля, строительство которых завершили всего за несколько недель до нападения. «Конечно, – размышлял он, – Ольгерду не взять Кремля, да и не простоять долго в осаде. Скоро ударят морозы, выпадут снега – и он уйдет домой. Мне же надо наладить охрану границы, чтобы такое больше не повторилось».

Как и предвидел Дмитрий, Ольгерд, простояв под Москвой три дня, ушел в Литву. Кремль выдержал осаду, но урон от нашествия был велик. «А прежде того толь велико зло Москве от Литвы не бывало в Руси», – горестно написал летописец.

Князь действовал быстро и энергично. Несколько месяцев потребовалось ему, чтобы снарядить и выставить по литовской границе пограничные заставы. Когда полтора года спустя главный соперник Дмитрия Тверской князь Михаил отправился в ставку Золотой Орды добывать ярлык на великое княжение, путешествие его оказалось отнюдь не простым. По свидетельству летописца, московские сторожевые отряды «переимали его по заставам и многими пути гонялись за ним, ищуще его и настигоша его. И тако едва утече не в мнозе дружине и прибежа паки в Литву». А это означало, что Дмитрий извлек урок из неожиданного вторжения Ольгерда в 1368 году. Пограничная служба была им заметно усилена, что свидетельствовало о дальнейшем укреплении охраны границ Московского государства. К тому же в 1370 году им возведен новый город – Переяславль, который был «срублен» в одно лето.

Укрепление западных границ продолжалось и позднее. По совету Дмитрия его двоюродный брат Владимир Андреевич в 1378 году построил крепость Серпухов. Теперь левый фланг оборонительной линии по реке Оке прикрывала возведенная ранее сильная крепость в Коломне, запиравшая устье Москвы-реки, а на ее правом фланге появилась новая – Серпухов. Ниже шла болотистая, заросшая лесом Мещерская низменность, непроходимая для конницы. Западнее начинались литовские владения, откуда в любой момент можно было ожидать внезапного нападения.

26 ноября 1370 года литовцы снова вторглись в московские земли, однако на этот раз встретили упорное сопротивление. Пограничная стража сумела своевременно обнаружить врага и известить Дмитрия. Два дня Ольгерд осаждал город Волок, но взять его так и не смог. Построив войска в походный порядок, он двинул их на Москву. Для решительного сражения сил у Дмитрия не было, и он разослал гонцов с приказом собирать полки для отражения нападения. Самому же пришлось снова сесть в осаду.

Ольгерд подошел к Москве 6 декабря и, простояв восемь дней, на штурм не решился. Узнав, что на юге готовится выступить против него русская рать, он запросил мира. По словам летописца, Ольгерд, «услыша силу многую стоящую и убоясь, и устрашившись зело, начал мира просить». От Москвы он уходил «с многими опасениями, озираясь туда и сюда, боясь за собой погони».

Так бесславно закончился еще один натиск литовцев.

Дмитрий, укрепив западную границу, мог теперь увереннее заняться внутренними делами и выяснением своих взаимоотношений с монгольским темником Мамаем. Главная его битва с золотоордынцами была еще впереди, и Москва только собиралась для этого сражения, чтобы выступить единым фронтом против своих угнетателей. Северо-Восточной Руси необходимо было объединиться, собрать свои силы, и Дмитрий выступил не только главным идеологом этой идеи, но и ее исполнителем. В то время Москва еще лишь утверждала свою ведущую роль в Русской земле, разделенной на несколько крупных княжеств, которые отнюдь не спешили лишиться своей самостоятельности. Главным конкурентом Дмитрия Ивановича в борьбе за великокняжеский титул выступил Михаил Тверской. Решительный и властолюбивый, он проявил величайшее упорство в борьбе с Московским князем. Не имея возможности открыто противостоять ему в развернувшейся схватке, он несколько раз приглашал к себе на помощь литовских князей и дважды добивался в Орде ярлыка на великое княжение. Пришлось и Дмитрию, несмотря на возросшее могущество Москвы, ехать на поклон к Мамаю. Ему предстояло решить сложную задачу: уговорить золотоордынского хана отказаться от поддержки Тверского князя Михаила. 15 июля 1371 года он выехал в Орду. Здесь он встретился с Мамаем. Дмитрий знал, что рано или поздно ему придется скрестить оружие с этим монгольским темником, и теперь с интересом рассматривал своего главного врага. Он увидел тучного, оплывшего человека, поза и жесты которого свидетельствовали о властолюбии и твердости характера. На широком и неподвижном, словно застывшем лице глубоко сидели два налитых кровью глаза, смотревших на Дмитрия презрительно и враждебно. От него пахло конским потом, кумысом и сыромятным снаряжением степного кочевника. «Что ж, своих врагов надо знать в лицо», – подумал Дмитрий и, смирив гордыню, опустился на колени перед золотоордынским правителем. Богатыми дарами и лестью он сумел склонить на свою сторону хитрого темника и добиться желанной цели. Тверскому князю Михаилу Мамай послал сказать: «Мы дали тебе великое княжение, мы давали рать и силу, чтобы посадить тебя на великое княжение, а ты рати и силы нашей не взял, говорил, что своей силою сядешь на великом княжении: сиди теперь, с кем любо, а от нас помощи не ищи!»

Свою главную дипломатическую задачу Дмитрий решил успешно. Тверскому князю, несмотря на отчаянное сопротивление, пришлось признать верховенство Москвы. Теперь и литовский князь Ольгерд постарался миром уладить свои отношения с Московским князем. Не мешкая, он прислал к нему большое посольство просить «о мире и любви». А чтобы окончательно уверить Дмитрия в своих добрых намерениях, выдал свою дочь Елену за князя Владимира Андреевича.

Казалось бы, наступил долгожданный мир и Дмитрий мог отдохнуть, насладиться тишиной и покоем, но, увы, судьба сложилась по-иному – в нескончаемую борьбу, в цепь походов и сражений. Уже в 1372 году против него выступил Рязанский князь Олег, желавший расширить свои владения за счет Москвы.

Для Дмитрия отношения с Рязанью имели стратегическое значение. В случае успеха он мог расположить здесь свои сторожевые пограничные заставы, которые могли бы на дальних подступах обнаруживать выдвижение конницы золотоордынцев. Это позволило бы ему перейти от пассивной обороны к активным наступательным действиям против степняков.

Стремясь быстрее ликвидировать угрозу с юга, Дмитрий со своей дружиной вступил на Рязанскую землю. Две рати встретились при Скорнищеве, где и произошло решающее сражение. Князь Олег был разбит и спасся бегством. Он вынужден был признать свою зависимость от Москвы и обязался своевременно извещать ее о движении кочевников.

После многолетней борьбы признала свою зависимость от Москвы и Тверь. В сентябре 1375 года Тверской князь Михаил подписал договор, по которому он навечно отказывался от Владимирского великого княжения. Он обязывался также в борьбе с монголо-татарами выступать на стороне Дмитрия: «А пойдут на нас татарове или на тебе, биться нам и тебе с нами с одиного всем противу их. Или мы пойдем на них, и тебе с нами с одиного пойти на них».

Все это свидетельствовало о том, что Дмитрию удалось перед лицом грозной опасности консолидировать силы Северо-Восточной Руси. До Куликовской битвы оставалось чуть более пяти лет. Главной задачей становилась охрана южных границ, чтобы не допустить внезапного нападения ордынцев. Дмитрий уделил этой задаче первостепенное значение, о чем свидетельствует одно из посланий 1378 года митрополита Киприана, в котором он пишет, что на подходах к Москве Дмитрий «поставил заставы, рати сбив и воеводы поставив». Однако князь этим не ограничился. Он создал единую, динамичную систему охраны и обороны южных границ, что позволило ему пресекать все попытки полчищ Мамая прорваться к Москве.

Как талантливый полководец Дмитрий Иванович придавал большое значение разведке. По его указанию далеко в степь, к кочевьям ордынцев, высылались дозоры, которые с ранней весны до наступления холодов, «пока снега землю не укинут», «стерегли татар». На больших шляхах, по которым ордынцы ходили на Русь, выставлялись неподвижные сторожи. Все они связывались единой системой оповещения. Как только в степи обнаруживался противник, гонцы от пограничных сторожей скакали в Москву с тревожными вестями. И тогда Дмитрий приказывал своим воеводам сосредоточить полки по левому берегу Оки, которую москвичи называли «поясом Богородицы». Они преграждали степнякам путь на Москву, а иногда и сами переходили в наступление. Броды на Оке охранялись заставами, а в городах-крепостях Коломне, Серпухове и в Новом Городке Дмитрий держал сильные гарнизоны. Выдвигая свои полки за Оку, он мог не опасаться фланговых ударов и обходных маневров Мамая: «пояс Богородицы» надежно прикрывал его «отчину». До Куликовской битвы великий князь трижды проверил свою оборонительную систему, и каждый раз она с успехом выдерживала испытание.