Слишком личное - Наталия Костина

Людмила Федоровна просто больше не в силах была слушать такие несправедливые обвинения. Да еще от кого! Она живет здесь без малого тридцать лет, а эта – без году неделя! И уже командует! Как ей самой показалось, она с достоинством поднялась со стула, вышла и тихо прикрыла за собой дверь. Беспристрастный наблюдатель сказал бы, что она вылетела из кухни, как новогодняя петарда, и дверь при этом чуть не соскочила с петель.

* * *

– Я ничего, ничего не хочу, – выплакав наконец все накопившиеся за этот кошмарный день слезы, заявила Людмила Федоровна подруге. – Арина, ну пожалуйста! Зачем, зачем ты все это устроила?

Ариадна Казимировна только что пережила гораздо более неприятный разговор, чем тот, который состоялся между Людмилой Федоровной и невестой ее внука. Тем не менее присутствия духа она не потеряла.

– Пойдем, – потянула она подругу за рукав.

– Куда? – перепугалась та.

Ариадна Казимировна схитрила:

– Пойдем, проводишь меня. Мне что-то нехорошо… Голова что-то… кружится.

– Конечно, конечно. – Бесхитростная Люся тут же подхватилась. – Аришенька, что с тобой? Да ты присядь, присядь, – захлопотала она. – Или давай я уложу тебя в постель? Валокординчику? Такой ужас, такой ужас…

– Нет, в постель не хочу. Никакой химии тоже не надо.

Люся согласно кивала. Она знала, что к лекарствам подруга прибегает лишь в крайнем случае. И это значит… это значит, что Арише плохо, но не так, чтобы очень.

– На веранду? На свежий воздух? – продолжала суетиться она.

Это было именно то, что нужно.

– Да, пожалуй, на веранду. На свежий воздух, – согласилась Ариадна Казимировна.

Люся нежно подхватила подругу под руку, и такой парочкой они и появились на сцене. Она совершенно не думала, что Елена, Валерия и Иван никуда не ушли, да и отвратительная девка, с которой она час назад пикировалась в кухне, сидела тут же, со всеми вместе, развалясь в любимом кресле-качалке самой Людмилы Федоровны – в тени решетчатой стены веранды, увитой плющом и глицинией. Она дернулась, но Ариадна Казимировна держала подругу очень крепко.

– Так вот, – не терпящим возражений голосом прирожденной хозяйки сказала она, – дом я оставляю Люсе. Вы обе, – довольно холодно обратилась она к дочерям, – получаете мои сбережения и драгоценности. Ты, Иван, – коллекцию твоего деда. Решение мое окончательное и обжалованию не подлежит. Завтра приедет нотариус и все оформит.

* * *

– …Да, и важно, значит, так говорит: я, мол, отписываю все имущество подруге своей дорогой, она, значит, за мной ухаживала… и все такое прочее. Ага, прям так и сказала. Я-то в кухне была, жарища, окна-то открыты… Ага, посуду, говорю, после обеда мыла… Да, так слушай! Вот дела-то, а? А вам, говорит, дочери мои дорогие, оставляю все сбережения и драгоценности. С ума выжила на старости лет, точно. Домину-то кому попало, даже не родне… Какие такие сбережения? С пенсии, что ль? Да какие такие курортники, сама посуди? Питание вон какое – это раз. Ни в чем себе не отказывают, икру все время с магазина таскаю, виданное ли дело – икру не в праздник какой, а почитай каждый день… И ананасы! В саду растет чего хошь, а Люсенька вот любит ананасы, – просюсюкал голос. – Да собачищи одни сколько мяса жрут! Вот тебе еще расход! Да, Людмиле-то в прошлый год операцию-катаракту сделали, тоже недешево обошлась, я-то уж знаю… Да почем я знаю, сколько… дорого… Это вот тебе уже три. Да мне платить, да дом содержать… Да не настачишься! А драгоценности-то, может, какие и остались с прежних времен, врать не буду, не видала, не знаю, а только так скажу: на руках и в ушах что носит, те и драгоценности. Да, два кольца здоровых, с камнями… И сережки… Да почем я знаю, бриллианты небось… Один комплект поносит-поносит, потом второй… Да… В одном посередке камень синий, здоровенный такой… может, и не бриллиант… как ты сказала?… А в другом точно все подряд бриллианты – один большой, а кругом его мелочь… на солнце так и переливается. Красота! Ага… и кольцо еще, обручальное, все по кругу с камнями тоже, не как у людей. И не снимает никогда… Да почем я знаю, сколько стоит… Ну уж не как дом… Да ты слушай-то, слушай! А коллекцию картин, говорит, внуку Ивану. Каких-каких картин… Картин, и все. Наверно, что по дому висят. Короче, обвела всех Людмила-то Федоровна вокруг пальца, всех объегорила! Сколько тех денег и бриллиантов, насчет картинок врать не буду, может, чего и стоят, но домина какой и земли гектар, ты сама посуди…

Катя деликатно покашляла под дверью.

– …и я тебе говорю, добром это не кончится… А я почем знаю… На месте-то дочерей я бы в суд подала, может, и отсудят чего… Не в своем уме она, точно… Да, вот так-то, подруга родней родных дочек оказалась, на кривой козе всех объехала. А внуку родному отписала кукиш с маслом… Вот так-то до таких лет доживать… Да, и завтра, говорит, нотариуса позовем и все подпишем…

Катя покашляла сильнее.

– …ой, да тут, может, до драки и не дойдет – наша-то графской породы. Да и Лерка с Ленкой такие ж, даже никогда тебе ничего и не скажут, все молчком… Я вот прошлый год вазу эту… напольную, что ль, пылесосом кокнула, так хоть бы тебе полслова кто… Вынесла на помойку, да и все дела…

Глупо было стучать в двери собственной комнаты, но Катя постучала. Голос за дверью тут же пропал, и слышно было, как трубку бросили на рычаг.

– Не помешала?

– Ой, да что вы… Я тут… домой нужно было срочно позвонить… А что ж вы не на море? Прибиралась тут у вас…

– Мы на море. Мобилку забыла. – Катя порылась в тумбочке у кровати и извлекла мобильный телефон. – На работу позвонить хочу, – зачем-то пояснила она.

– Ой, работа, работа… От работы волы дохнут. Отдыхайте лучше! – Добродушная помощница по дому, как называла эту сплетничавшую только что о ней особу Людмила Федоровна, махнула рукой. – Успеете еще спину-то наломать за жизнь… Я вам бельецо сменила, полотенчики свеженькие вот… Да, добра этого самого вам нарвала, ешьте, Ариадна-то Казимировна велела, чтоб ели, раз нравится. – Помощница Светлана Петровна чуть отодвинулась, и смущенному взору Кати предстала большая ваза, полная инжира.

«Наверное, старушенция видела, как я прыгала под деревом, – подумала она. – Но все равно спасибо». Да, что и говорить, хозяева здесь замечательные.

– Большое спасибо, – ответствовала она, аккуратно взяла из вазы истекающую соком штучку «этого самого добра» и укусила за бочок. – А правда, что Ариадна Казимировна урожденная графиня? – заговорщическим полушепотом спросила она у Светланы Петровны и присела на свежезастеленную кровать.