Формула Бога. Восхождение - Юрий Витальевич Яньшин

знал, что обладает таким даром очарования, к тому же более чем достаточный опыт общения с людьми давал о себе знать. Правда следует отметить, что к подобным методам использования своего шарма, он прибегал лишь в крайних случаях.

— Ох! — только и смогла выдохнуть она, прижмурившись на мгновенье от удовольствия.

— А вы почему тут обедаете, а не в столовой? — поинтересовался он, между прочим.

— Да, — неопределенно махнула рукой Ирия. — Столовая далеко, а пока в очереди на внутренний телепорт отстоишь, да еще в столовке на раздаче пока очередь дойдет, так и обед закончится.

— Всухомятку есть — желудок себе испортите.

— А я с кофе, — кивнула она на чашку с робустой.

— Шеф-то у себя? — спросил он, кося глазами на дверь кабинета.

— Шеф всегда у себя! — услышал он за спиной баритон Гавриила, вошедшего в приемную. — Проходи, давай! Молодец, что вовремя.

С этими словами он открыл дверь в свой кабинет и сделал Захарии приглашающий жест. Захария не чинясь, вошел в кабинет первым. Шеф вошел следом, дав указания секретарше:

— Я занят. Ко мне пока никого не пускать.

Пройдя в кабинет вслед за полковником, указал тому, на то же самое, золоченое креслице, что уже принимало в себя Захарию вчера утром. Сам не стал садиться напротив, предпочтя на этот раз свое начальственное место. «Эге, — подумал гость, — разговор, стало быть, ожидается официальным». Умастив кое-как по бокам от спинок кресел свои крылья, стороны помолчали. Взгляд у шефа был каким-то замученным и затравленным, как у загнанного, в кольцо красных флажков, матерого волчары. «Не знает с чего начать…» — пожалев шефа, решил Захария. Тот еще раз обозрев ладно скроенную фигуру подчиненного, откашлявшись в сторону, перешел с места в карьер:

— А ты что же, милок, без наград? Я ж велел быть при полном параде, — вполне буднично и миролюбиво начал он.

— Во-первых, одевать было некогда. Во-вторых, у меня их слишком много, не хотелось быть похожим на рождественскую елку. А в-третьих, решил не ставить в неловкое положение представителей комитета по наградам…

Гавриил вопросительно вскинул бровь.

— Если я их все надену, то куда они Ангельскую Звезду цеплять станут? Она ведь тоже немалых размеров, — охотно пояснил он немой вопрос шефа.

— Согласно Уставу и статуту о награждениях, на сей счет имеются орденские планки! — рыкнул шеф.

— Имеются, — кивнул Захария и взглянул почти дерзко Гавриилу прямо в глаза. — А только ведь я из тех, кто читает книги полностью, а не их демо-версии.

— Опять умничаешь? — не стал ввязываться в перепалку начальник, чем немало удивил своего подчиненного. — Впрочем, поступай, как знаешь, чай не младенец уже. Собственно говоря, я позвал тебя вот зачем…

Как бы собираясь с мыслями он взял со стола карандаш и начал вертеть его и так и эдак в своих длинных узловатых пальцах, что выдавало в нем крайнюю степень озабоченности и растерянности. Захария не стал помогать ему наводящими на конкретику вопросами, а просто молча смотрел на неловкие телодвижения шефа. Наконец, видимо устав от всех этих недомолвок и неопределенностей, Гавриил все же решил продолжить тяжелый для него разговор:

— Послушай Захария, мы ведь с тобой тут считай с самого начала. Почти две тысячи лет. Съели, понимаешь, не один пуд соли. И ты знаешь, как я всегда по-отечески к тебе относился.

Дождавшись утвердительного кивка со стороны искренне недоумевающего подчиненного, продолжил:

— Бывало, что и распекал за всякое, не без этого, конечно. Но в чинах и наградах не ужимал, верно ведь?

— Товарищ генерал, — перебил его Захария. — Вы все правильно говорите, и про чины с наградами, и про отношение ваше ко мне. Но я никак не пойму, куда вы клоните? У меня такое ощущение, что вы затаили на меня какую-то обиду… Я прав?

Гавриил вперил свой взгляд в столешницу, продолжая нервно теребить карандаш.

— И да, и нет, каким-то бесцветным голосом отозвался шеф. — Я просто хочу понять, о чем ты думаешь, и что тобой при этом движет?

— Товарищ генерал, — уже начиная невольно раздражаться от этих увиливаний шефа. — Скажите честно и напрямую, где и в чем я вас обидел? И я в свою очередь попытаюсь развеять ваши сомнения на мой счет!

— Видишь ли, Захария, — тихо проговорил он, уже глядя в окно, по-прежнему избегая смотреть в сторону собеседника. — Я тут недавно получил сведения, из источников внушающих определенное доверие, что ты метишь на мое место. Я сам, как ты знаешь, никогда не скрывал ни от кого, что числю тебя в своих преемниках, но как-то не думал, что это все может обернуться таким вот образом.

— Ага! — совсем не по-уставному воскликнул Захария. — И что же это за источники такие у нас появились, если не секрет?!

— Пока секрет, но поверь мне, что они весьма авторитетны.

— Шеф, — обратился он к Гавриилу, совсем уже пренебрегая Уставом. — Я вас знаю так же хорошо, как и вы меня. Вы не станете прислушиваться даже к очень авторитетному мнению, если оно не подкреплено еще чем-то, не так ли?! Сведения, какого характера подтолкнули вас на эту мысль?

— Я уже говорил. Меня очень смутила та невероятная скорость, с которой было рассмотрено мое представление о твоем награждении. Все указывает на то, что без «мохнатой» лапы здесь не обошлось.

— О чем вы говорите товарищ генерал?! Какой лапы? Откуда ей взяться-то, если я не вылезаю из командировок?! На том иерархическом уровне, на котором находимся мы с вами, для нас есть только одна лапа. И вы прекрасно осведомлены о ней! — при этих словах, Захария кивнул в сторону пустой портретной рамы, висящей над головой шефа.

— Но ведь сведения, полученные мной, тоже на чем-то базируются, — попробовал возразить Гавриил.

— Я не знаю на чем они там базируются, но давайте разберем ситуацию конкретно и на пальцах.

— Не возражаю. Давай, — кивнул шеф и перебрался из своего начальственного кресла, в стоящее напротив.

— Хорошо. Только прошу без особой нужды не перебивать меня.

— Договорились, — вновь согласился начальник.

— Начну с того же, что и вы. За две с лишним тысячи лет, что я нахожусь в вашем непосредственном подчинении, я ни разу не был отмечен какими-то служебными взысканиями и совершенно не замечен в каких-либо корпоративных интригах. У меня не было для этого ни желания, ни времени. Излишним честолюбием я также не страдал, принимая спокойно и откровенно не сулящие ничего хорошего командировки и награды за них. Вы согласны со мной?

— Да. Не спорю. Претензий никогда не высказывал. И по углам не шушукался, — согласился генерал.

— Спасибо. Продолжаю с вашего позволения. Звание