Формула Бога. Восхождение - Юрий Витальевич Яньшин

полковника заслужил не на паркете, а в «поле». И звание это получил в автоматическом режиме, в соответствие с Уставом — совершив девяносто девять «выходов» без единого провала. Мое представление о присвоении очередного звания, совершенное вами является абсолютно формальным и прошло без моего участия, вы согласны со мной?

— Да. И тут с тобой не поспоришь. Звания свои ты не вымолил и не высидел.

— Хорошо, кивнул Захария. — А теперь напомните мне, пожалуйста, в соответствие с так любимым вами Уставом, чтобы занять кресло начальника ангельской службы сектора каким критериям должен соответствовать соискатель этой должности?

— Звание не ниже генеральского, опыт руководителя каким-либо из структурных подразделений службы не менее пятидесяти лет, — невольно начиная прояснять лицом, перечислял Гавриил, а затем, словно спохватившись, добавил, опять темнея ликом. — За исключением чрезвычайных обстоятельств, требующих срочного изменения кадрового персонала.

— А вы можете припомнить и перечислить подобные форс-мажорные обстоятельства?

— Н-нет, пожалуй, — с запинкой проговорил шеф. — Не припоминаю такого, да и представить затрудняюсь. На моей памяти, по крайней мере, такого никогда не случалось нигде.

— И я не серафим, чтобы управлять случаем, — развел руками Захария.

Шеф невольно вздрогнул при упоминании серафима, но Захария и бровью не повел, делая вид, что ничего не приметил.

— Теперь, что касается последнего награждения, — продолжил полковник. — Исходя из положений, все того же Устава и статута, Орденом Большой Ангельской Звезды с Терновым Венцом и Косицами награждаются в том числе «полевые» агенты, совершившие девяносто девять абсолютно удачных командировок по внедрению, либо лица особо отличившиеся перед Господом. Причем, последний пункт требует Его особенного согласования. Верно, цитирую?

— Близко к тексту, — усмехнулся архангел. — Я и сам в свое время был награжден этим орденом. За особые, так сказать, заслуги.

— Знаю. Так вот. Инициатива принятия решения о представлении моей скромной персоны исходила, насколько помню, от вас, и повлиять на вас в этом плане я никак не мог, ибо находился в реабилитационной камере в это время, как минимум. И к тому же, девяносто девять выходов я все-таки действительно совершил, причем, насколько я понимаю, все они были успешными. Следовательно, и здесь с моей стороны, не наблюдается, какая бы то ни была злокозненность.

— Так-то оно конечно так. Ты убедил меня, что ни в коей мере не причастен к этому дело, но дело, видишь ли, в чем? — тут шеф опять замялся.

— В чем?! — воскликнул Захария, ловя себя на непреодолимом желании дать шефу хорошего волшебного пенделя под зад, для придания ускорения его мыслеизвержениям.

— Дело в том, сынок, что я не поленился оторвать свою пятую точку от кресла, и не доверяя селекторному общению, только что вернулся из канцелярии…

— И?! — не удержался от возгласа полковник.

— И мне сообщили, что мое вчерашнее представление о твоем награждении все еще находится у них, так как серафимы вчера не забирали почту, предназначенную Ему для рассмотрения.

В кабинете повисла липкая и от того неприятная тишина, нарушаемая только тиканьем больших напольных часов, стоявших в углу. Так продолжалось около минуты, потом они, не сговариваясь, повернули свои головы к пустой раме. Обоим почему-то показалось, что рама улыбалась и корчила им рожицы. По всему выходило, что представление отослано еще не было, а положительная резолюция на него уже была получена.

— Шеф, поверьте, — начал было Захария, все еще не отрываясь взглядом от рамы.

— Да, верю-верю, — отмахнулся рукой шеф. — Но и ты согласись, что дело-то более чем странное.

— Да. Тут я с вами, совершенно согласен, — подхватил он.

— Вот и я о том же. Подумай, вспомни, может у тебя были, какие-нибудь странные происшествия за прошедшие сутки. Пусть даже незначительные.

Захария задумался. Для усиления мозговой деятельности даже попытался свести глаза в кучу, но голова закружилась, и от этой затеи пришлось отказаться.

— Вроде ничего такого особенного не наблюдалось… Ну разве что…

И тут он во всех подробностях описал поход в операторскую службы наблюдения и контроля, где стал участником такого необъяснимого явления как первая межпланетная связь на ментальном уровне. Рассказывал подробно, сопровождая свое повествование бурной жестикуляцией, передавая в лицах диалог с Левушкой. Шеф внимательно слушал его, всем телом подавшись вперед, и казалось порой, что даже и не дышал, боясь упустить какую-нибудь важную деталь рассказа. А когда Захария, в конце рассказа упомянул, что направляясь сегодня к начальству, встретил Левушку в довольно странном для него виде и настаивавшем на встрече для прояснения неких важных обстоятельств, то шеф зачастил в несвойственной для него манере:

— Да-да, непременно-непременно, обязательно зайди к нему. И чем скорее, тем лучше. Чую, что здесь кроется какая-то загадка. И обязательно, слышишь, обязательно держи меня в курсе. Хотя, что я говорю? Вечером на церемонии увидимся, может и удастся перекинуться парой слов.

Они поговорили еще минут пять о предстоящей церемонии, после чего, уже вполне дружно расстались, вполне довольные выясненными отношениями.

Выйдя из кабинета шефа, Захария хотел тотчас посетить с визитом Вершинина и решительным шагом направился к выходу из приемной, но вдруг неожиданно остановился. Мысль, внезапно пришедшая ему в голову, так понравилась, что Захария круто развернулся и подошел к столу, за которым сидела Ирия. Несмотря на то, что она занималась сортировкой бумаг, лежащих на столе перед ней, девушка то и дела бросала короткие взгляды на бравого полковника. Когда же он подошел к столу вплотную и остановился, то девушка перестала изображать из себя чрезвычайно занятого работника и уставилась на него круглыми как совенка глазками. Откашлявшись в кулак, чтобы вновь придать голосу бархатистые интонации, Захария начал свою партию:

— Ирия, дорогая, — сказал он и запнулся.

Запнулся от того, что при слове «дорогая» он тут же отметил, как ее тельце буквально встрепенулось, словно бабочка сложила на миг и вновь распахнула свои невесомые крылышки.

— Ирия, дорогая, — вновь повторил он опять отмечая тот же эффект от произнесенных слов. — Вы же ведь ангел! Не по службе, а по самой сути. Я же это вижу.

— Не знаю, — растерялась девушка от неожиданности.

— А я знаю, — мягко подкрался он, делая при этом печально-просительные глаза Кота в Сапогах из «Шрека». — И как всякий ангел, вы просто обязаны, оказывать посильную помощь окружающим.

— Да. Наверное, — в еще большей растерянности согласилась она.

— Умоляю вас, спасите меня! — почти трагически заламывая руки, провыл он.

— Кто вас обидел?! Шеф?! — с испугом в голосе спросила она.

— Шеф?! Ну что вы?! Он у нас и мухи не обидит!

— А от кого тогда спасать? — немного приободрилась она от мысли, что не надо будет вступать в конфликт с начальством.

— Почему сразу от кого?! —