С ногами на подоконнике. Повести - Ольга Николаевна Калашян

не смогу… Как?.. У меня нет рук, ног, головы, я ничего не умею, я ничего не могу. Что я без него?.. Пожалуй, останусь здесь на подоконнике.

***

Из переписки:

«Привет, помидорка))»

«…Привет. Господи, нам давно уже не по десять лет. Ну какая я тебе помидорка? Дим…»

«Прости)»

«Все нормально»

«Как ты? Когда в гости наконец?»

«Я не долечу, я выйду в дверь самолета где-нибудь над Польшей…»

«?»

«Ну что?!.. Мне все еще погано, я не хочу никуда лететь. Что я буду делать в твоей Германии? Не лучшее время для экскурсий… И вообще… Погано»

«Я прилечу. У меня большой отпуск. Хочешь? Будем много гулять. Ты же все еще любишь гулять?)))) Будем гулять и вкусно кушать»

«Я плохой компаньон, дорогой»

«Ты самый лучший компаньон. Я прилечу… Ау? Надеюсь, это да))) Решено, буду поднимать твой боевой дух!»

***

Я налила большую кружку кофе, открыла холодильник – пусто. Уже привыкла к тому, что на завтрак кофе и сахар. На обед тоже. Ближе к вечеру я понимала, что надо что-нибудь съесть, чтобы существовать дальше. Обычно я заказывала на дом пиццу или суши, съедала пару кусочков, а остальное выносила на помойку, когда еда начинала невыносимо пахнуть.

12.15 дня. В дверь позвонили. Потом снова, более настойчиво. Курьер? Но я ничего не заказывала. Я натянула длинную толстовку на голое тело, залезла в джинсы, которые совсем предательски стали болтаться. Открыла дверь, не посмотрев в глазок, а за дверью стоял ты.

В ярко-зеленой футболке-поло, шортах и идеально белых кедах – под цвет зубов. Время, похоже, тебя обтекало: в тридцать пять ты был все тем же мальчишкой. Идеальная картинка для рекламы спорттоваров, или зубной пасты, или здорового питания…

– ?!

– Привет, помидорка!

– Ты? Да ну-ууу.. – протянула я с непонятной интонацией.

– Как видишь. – Твое лицо озарилось улыбкой. – Прогонишь или пригласишь?

– Проходи, конечно… Пойду оденусь. Кофе в холодильнике…

Звучало вполне буднично, будто мы с тобой часто видимся.

Я умылась. Зашла на кухню, а ты все еще там. Сегодня днем я меньше всего на свете хотела встретить кого-то близкого и тем более проводить с ним время.

– Ну, рассказывай. – Я уселась на стул и стала ковырять петлю, которая вылезла из вязаного кардигана.

Ты держал на коленках свой рюкзак с вещами, отчего вид у тебя был очень уж пионерский, и начал рассказывать, что взял отпуск и приехал поднимать мне настроение. Вот так просто. Потом еще немного дежурно про пробки, работу и погоду.

– Димка. Ты всегда был настоящим другом… Не был, а есть, прости. – Я слабо улыбнулась. – Но вообще не стоило. Я не уверена, что…

– Я же тебе говорил, что всегда буду рядом в трудную минуту, – перебил ты. – Твоя минута превратилась в час и день. Надо что-то менять.

– Ну давай попробуем.

Тот случай, когда проще согласиться: меньше слов.

Мы до поздней ночи гуляли по паркам и скверам. И ты рассказывал про твою жизнь там, далеко, про работу, про озеро у дома.

Цепляя ботинком мокрый песок в Таврическом, ты рассуждал о зиме:

– Я всегда любил залезать в сугробы, пока снег не набьется в мои ботинки. Он там таял, я приходил домой и грелся в горячей ванне. Вот я, вот мое холодное тело. Я его грею водой, изнутри горячим чаем. Кутаюсь в плед и потом лежу бездвижно… Люблю суровую зиму. Очень не хватает этого там.

– А я, кажется, не замечаю, где зима, где лето. Словно мне все равно стало.

В глубине души я была рада, что ты приехал. И не так уж мне было все равно, но жутко хотелось, чтобы пожалели. Я понимала, что мне нужна помощь, что мне пора выкарабкиваться и жить. Набивать свои ботинки пылью событий.

***

Ты был рядом уже две недели. Каждый день меня будил стук в дверь, горячий кофе с молоком, круассаны в бумажном пакете и твои теплые глаза цвета травы, твои длинные истории про жизнь там.

Морщинки вокруг моих глаз совсем пересохли. И слава богу. Хотя плакать было легче, наверно… Я видела, как ты стараешься, я начинала чувствовать что-то, что исходило от тебя мягкими пульсирующими волнами и пыталось меня обволакивать. Но я была словно в коконе. Прости.

***

– Привет, помидорка! – Ты стоял в черно-белом экране моего домофона. Светлые джинсы, тонкий серый свитер поверх светлой футболки, за плечом рюкзак, на лице широкая улыбка, на подбородке ямочка, как у Тимоти Далтона.

– За столько лет мне стоило придумать тебе достойный ответ. – Я тянула время.

– И?

– Ничего не могу нафантазировать. Может, баклажанчик?.. Нет, это не то, конечно. – Я… Тебя не напрягает говорить через домофон?

– Нет. Если тебе так удобно.

– Ок… Но все-таки я лучше спущусь.

Я надела мужскую рубашку, узкие джинсы, кеды, завязала на макушке хвост и спустилась.

– Ты меня избаловал. Куда идем, что будем делать сегодня? Я как в евротуре с личным гидом, который будит каждое утро и тащит на экскурсию.

– А давай придумаем этот день вместе.

– Тогда… Там на соседней улице отличный еврейский паб, пошли по шаверме съедим, а то твои круассаны с утра уже слегка поднадоели.

В кафе сели на улице, я заказала лимонад, шаверму и картофель фри. На что получила твой язвительный комментарий:

– Прекрасное меню для одиннадцати утра.

– Ты зануда, и я тебя не слышу. Ля-ля-ля!..Я ем пищу богов.

Твое лицо слегка потемнело, словно тучи набежали. Это были какие-то секунды, но я успела заметить. Весь день я возвращалась к этому твоему выражению лица и никак не могла понять причину. И только уже вечером дома я, кажется, нащупала ответ.

Я вспомнила, как однажды в один из летних вечеров ты приехал в Москву на выходные ко мне, позвонил внезапно. Господи, как давно это было…. Я закончила универ и была в полном раздрае, не понимала, что дальше. Вот есть диплом, и что? Тогда началась череда бесконечных тусовок с дешевым вином, окурками под чьей-то кроватью, завтраком с крошками на газете «Вакансии». Я была в ссоре с Денисом? С Андреем? С Вадимом? Тогда сильно задело, а сейчас уже и не вспомнить. Удивительно, что ты возникаешь всегда, когда мне плохо.

Помню, как мы ходили с тобой по барам, вначале алкоголь расслаблял и веселил, после стало опять грустно. Верный сигнал, что надо прекратить пить. О чем ты заблаговременно и начал беспокоиться. Но у меня тогда был другой настрой.

– Ты не можешь запретить мне пить! Я напеваю «ля-ля-ля», чтобы не материться. Давай начнем