Бегущий человек - Стивен Кинг

Ричардс швырнул книгу через всю комнату. «Бог был англичанином» был несколько лучше. Он налил себе бурбона со льдом и принялся за роман.

К тому времени, как раздался деликатный стук в дверь, он погрузился в книгу на триста страниц и при этом неплохо набрался. Одна их бутылок бурбона была пуста. Он, подошел к двери, держа другую бутылку в руке. За дверью стоял полицейский.

– Ваши расписки, мистер Ричардс, – с этими словами он захлопнул дверь.

Шейла ничего не написала, зато прислала одну из младенческих фотографий Кэти. Он взглянул на нее и почувствовал, что пьяные слезы щиплют его глаза. Он засунул фотографию в карман и посмотрел другую расписку. Чарли Грэйди черкнул несколько слов на обороте билета на транспорт:

«Спасибо, вонючка. Обжирайся. Чарли Грэйди.»

Ричардс фыркнул и выпустил бумажку, она кружась опустилась на ковер.

– Спасибо, Чарли, – сказал он пустой комнате. – Я нуждался в этом.

Он снова взглянул на фотографию Кэти: крошечный краснолицый младенец четырех дней от роду, когда сделали эту фотографию, вопящий до одурения, утопающий в своем белом платьице, сделанном руками Шейлы. Он почувствовал подступающие слезы и заставил себя вспомнить о записке доброго старины Чарли. Интересно, сможет ли он прикончить вторую бутылку бурбона прежде, чем отрубится. Он решил выяснить. Он почти допил ее.

…Минус 083

Счет продолжается…

Всю субботу Ричардс переживал глубокое похмелье. К вечеру оно почти прошло, и он заказал к ужину еще две бутылки бурбона. Он выпил их обе и проснулся в бледном свете раннего воскресного утра, а по дальней стене его спальни медленно сползали огромные гусеницы с безразличными глазами убийц. Тогда он решил, что не в его интересах полностью разрушить свои реакции ко вторнику, и прекратил пьянствовать.

Похмелье медленно растворялось. Его вырвало порядочным количеством съеденного, а когда уже ничего не оставалось, позывы рвоты продолжались. Прекратились они около шести часов вечера в воскресенье, и он заказал суп на ужин. Никакого бурбона. Он попросил десяток дисков с записью нового рока, чтобы прослушать на аудиосистеме, и быстро устал от них. Он рано лег спать. И спал плохо. Большую часть понедельника он провел на крошечной застекленной террасе, выходившей из его спальни. Он находился очень высоко над водой, солнце сменялось ливнями, и это было достаточно приятно. Он прочитал два романа, опять рано лег спать и спал немного лучше. Ему приснился дурной сон: Шейла умерла, и он присутствовал на ее похоронах. Кто-то приподнял ее высоко на подушках в гробу и запихнул чудовищный пучок нью-долларов ей в рот. Он попытался прорваться к ней и убрать эту непристойность, чьи-то руки схватили его сзади. Десяток полицейских держали его. Один из них был Чарли Грэйди. Он ухмылялся и говорил: «Вот что случается с проигравшими, вонючка». Они приставляли пистолеты к его голове, когда он проснулся.

– Вторник, – сказал он, ни к кому не обращаясь, и скатился с кровати. Модные настенные часы в виде солнца с расходящимися лучами показывали пять минут восьмого. Меньше чем через одиннадцать часов вся Северная Америка будет смотреть прямое включение – «Бегущего». Он ощутил горячий приступ страха в животе. Через двадцать три часа игра с ним начнется.

Он принял долгий горячий душ, надел комбинезон, заказал на завтрак яичницу с ветчиной. Он послал дежурного мальчика принести ему пачку «Блэмс».

Остаток утра я первую половину дня он провел тихо за чтением. Было почти два, когда раздался официальный одиночный стук в дверь. Трое полицейских и Артур М. Бернс, очень несолидный и более чем смехотворный в фирменной майке Игр, вошли в комнату. Все полицейские были вооружены дубинками.

– Настало время для последнего опроса, мистер Ричардс, – произнес Бернc. – Не хотите ли…

– Разумеется, – ответил Ричардс. Он заложил то место в книге, где он читал, и положил ее на журнальный столик. Он вдруг пришел в ужас, близкий к панике, и был рад, что в пальцах не было заметно дрожи.

…Минус 082

Счет продолжается…

Одиннадцатый этаж Здания Игр сильно отличался от нижних, и Ричардс понял, что выше он не попадет. Иллюзия продвижения наверх, начавшаяся в мрачном вестибюле первого этажа, закончилась здесь, на одиннадцатом. Здесь размещались средства вещания.

Проходы были широкими, белыми и пустынными. Ярко-желтые тележки, моторы которых питались энергией солнечных батарей, сновали туда-сюда, перевозя группы техников в студии и комнаты проверки.

Тележка уже поджидала их, когда лифт остановился и все пятеро – Ричардс, Бернс и полицейские – залезли на борт. Шеи поворачивались в их сторону, и на Ричардса несколько раз во время поездки указывали. Одна женщина в желтых шортах и узкой повязке на груди подмигнула Ричардсу и послала воздушный поцелуй. Он ответил непристойным жестом.

Казалось, они проехали несколько милей, пересекли десятки соединяющихся коридоров. Ричардсу удалось заглянуть по крайней мере в десяток студий, в одной из которых он увидел знаменитый круг из «Золотой Мельницы». Группа туристов из города пробовала его, хихикая.

Наконец они остановились перед дверью с надписью: – «БЕГУЩИЙ»: ВХОД ЗАПРЕЩЕН. Бернc помахал охраннику в пуленепробиваемой кабинке у двери и взглянул на Ричардса.

– Суньте ваше удостоверение в прорезь между кабинкой и дверью, – сказал Бернс.

Ричардс сделал это. Его удостоверение исчезло в прорези, а в будке охранника зажегся огонек. Охранник нажал на кнопку, и дверь раздвинулась. Ричардс сел в тележку, и она вкатила их в комнату за дверью.

– Где моя карточка? – спросил Ричардс.

– Она вам больше не нужна.

Они оказалось в комнате проверки. Секция у стены была пуста, если не считать лысого техника, сидевшего перед пустым экраном монитора и читавшего в микрофон числа.

Слева напротив вокруг стола с хрустальными бокалами сидели Дэн Киллиэн и двое мужчин, которых Ричардс раньше не встречал. Лицо одного из них было смутно знакомо, слишком смазливое, чтобы принадлежать технику.

– Здравствуйте, мистер Ричардс. Здравствуй, Артур. Не желаете ли выпить, мистер Ричардс?

Ричардс понял, что хочет пить – здесь, на одиннадцатом этаже, было жарко, несмотря на множество кондиционеров, которые он видел.

– Я выпью Рути-Тут, – ответил он. Киллиэн поднялся, подошел к холодильнику и содрал крышку с пластиковой бутылки. Ричардс сел, кивком головы поблагодарив за бутылку.

– Мистер Ричардс, джентльмен справа от меня – Фред Виктор, режиссер «Бегущего». Второй, как вы наверняка знаете, Бобби Томпсон.

Разумеется, Томпсон. Хозяин и ведущий «Бегущего». На нем была кокетливая зеленая туника, слегка переливающаяся, а грива серебристых волос была настолько привлекательной, что выглядела подозрительно.

– Вы их красите? – задал вопрос Ричардс.

Безукоризненные брови Томпсона поползли вверх.

– Прошу прощения?

– Не важно.

– Вы должны быть снисходительны к мистеру Ричардсу, – улыбнулся Киллиэн. – Он, по-видимому, страдает крайней формой грубости.

– Вполне понятно, – отозвался Томпсон, зажигая сигарету. Ричардс почувствовал, как его заливает волна нереальности происходящего. – Учитывая обстоятельства.

– Подойдите, пожалуйста, сюда, мистер Ричардс, – вступил в разговор Виктор. Он подвел Ричардса к ряду экранов на другой стороне комнаты. Техник уже закончил со своими числами и покинул комнату.

– Мы не устраиваем прогонов, – сказал Виктор. – Нам кажется, это лишает спонтанности. Бобби просто импровизирует и отлично справляется. Мы начинаем в шесть, время Хардинга. Бобби в центре сцены на этом голубом помосте. Он делает вступление, и камера переходит на вас. Монитор покажет пару крупных планов. Вы будете на сцене справа, с охранниками по бокам. Они войдут вместе с вами, вооруженные автоматами. Дубинки были бы практичнее, если бы вы захотели причинить нам неприятности, но автоматы нужны для театрального эффекта.

– Разумеется, – вставил Ричардс.

– Публика будет свистеть и кричать. Мы помещаем ее сюда для зрелищности. Как в матчах килбола.

– Они будут стрелять в меня поддельными пулями? – спросил Ричардс. – Можно спрятать на мне несколько мешочков с кровью и разбрызгивать вместо реплик. Тоже очень зрелищно.

– Пожалуйста, не отвлекайтесь, – сказал Виктор. – Вы с охранниками подойдете, когда назовут ваше имя. Бобби, возьмет у вас… э-э… интервью. Чувствуйте себя свободно и выражайтесь как угодно красочно. Все это хорошо для зрелища. Затем, примерно в шесть десять, как раз перед первой рекламой, вы получите ваши деньги и выйдете – без охранников – слева от сцены. Вы поняли?

– Да. А как же Лоулин?

Виктор нахмурился и зажег сигарету. «Он выходит на сцену после вас, в шесть пятнадцать. Мы проводим два конкурса одновременно, потому что часто один из конкурсантов оказывается… э-э-э… неспособным удержать дистанцию между собой и Охотниками».