Боцман, бурундук, кот и крыса - Юрий Лигун

После разговора с Максютой бурундук крепко задумался. А потом дождался ночи и пошёл в трюм.

– Полундра! – позвал он. – Выходи, поговорить надо.

– Чего тебе? – раздался недовольный голос из самого тёмного угла. – Занята я. Вас много, а я одна! Приходите завтра.

– Зачем завтра? – удивился бурундук. – Ведь я уже пришёл.

– И то верно, – согласилась крыса, смахивая с усов крошки сыра. – Раз пришёл, говори.

– Ты где сыр взяла?

– В камбузе. Они там одну дырочку не законопатили. Думали, что через такую я не пролезу. Вот чудаки! Да крысы через любую дырочку пролезают. Я однажды с мадагаскарским тараканом поспорила и выиграла. Он застрял, а я просочилась, правда, немного зубами поработала, но он даже не заметил.

– Получается, ты сыр украла!

– Ну, это как посмотреть. Я же не простая крыса, а корабельная. Значит, всё, что есть на корабле, мне можно есть. Ведь иначе я не выживу, и тогда пропадёт целый род млекопитающих, что может привести к необратимым последствиям.

– Каким-каким последствиям?

– К ужасным! Ну, сам посуди: если нас не будет, откуда люди узнают, что корабль начал тонуть?

– А разве вы им об этом говорите?

– А то кто! – с гордостью воскликнула Полундра. – Как только корабль надумает тонуть, так мы сразу с него бежим. А увидев, что мы бежим, пассажиры перестают танцевать и бегут за нами. Так разве их жизнь не стоит кусочка сыра?

– Ладно, ешь свой сыр, – подумав, согласился Рундук. – Тем более что я о другом хотел поговорить.

– А кто этот другой? Небось котяра, дружочек твой ненаглядный? Тьфу на него! Лежебока! Он дождётся, что я как-нибудь ему усы во сне поотгрызаю.

– Да погоди ты! Ведь нас на корабле всего трое, а мира нету…

– Между крысой и котом? Между нами может быть только война! – щёлкнула хвостом Полундра.

– А Максюта говорит, что хочет с тобой подружиться, – неожиданно сам для себя соврал бурундук. – Он даже готов делиться с тобой сыром, которым его матросы угощают.

– Со мной? – недоверчиво переспросила Полундра.

– Да, с тобой! И тебе не придётся больше воровать и подвергать жизнь опасности.

– Подвергать жизнь опасности… – словно эхо повторила крыса.

– За тобой же весь корабль охотится, и когда-нибудь тебе не повезёт.

– Когда-нибудь мне не повезёт… – грустно согласилась Полундра. – Да мне уже сегодня не повезло. Корабельный повар швырнул в меня кастрюлей. А в кастрюле был горячий борщ. Весь левый бок обжёг. Болит… А он точно делиться будет?

– Точно! – уверенно сказал Бурун Борисович и помчался искать Максюту.

– Что, прямо так и сказала: хочу дружить? – не поверил кот, когда бурундук на свой лад передал разговор с Полундрой.

– Прямо так и сказала! Ведь нас на корабле всего трое, и двое из троих воюют. А представляешь, если мы будем дружить! Истории всякие рассказывать! Полундра море историй знает. Да и ты рассказчик что надо!

– Да, я рассказчик что надо! – согласился польщённый кот. – А когда начнём?

– Рассказывать?

– Нет, дружить.

– Так хоть сейчас. Только с пустыми лапами идти неприлично. Может, сыру захватим?

– Запросто! – мяукнул Максюта и, включив пятую велосипедную скорость, рванул на палубу выпрашивать у матросов сыр.

А где сыр, там и мир!

Глава 16

Мешок из-под гречневой каши

Примерно через неделю после установления мира кок ощутил какое-то неясное беспокойство. Вроде всё было как обычно, но чего-то не хватало. Ну, прямо как в супе, когда в него забыли сунуть соль. От этого беспокойства в четверг вечером, уходя из камбуза, кок забыл спрятать белоснежный круг брынзы в большой холодильник, который он запирал на ключ, а ключ носил на шее, чтобы если и потерять его, то исключительно вместе с головой. Но забыл про брынзу он не до конца, потому что ровно в час ночи, когда начинают сниться самые спокойные сны, кок как ошпаренный выскочил из каюты и бросился в камбуз.

Он знал, что застанет там ужасную картину под названием «Ликвидация кисломолочной продукции», или по-простому «Крыса лопает сыр». Но каково же было его удивление, когда на месте преступления он застукал одинокий белоснежный круг, совершенно не тронутый крысиными зубами. Не веря своим глазам, кок тщательно обнюхал его и даже незаметно надкусил. Но на вкус и цвет продукт был самой отменной свежести, и версия о том, что крыса побрезговала порченой брынзой, начисто отпадала.

«Значит, сдохла!» – решил кок и побежал будить тринадцатого капитана, чтобы порадовать его последними известиями.

И всё же он поторопился. Полундра не только не сдохла, а, наоборот, за прошедшую неделю набрала вес, отчего весьма повеселела. Ведь теперь ей не приходилось из-за куска сыра уворачиваться от всяких посторонних предметов, которыми швырялся кок. Теперь сыр шёл к ней сам, даже не шёл, а нёсся на пятой велосипедной скорости в зубах верного Максюты. Максюту же угощали все, включая корабельного повара, когда у него было хорошее настроение, и получалось, что, сам того не зная, кок собственноручно кормил крысу – своего заклятого врага!

Короче, благодаря стараниям бурундука всё получилось замечательно. Как говорится, и коки целы, и крысы сыты! Но ведь вы знаете, что так бывает только в сказках. А в жизни, как ни старайся, сделать каждому хорошо никак не получается. Потому что человек не может предвидеть будущего, из-за чего всё, что сегодня кажется очень хорошим, завтра может оказаться очень плохим.

Из этого правила есть только одно исключение. И это исключение – Бог, потому что Он всё предвидит и всё делает во благо.

Увы, бурундук Богом не был. Он не был даже человеком. Поэтому, спасая Полундру, он поставил Максюту на край пропасти. Причём пропасти, смертельной даже для кота. Ведь если бы у неё на дне была земля, кот бы как-нибудь приземлился. Но в том-то и дело, что на дне была вода! Мокрая и солёная! Как говорится, хуже не придумаешь. Только плавал Максюта, похожий на велосипед, ещё хуже, чем велосипед, так что шансов всплыть у него было не больше, чем у тринадцатого корабля взлететь.

«Но откуда взялась эта страшная водяная пропасть?» – спросите вы. Да разве ж не понятно? Ведь тринадцатый капитан, который котов на дух не переносил, задумал после ликвидации крысы тут же избавиться от царапучего Максюты. То есть посадить в мешок – и концы в воду!

Поэтому, узнав от кока, что крыса сдохла, капитан на следующее утро послал за боцманом, а боцмана – за мешком.

– Только бери старый, который похуже… – приказал он.

– А зачем? – удивился Неудахин, зная любовь капитана к чистоте и порядку.

– Кру-гом! – ответил капитан, не желавший посвящать неудачливого боцмана в свои удачные планы.

Через полчаса Неудахин вернулся со старым мешком из-под гречневой каши, вернее, крупы, хотя какое это имело значение для нашего Максюты, который в этот момент лежал в шезлонге и задумчиво скользил своими зелёными глазами по синим волнам. И вот что интересно: если из шезлонга волны выглядели мягкими и тёплыми, то из старого мешка они сразу бы показались жёсткими и холодными. Но удивляться тут нечему. Просто жизнь устроена так, что одна и та же волна может быть совершенно разной – смотря с какого боку на неё смотреть…

Глава 17

Прозрение

Получив мешок, капитан нашёл в своём рундуке прочную верёвку, а потом сходил на камбуз и взял у кока кусок сыра, чтобы подманить Максюту. Оставалось быстренько дождаться ночи, потому что ночь – лучшее время для плохих дел. Ночью никто тебя не видит, кроме Бога, конечно, но тринадцатый капитан в Бога пока что не верил, поэтому ночью чувствовал себя в полной безопасности.

Но капитан ошибался. И то, что он не верил в Бога, не означало, что Бога нет. Это как со светом. Ведь если крот не видит солнца, то оно от этого светить не перестанет. Позже тринадцатый капитан это понял, но в ту ночь он был слеп, как крот, хотя и думал, что обладает отличным зрением.

А понял он это, когда три года спустя у мыса Горн корабль попал в такой шторм, что заклинило рулевую систему и их понесло на скалы. Капитан стоял на мостике и чувствовал себя не опытным мореплавателем, а маленьким жучком, который лежит на спине и, беспомощно дрыгая ножками, ждёт, когда его склюёт воробей.

Впервые в жизни капитан не знал, что делать, а уж остальные тем более. А тут ещё и рация отказала, так что и с Главным морским управлением не посоветуешься. От ощущения своего бессилия капитанский ум зашёл за разум, и оба наотрез отказались соображать. Сдали вахту, короче. Но, к счастью, на вахте осталось сердце. Оно-то и подсказало, что надо делать. Послушавшись сердца, капитан тихонько прошептал:

– Господи, помоги!

Других молитв он не знал, поэтому, запинаясь, начал говорить с Богом своими словами, но с каждым словом голос креп, а страх и растерянность отступали.