Граница не знает покоя - Александр Авдеенко

— Товарищ капитан! Застава имени Героя Советского Союза ефрейтора Семена Пустельникова построена. Докладывает старшина заставы!

Капитан повернулся к пограничникам.

— Застава, слушай боевой расчет. Герой Советского Союза ефрейтор Пустельников!

Волков снова вытянул шею, заглядывая вперед. И правофланговый четким, ясным голосом ответил:

— Герой Советского Союза ефрейтор Семен Пустельников пал смертью храбрых в борьбе за честь и независимость нашей Родины.

Волков вздрогнул. Горький комок выкатился откуда-то из груди и подступил к самому горлу, мешая дышать. Пальцы сами сжались в кулаки. Сосед справа толкнул солдата в бок:

— Что ж ты не отвечаешь? Тебя выкликают.

— Я, — с трудом выдавил Волков.

Вечером, когда большинство пограничников ушло в наряд, а остальные легли отдыхать, Иван вышел из казармы, стал у окна, долго глядел в темноту. Мимо проходил старшина.

— Товарищ старшина, разрешите обратиться, — спросил Полков.

— Слушаю.

— Расскажите мне про Пустельникова.

— С этим вы лучше к нашему замполиту обратитесь. Он лучше все расскажет. — Но взглянув в круглые печальные глаза солдата, тронул его за плечо и коротко добавил: — Ну, ладно, пошли.

И пот стоят они в ленинской комнате у большого стенда с портретом героя, с кратким описанием его подвига. Бывалый солдат — старшина рассказывает юноше Волкову о боевой славе заставы. Может быть, в этом рассказе не все так уж точно, как было на самом деле, ведь он передается из уст в уста более десятка лет, а каждый рассказчик добавляет к нему свои подробности и детали. Но с каждым таким рассказом все яснее, все отчетливее проступает перед нами образ настоящего советского человека — коммуниста Семена Пустельникова.

ПОДВИГ СЕМЕНА ПУСТЕЛЬНИКОВА

…Эта история случилась в феврале 1945 года. Еще гремела за рубежами нашей Родины война. Советские войска штурмовали чужие города, пробиваясь к логову фашистского зверя — Берлину. Еще гибли люди — хорошие, честные, храбрые — в жестоких схватках с врагом. А на Украине уже кипела работа — восстанавливались колхозы, из руин поднимались заводы и фабрики. На рубежах советской земли пограничники несли свою службу, охраняя наших людей, так жаждущих труда и покоя.

…Семен Пустелышков прибыл на западную границу прямо из госпиталя. В войну он сражался на Ленинградском фронте, был четырежды ранен. В боях ему перебили ключицу, ранили обе ноги, прострелили грудь. Но каждый раз он возвращался в строй. В последний раз, выписывая Пустельникова из госпиталя, врачи признали его негодным к военной службе, но Семен решительно отказался демобилизоваться. Его послали на заставу.

Смелый, общительный, весельчак, Семен Пустельников с первых же дней стал всеобщим любимцем. В нем видел свою опору парторг заставы ефрейтор Бицуля, о его подвигах рассказывали рядовые Князьков и Мустафаев, за ним по пятам ходили сельские мальчишки, глядя влюбленными глазами на своего дядю Семена. Пустельникова знали и многие крестьяне села Поторицы, в чьих хатах он был частым гостем, пел с девчатами задушевные русские, украинские и родные свои белорусские песни.

Уже здесь, на заставе, ефрейтор Пустельников заслужил 11 благодарностей командования, был представлен к ордену Красного Знамени за проявленные находчивость и отвагу. С фронта он пришел награжденный орденом Красной Звезды и медалью «За оборону Ленинграда».

…Стоял неяркий февральский день. Холодное солнце розоватыми бликами лежало на заснеженных полянах, ласково трогало лучами мохнатые кроны деревьев. Кругом была такая тишина, что даже не верилось, что где-то ходит враг, что ночью вновь загремят выстрелы, красные языки пламени оближут небо.

Семен один возвращался из дозора. Уже почти рядом застава. Было ему весело, дышалось легко. Он шел не спеша, любуясь зимним пейзажем. Вот с огромной сосны ему на голову посыпался снег. Снежинки запорошили солдату лицо, повисли на ресницах, ледяными капельками. Семен отряхнул шапку, глянул вверх. На ветке примостилась вертлявая белочка с пушистым хвостом. Она смотрела на него блестящими пуговицами-глазами.

— Ух ты, зверь хвостатый, — рассмеялся Семен и ударил палкой по ветвям. Снег посыпался еще сильнее. Белка мелькнула серой молнийкой вверх, вниз, вверх, сделала головокружительный прыжок и исчезла в ветвях.

Вдали послышался стук топора. Семен прибавил шагу и вскоре вышел на большую поляну, блестевшую от снега. На опушке леса стоял запряженный в сани гнедой мерим, Возле поваленного дерева суетился человек с темным морщинистым лицом, с седыми усами. Сдвинув на затылок старенькую фетровую шляпу, он безуспешно тюкал топором по сучьям дерева, то и дело стирая со лба капельки пота.

— А, Семенко! Добрый день, — широко улыбнулся человек подошедшему пограничнику. Пустельников узнал поторицкого старика-крестьянина, у которого недавно был в хате и рассказывал о своем колхозе в белорусской деревне Свистелки.

Дровосек стоял, тяжело дыша, его руки, державшие топор, чуть дрожали. Он напоминал Семену старика-отца. Тут же вспомнилось письмо сестры, полученное еще в госпитале, которое больно жгло душу. Письмо начиналось словами: «Лист от сестры Ольги и всех родственников после трех лет фашистской оккупации». Далее следовал рассказ о страшных мучениях, пережитых его отцом и сестрами, о гитлеровских лагерях, о разоренных селах. Из 84 дворов в Свистелках уцелело всего 14, а в хозяйстве Пустельниковых осталась одна курица. Письмо заканчивалось слонами; «Благодарим тебя, Сеня, и всю Красную Армию за освобождение от тяжелого немецкого ига».

Собственно, это письмо и заставило тогда Пустельникова отказаться от демобилизации и отправиться сюда, на границу. Душа требовала мести.

Семен скинул полушубок, осторожно положил на него сумку с гранатами, автомат.

— Дайте-ка, топор, отец! — проговорил он.

И вот разнеслись по лесу частые удары, разлетелись в разные стороны белые щепки. Семен рубил дрова, рубил самозабвенно, с восторгом — так стосковались по работе его большие сильные руки. Старик-крестьянин торопливо складывал поленья на воз, а Семен все махал топором.

Вдруг чуткое ухо пограничника уловило еще какие-то звуки. Это были отдаленные выстрелы. Бросил топор, прислушался.

— Йой, Семенку, смотри, — прошептал старик, указывая в сторону села.

По дорого от села Поторицы поспешно двигалась группа людей, вооруженных автоматами и пулеметами. Это была банда, преследуемая пограничниками. Ей удалось оторваться от соседней заставы, и теперь бандиты спешили к противоположной кромке леса, где надеялись скрыться.