Пуговицы и ярость - Пенелопа Скай

class="p1">Мой ответ прозвучал грубовато. Об этом совсем не стоило говорить. Учитывая род моих занятий, я не мог бы должным образом заботиться о своих домочадцах. Мне не следовало ни жениться, ни становиться отцом. Я постоянно был на мушке у моих врагов. И если что, то первыми их жертвами стали бы мои близкие.

А я бы уже не пережил новых потерь.

Пуговица поняла, что перешла границу, и осеклась.

– Прости, что задела тебя…

– Больше не делай так.

– Просто мне интересно. Я не хотела причинить тебе боль.

– А ты думаешь когда-нибудь?..

– Нет.

Я даже не успел закончить фразу.

Ее ответ меня удивил. Когда она попросила устроить ей романтическую вечеринку, мне показалось, что она все еще верит в любовь. Но, возможно, я ошибался.

– Почему, позволь узнать?

– Я никому не доверяю. И вряд ли смогу.

Она доела последний кусочек хлеба и принялась за следующий ломоть.

Я же не прикасался к корзинке – хлеб я не любил.

– Нельзя же ломать свою жизнь из-за этой сволочи.

Да, такого садиста, наверное, еще не было. Я-то тоже не ангел: преступник, убийца, злодей. Но такого я себе не позволял.

– Ты обязательно найдешь достойного мужчину.

– Даже если такой и найдется, я уже не способна доверять. Это ушло без возврата.

– Все так или иначе возвращается в нашей жизни.

Она покачала головой:

– Если бы видел то, что пришлось мне, то понял бы, что такое невозможно. Я поняла, в какую тварь может превратиться мужчина. Теперь я понимаю, что мужики думают не головой, а головкой. Я узнала, что такое люди… то есть мужчины.

Я мог бы поспорить с нею, но не стал. Я сам был той еще сволочью. Я не насиловал ее, но это не делало меня хорошим человеком. Я платил ей за то, чтобы она раздвигала ноги. Но лучше меня это не делало.

– Грустно, что ты потеряла веру в людей.

– Мне просто раскрыли глаза.

Вернулась официантка с тарелками и поставила их на стол между нами. Она не спускала с меня глаз, начисто игнорируя Пуговицу. Вероятно, она думала, что Перл моя сотрудница или клиент, а не секс-рабыня.

Пуговица смерила девушку тяжелым взглядом. Та разлила вино по бокалам и, к моему облегчению, удалилась.

Как только девчонка отошла, Пуговица несколько оттаяла.

– Ты ревнива?

– Да ни разу, – ответила она, разрезая лазанью. – Просто терпеть не могу, когда на меня смотрят, как на пустое место.

– Может, она приняла тебя за моего клиента?

– Но я-то не клиент, – раздраженно заметила Перл, жуя.

Ага. Замуж она не хотела, никому не доверяла, но тем не менее ревновала. Все это выглядело как-то нелогично. Впрочем, подойди сейчас к ней другой мужчина, я бы немедля прирезал его, как свинью. Но к любви это не имело ни малейшего отношения. Нет, я лишь хотел власти над нею.

– И теперь она поймет это.

С этими словами я протянул руку через стол и сплел наши пальцы. Так мы и сидели, держась за руки и работая вилками.

Едва только наши руки соприкоснулись, я почувствовал ее ответную реакцию. Ее пальцы скользнули по моим и цепко схватили мои. Она взглянула на наши руки, и вместо гнева я заметил в ее глазах страсть.

Мы сидели у окна, закусывали и пробовали которое уже по счету вино. Я перепробовал почти все, что было. Свое я хорошо знал, знал и то, что выпускали конкуренты. Не могу сказать, что они меня впечатлили.

Но Пуговица наслаждалась…

Она наливала себе бокал, затем крутила его, как заправский сомелье.

– Вот это мне понравилось.

– Как раз мое.

– Правда?

Я кивнул.

– И сколько же у тебя наименований?

Непростой вопросец.

– Ну, если навскидку… что-то около сотни.

– Ух ты. А ты всегда интересовался виноделием?

– Да, наверное. Кроме того, еще и крепкими напитками.

– И сам начал свое дело?

Я снова кивнул.

Перл сидела, положив запястья на край стола. Тонкие ее руки выглядели чрезвычайно соблазнительно. Она больше не теребила свою шевелюру, отчего ее волосы рассыпались по плечам и обрамляли лицо так, словно она готовилась к фотосессии. Под платьем не было видно шрамов на ее спине и заднице, но я знал, что они там есть.

– И как же ты начал?

– Ну, долгое время я занимался оружием. Но потом мы с отцом поссорились, и я открыл свое дело. Мне надоело быть подчиненным, мне не нравилось постоянно находиться в тени отца. Так что я забрал свою долю и основал винодельню. Постепенно дело пошло.

– А когда вернулся к теме оружия?

– Когда отец умер.

Не то что бы я сильно горевал по данному поводу. При последнем нашем разговоре мы наговорили друг другу много неприятных вещей. Так что прошло несколько лет, пока мама позвонила мне и сообщила о его кончине.

– Я снова стал заниматься оружием и пригласил в качестве партнера Кейна. Так что приходится заниматься двумя делами одновременно.

И хотя она не проронила ни слова, я заметил вспыхнувший в ее взгляде интерес. Она ловила каждое мое слово – впрочем, она всегда проявляла внимание, о чем бы мы с нею не говорили.

– И тебе нравится?

– Не то что бы.

Я действительно не очень гордился своим занятием. Оружейный бизнес приносил мне больше проблем, нежели он того стоил. У меня была масса врагов, которые не дремали. И самым серьезным из них был Боунс. Мы стали врагами еще до того, как увидели друг друга.

– Но Кейн настаивает, чтобы я продолжал этим заниматься. Ему, видишь ли, не хочется управлять этим делом в одиночку.

– С каких это пор ты стал его слушаться?

Я чуть заметно улыбнулся:

– Да потому, что я и сам знаю, что ему не под силу вести такие дела. Он резкий, порывистый, а я, наоборот, делаю все основательно. Ему подавай все здесь и сейчас, а я не привык торопить события. Да и, в общем-то, он больше скупердяй, нежели бизнесмен. Так что мы уравновешиваем друг друга.

– А вином тебе нравится заниматься?

– О да. Это честный бизнес, и мне не стыдно за него. Я начал, когда мне было всего восемнадцать, а через несколько лет уже стал одним из ведущих виноделов в Италии.

– Мама, наверно, гордилась тобой.

– Да.

Мама гордилась, это точно. А вот отец называл меня говнюком.

– Мне бы хотелось посмотреть, если ты позволишь.

– Конечно.

В самом деле, славно будет трахнуть ее на моем рабочем столе после дня, проведенного в полях. И лестно будет показать ее служащим – пусть посмотрят, с