Мусорщики 'Параллели' IV - Георгий Сидоренко

особенно сильный тычок. — Ты хочешь его свести с другими мусорщиками!

— И что в этом плохого? — спросил Чуви, продолжая хитро улыбаться, потирая бока.

— А то, что ты прекрасно знаешь, что среди них есть двое, что обязательно втянут его в спарринг! И оба имеют привычку увлекаться!

— Как будто они друг друга сумеют убить.

— Вот удивил, так удивил, — едкой лаской ответила Анхель, уперев руки в бока и угрожающе задрав голову. — Во-первых, законы есть законы, а после мистической потери Хатимана, а он был именно, что Вечным, каждый, и в первую очередь ты, Чуви, должны иметь Лицензию! Во-вторых, меньше всего я хочу, чтобы люди испытывали боль и получали на телах жуткие шрамы после перезаписи Лицензии! Так что забудь об этом!

— Извините меня, но почему вы решили, что я допущу это столкновение? — холодно спросил Дэвид, внимательно всматриваясь в Чуви, стоя на том же месте, где его осматривала Анхель.

— Потому что те двое, надеюсь, ты понимаешь о ком я, даже мертвеца выведут из себя и заставят с ними драться! — ласково и заботливо, но со скрытой угрозой в словах, ответила Сина.

— По вашему мнению, я сразу же полезу драку с ними? — вновь, без всяких эмоций, но с лёгкой нотой упрёка, спросил Шепард.

— Что? — встрепенулась Анхель, резко повернувшись к Дэвиду. Она чуть покраснела и выглядела растерянной, — Нет, конечно, но…

В этот момент створки двери кабинета Гарибальди разошлись в стороны и в приёмную вышли командиры, один за другим. Чуви вновь поднял руки, но теперь в знак приветствия и, оскалившись, воскликнул:

— Какие люди! Привет тебе Риэндо! Здорова, Молчун! Что? Даже руки в знак приветствия не поднимите? Ой, ой, какие скрытные! Ха-ха-ха! Ричи, старый ты лев! Дай лапу! Вот это я понимаю свой человек! И поздоровался от души, и даже на секунду снял маску невозмутимости, доказав, что умеет улыбаться! А Абрафо нет? Ох уж этот социофоб! Хотя, может, это мы все здесь производители трухи и пыли, ась? Би!

Из кабинета вышел непривычно хмурый Мендель, но увидев закадычного друга, он в один миг просветлел и быстрым шагов подошёл к нему. Они обнялись. Чуви приподнял друга и начал его раскачивать из стороны в сторону, приговаривая:

— Би! Би! Старая ты куропатка, Би!

— Ой, Чуви, ой, ой, отпусти, отпусти! Ребра сломаешь! Я ведь уже не такой выносливый, как ранее.

— Да и виделись вы в последний раз менее десяти часов назад, — холодно заметила Анхель, не убирая рук с боков и продолжая хмуриться. — Не уходи от разговора, Чуви, и не делай вид, что я с тобой не смогу справиться.

— О чём это она? — с невинным выражением на лице, спросил Бэбил, всё ещё находясь в подвешенном и сцепленном состоянии.

— Она его подозревает в том, что он хочет сегодня устроить маленькую вечеринку, буквально в ближайший час, чтобы туда затащить нашего новичка. Я прав, Чуви? — прохрипел Гарибальди, стоя в дверном проёме, расставив ноги на уровне плеч и заложив руки за спину. Он смотрел на друга, чуть запрокинув голову с сильным недоверием.

Чуви отпустил Бэбила на землю (тот, потирая бока, согнувшись, подошёл к рабочему месту Тура и присел за его место), сделал обиженное лицо и достал из кармана новую сигарету, вложив её в рот. Мусорщик снова поднял руки вверх и наигранно грустным голосом протянул:

— Вот взяли и обложили со всех сторон! Я изверг, что ли? Но неужели вы думайте, что эти двое и без меня рано или поздно с ним не столкнуться? И ей и ему просто будет наплевать на ваши приказы, если они что-то задумали. Не собираюсь я его силой втягивать, в общем. А вы? Вы хоть поинтересовались, что хочет малыш Шепард? Я ведь прав, малыш?

Чуви посмотрел в глаза Дэвида. От этого хитрого и едкого взгляда ему стало не по себе. Шепард отчётливо понимал, что Чуви им пользуется, но до тех пор, пока их пути пересекаются, он вынужден терпеть эти манипуляции.

«К тому же, он прав. Лишь я решаю, по отношению к себе, что мне делать и как»

— Я не прочь познакомиться с коллегами, — тихо ответил Дэвид.

— Но! — попыталась вмешаться Анхель, но Дэвид повернулся к ней и помахал отрицательно головой.

— Госпожа Сина. Недооценивайте меня, прошу. Я постараюсь, по возможности, уйти от противостояния, но если оно случиться, то пускай это будет уроком или для меня или для них.

— Так что, Чуви, я готов и в этот раз сыграть по твоим правилам, — безразлично добавил Шепард, внимательно всматриваясь в мусорщика.

Глава 3 "Мусорщики"

— Хватит мельтешить перед глазами, Кин! Если Чуви не ошибся, а он редко ошибается, то в ближайшее время ты его увидишь. И я до последнего надеюсь, что ты хотя бы не сразу набросишься на него с предложением спарринга.

Эти слова были произнесены высоким и широкоплечим мужчиной. Он сидел на углу приставленных друг к другу двух длинных обеденных столов. Они были застланы белой скатертью и уставлены едой и напитками. Столы располагались в центре широкого и стерильного прямоугольного зала. Высокий потолок был выкрашен в цвет тусклого золота и расчерчен серебряными линиями. Под ним парили, выстроившись в ряд, через одинаковые промежутки, пламень-сферы. Они источали холодное мерцающее свечение. Сероватый мраморный пол был отполирован до блеска. Одну из стен комнаты, напротив высокого мужчины, почти полностью занимало панорамное окно, за которым виделся строгий минимализм первого цокольного этажа «Параллели». Лишь вдали были заметны фиолетовые отблески центрального парка Штаба.

К противоположной стене от окна было сдвинуто множество столов и стульев. Одна из узких сторон комнаты была отдана широкой двухстворчатой двери. Она была чуть приоткрыта, и оттуда медленно струился ароматный пар и прочие, пробуждающие аппетит запахи. Посередине другой узкой стены располагалась ещё одна двухстворчатая дверь, но сейчас она была плотно закрыта.

Кроме мужчины и того кого звали Кином, в зале находилось ещё трое человек.

Юноша с длинной копной волос, туго затянутых в конский хвост, расслаблено сидел рядом с высоким мужчиной. Двое — молодой мужчина и девушка, сидели у противоположного угла сдвоенных столов и что-то обсуждали между собой. Они сидели настолько близко друг другу, что казались одним существом.

— Тц! — выпалил из себя тот, кого звали Кином. Это был невысокий и крепкий юноша с гладко выбритой головой. Он у окна, спиной к другим и, скрестив руки на груди, нервно постукивал правой ногой, вдетой в кожаный ботинок на высокой подошве.

— Ты думаешь, я шучу?! — отрывая