Фанера над Парижем - Людмила Милевская

Ужас мой все возрастал, с желанием помочь Тамарке происходило обратное. Точнее никакого желания вообще не осталось.

— Как могла ты так глупо себя повести? — возмутилась я. — Все твоя жадность! Говорила же, не доведет она тебя до добра, и вот результат!

— Не сыпь мне соль на раны, Мама! — взмолилась Тамарка. — Я же не думала, что все выйдет именно так. Дело было верное. Банкир — свой человек. Уж сколько я взяток ему передавала! — Тамарка закатила глаза. — Нет у него родней меня никого. Я так верила ему, что уже, в расчете на этот кредит, часть контракта наличными оплатила, из чужих денег, конечно. Думала, успею крутануться и деньги верну, а тут пропал мой банкир, и я на бобах, а ты мой размах знаешь.

Я тупо смотрела на Тамарку, размышляя, какое отношение все это имеет к Леле, и не Лелин ли муж тот самый банкир, который пропал.

— Несколько дней мечусь по городу, — продолжила тем временем Тамарка.

— Конкретней, сколько?

— Мама, два дня как пропал банкир, буквально сразу после того, как ты очутилась на карнизе.

Я насторожилась:

— В чем дело, Тома? Ты связываешь эти события?

Тамарка рассердилась:

— Не будь дурой, Мама! При чем здесь ты? Просто поясняю: два дня пытаюсь деньги достать, потому что Перцев, сволочь, без компаньона денег не дает, а компаньон, ну, банкир мой, пропал. Уже два дня как исчез.

— Постой, как исчез? — изумилась я. — Его что же, украли? Или он сбежал?

— Не знаю, — смахивав слезу, сообщила Тамарка. — Перцев темнит, говорит, что он в командировке, вот я и прошу тебя сходить к Леле и узнать, куда ее муж делся. Срочно он мне нужен. Горю!

— Так Александр Эдуардович Турянский и есть твой банкир? — окончательно прозрела я и тут же прикусила язык, потому что из дома Коровина вышла Леля и, не замечая нас, побрела к своему «Мерседесу», оставленному на площадке среди других машин.

Тамарка равнодушно скользнула по Леле взглядом и прошептала:

— Мама, мне срочно, срочно нужна информация. Каждый день на счету.

«Так она не только, не знакома с Лелей, но даже и не видела ее никогда», — глядя на удаляющийся Лелин «Мерседес», сообразила я и поинтересовалась:

— А ты не можешь получить другой кредит?

— Нет, Мама, на таких условиях не могу. Уже пыталась, а Перцев, скотина, на все мои бумаги плюет, хотя там стоит его подпись. Ой, Мама! — Тамарка схватилась за голову. — Спасай! Если и в самом деле Турянский в командировке, то узнай хотя бы где. Но, чует мое сердце, там что-то нечисто. Не мог он меня так подставить.

Мое сердце тоже кое-что чуяло, но расстраивать Тамарку я не стала, пообещала этим же вечером посетить Лелю и все разузнать.

— Ой, Мама, а эту корову ты не можешь уговорить не приходить завтра к Коровину? — уже трогая с места свой «Мерседес», вдруг взмолилась Тамарка.

— Здесь, Тома, я тебе не помощник, — развела я руками. — Сама знаешь Марусю.

Тамарка Марусю знала, а потому плюнула и укатила, я же вернулась к Коровину — охота было посмотреть, как Роза отгадывает его мысли.

ГЛАВА 7

Этим же вечером я, выполняя обещание, данное Тамарке, отправилась к Леле в роскошную квартиру Турянского. Вопреки приличиям, решила нагрянуть без предупреждения.

Леля, встретив меня, искренне обрадовалась, но, узнав, что я не к ней, а к ее мужу и по очень важному делу, сразу насторожилась.

— Зачем он тебе? — немного резковато спросила она.

— У меня внезапно образовалась некоторая сумма свободных денег, — солгала я, — хотела посоветоваться, как выгодней ими распорядиться, в смысле, куда вложить.

Леля вздохнула:

— Сашеньки нет дома.

— А когда он приедет? Я могу подождать.

Леля замялась, по лицу ее гуляли темные тени. Было очевидно, что ее гложет печаль.

— Надеюсь, вы не поругались? — спросила я.

— Нет-нет, что ты? — она посмотрела на меня с укором. — Как я могу ругаться с Сашенькой? Даже если и захочу, это невозможно. Ни в чем не знаю отказа, нет человека добрей его.

— Тогда какие проблемы? — удивилась я. — Ты не в курсе, когда твой муж с работы придет?

— Он в командировке.

И слепой бы заметил, что Леля лжет.

— Хорошо, — согласилась я, — раз Александр Эдуардович в командировке, зайду после его возвращения. Когда он вернется?

Леля растерялась:

— Не знаю.

Тут уж я не могла не отреагировать.

— Леля, в чем дело? — демонстративно изумилась я. — То вы и часа друг без друга прожить не можете, а то Александр Эдуардович уезжает в командировку, а ты не знаешь, когда он вернется. Так, что ли?

Леля пожала плечами:

— Не знаю, как такое вышло. Он срочно уехал, ничего не успел мне сказать.

— Но позвонить-то он мог?

Леля встрепенулась, словно двоечница, услышавшая подсказку.

— Да-да, я жду Сашенькиного звонка, — с наигранным оптимизмом воскликнула она.

«Врет, — подумала я. — Опять врет — и кому? Мне! А ведь всегда душу открывала, сейчас же врет. Тамарка сказала, что банкир — муж Лели, пропал два дня назад. А Леля врет. В чем тут дело?»

— Позвонит, передавай привет и от меня, — равнодушно бросила я, делая вид, что собираюсь уходить.

Леля попыталась скрыть облегчение, но неудачно. Ясно было видно, что она едва ли не с радостью выпроваживает меня, хотя раньше часами не отпускала. Ах, как мне стало обидно!

— Знаешь, — бегло глянув на часы, уже у самого выхода из квартиры воскликнула я, — раз твой муж уехал, не хочу оставлять тебя в одиночестве. Время в общем-то у меня есть; задержусь на чашечку кофе, пожалуй.

Леле ничего другого не оставалось, как обрадоваться и сказать:

— Вот и правильно, а то у Коровина нам и поговорить не удалось.

— Не по моей вине, — справедливо заметила я. — Ты, похоже, не расположена была к разговорам.

— Спешила, — ответила Леля и повела меня обратно в комнаты.

Мы расположились в просторном нижнем холле — квартира Турянского была в двух уровнях — поболтали для приличия о погоде и решили пить турецкий кофе. Каково же было мое удивление, когда тут же выяснилось, что кофе будет варить сама Леля.

— Отпустила прислугу, — небрежно бросила она, погружая две серебряные турочки в раскаленный песок. — Одной побыть захотелось.

Это Леле-то захотелось побыть одной. «Да она и двух минут в одиночестве не выживет», — подумала я.

Когда кофе был приготовлен и разлит по чашкам, я завела разговор о Коровине и о его гибком медиуме Равиле. Больше, конечно, о красавце Равиле, с которым мне так и не удалось остаться наедине — а очень хотелось… К сожалению, этого же хотелось всем дамам, присутствовавшим на сеансе.

Однако разговор не вязался: Леля отвечала рассеянно, то и дело нервно поглядывая на часы..

«Кого-то ждет, — подумала я. — Что у них, черт возьми, происходит?»

— Мне кажется, этот ваш модный Коровин, — продолжая беседу, сказала я, — просто шарлатан.

— Почему «ваш»? — удивилась Леля и снова глянула на часы.

Тут уж я юлить не стала, а задала вопрос со всей присущей мне прямотой.

— Дорогая, — сказала я, — похоже, ты ждешь кого-то или я тебя от важных дел отвлекаю. Может, мне лучше уйти?

— Ну что ты? — вспыхнула Леля. — Я всего лишь жду звонка от Сашеньки. Сиди, я всегда рада поболтать с тобой. Хорошо, что пришла.

Однако я уже ничему не верила. Меня охватили сомнения, даже стало казаться, что кто-то ходит наверху, где располагались кабинет Александра Эдуардовича, верхний холл, библиотека и супружеская спальня. Насколько мне было известно, в этой семье не приветствовалось присутствие посторонних на втором уровне квартиры, в святая святых. Даже прислуга там появлялась лишь по крайней необходимости.

— У тебя там кто-то есть? — спросила я, тыча пальцем в потолок.

Леля растерялась, а потом рассердилась.

— Что за странный вопрос? — воскликнула она. — Кто там может быть? Я здесь, а Сашенька в отъезде.

— Значит, мне показалось, — делая глоток чудесного кофе, ответила я.

Однако Лелю это не удовлетворило. Она посверлила меня холодным взглядом и спросила:

— Ты что, мне не веришь?

Я не ожидала такой реакции, а потому растерянно уставилась на нее, не зная, что сказать.

— Пойдем, — она решительно схватила меня за руку. — Пойдем, посмотришь сама. — И Леля потащила меня наверх.

— Зачем? Зачем? Верю, верю, — лепетала я, но шла охотно, потому что ни разу наверху не была.

Ах, как чудно там все было устроено! Просторный ультрамодный зеркальный холл, строгий кабинет с массивной старинной мебелью, играющая атласом, бархатом и золотом озорная спальня, сверкающая никелем, кафелем и фарфором ванная и библиотека, потрясшая меня богатством наиредчайших книг.

Однако никого наверху не было. Обойдя все комнаты, мы вернулись в спальню. Я даже в шкаф заглянула и под предлогом поисков полюбовалась на Лелины наряды. Кстати, она не лгала, счастливица действительно ни в чем не знала отказа: ах, эти вечерние туалеты, эти сумасшедшие шубы! Сердце заныло в моей груди… Впрочем, речь тут не о моем сердце.