О вражде и хорошей газете за завтраком (СИ) - "Katherine Cavallier"

— Тебе идут очки. Ты носишь их для красоты или для зрения?

— Я старею, Грейнджер, — спокойно заметил Драко. — Уже не вижу такой красоты, как ты, без очков.

— Ты пьян, — подытожила Гермиона.

— И? — допытывался Малфой.

— Это не приведёт ни к чему хорошему, если ты продолжишь повторять такие вещи.

Он почти возмутился:

— Ты едва на ногах стоишь, я не собираюсь с тобой спать, пока ты в таком состоянии!

— Значит, в каком-то всё-таки собираешься?

Драко открыл рот, чтобы возразить, но лишь мотнул головой и промолчал. Она этого уже не вспомнит, нет никакого смысла в том, чтобы отвечать на этот вопрос. Лучше он задаст другой.

— Останешься?

— С ума сошёл? — воскликнула, не заботясь о приличиях, Гермиона. — Ни за что!

— У меня есть гостевая спальня, там есть ванная, и я дам тебе ключ, чтобы ты могла закрыться и не бояться, что я войду, — сразу начал оправдываться он. — Ты просто поспишь, чтобы не возить тебя через весь Лондон.

Она выслушала его, но покачала головой и тихо отозвалась:

— Нет, Драко, я хочу домой сейчас. Я вызову такси.

Она выглядела такой уставшей, даже вымотанной. Малфой не знал, чем именно — алкоголем или разговорами с ним. Может быть, той внутренней борьбой, которую ему было не видно, но она происходила у неё в голове. Гермиона могла бы остаться на завтрак, выпить с ним кофе и уехать утром, но это было бы слишком для первого раза.

Драко покачал головой.

— Кто тебе позволил самой вызывать себе такси? — и, бросив это, присел, чтобы взвалить Гермиону на своё плечо и понести в гостиную. Её пререкания ему были уже неинтересны, он взял телефон с комода в прихожей и написал короткое смс своему водителю.

— Драко… — простонала девушка, сдавшись в своей борьбе против него. С поразительной лёгкостью он придерживал её одной рукой за ноги, не поднимаясь ни на сантиметр выше приличий. Хотя о каких приличиях речь, она ведь висела вниз головой у него на плече.

— Перестань возмущаться, Грейнджер — не грубо заткнул её Драко, возвращаясь в кухню и подхватывая сумку с каблуками.

— А если кто-нибудь увидит?

Как он ещё стоял на ногах после всего выпитого алкоголя, для него было загадкой, ощущение того, что он несёт Грейнджер, открыло какое-то второе дыхание. Ронять её было нельзя, и видимо поэтому гравитация работала не на него сегодня.

— И что тогда будет? — равнодушно он вскинул брови и забрал заодно и плащ Гермионы с вешалки.

— Скандал.

Драко усмехнулся себе под нос и вышел из квартиры, не забыв закрыть за собой двери на ключ, а через секунду с фальшивым безразличием заявил:

— Ты знала, на что шла.

— Скажи мне, что ты несерьёзно, — она упёрлась руками в его спину и приподнялась, но лица так и не смогла разглядеть. Неужели всё было ради этого, и он не шутил о коварном плане?

— Я несерьёзно, — успокоил Малфой, когда осознал, что она восприняла его слова напрямую. Гермиона тут же снова повисла и обвила руками его торс, чтобы не качаться из стороны в сторону при каждом шаге Драко. — Если ты будешь идти на своих каблуках, ты обязательно упадёшь. А без обуви холодно. Поэтому повиси пять минут, сядешь в машину, и я тебя отпущу.

Она замолчала и закусила нижнюю губу. Не стоило пить, однозначно. Учёба в одном из самых престижных университетов мира лишила её возможность бегать по вечеринкам, пить Гермиона так и не научилась, не было никакого опыта. Бокал вина за ужином был в порядке вещей, но два уже вызывали в ней желание пить дальше, пока не закружится голова.

Драко сдержал своё слово — едва они дошли до машины его водителя, а это определенно была она, а не лондонский кэб, он отпустил девушку и укутал её в плащ, чтобы она не мёрзла холодной ночью.

Пока Малфой обходил машину, чтобы сесть рядом, Грейнджер весьма неловко поздоровалась с водителем. В салоне было тепло и довольно уютно, и пахло роскошью, что нисколько не удивляло.

— Едем на Клонмелд роуд, Паркер, — тут же скомандовал Драко и повернулся к Гермионе. Она, прислонившись виском к спинке сидения, наблюдала за ним. — И не спросишь, почему я еду с тобой?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— У меня сложилось впечатление, что ты не отпустишь меня одну, — она дёрнула плечами. — Не могу сказать, что я в восторге, но всё равно спасибо.

Он улыбнулся ей, едва склоняя голову на бок, повторяя движение.

— Всегда пожалуйста, Грейнджер.

Она почти заснула под спокойную музыку в машине и моросящий дождь, бьющий по стеклу. В тепле и спокойствии Гермиона с удивлением обнаружила, что доверяет Малфою достаточно, чтобы не переживать за свою безопасность.

Он подтянул плащ на её плечах, чтобы укрыть, и уставился в окно. Пейзажи Лондона были одной из самых любимых его вещей. Из окон офисов и квартир Сити вряд ли можно было насладиться атмосферой истинного Лондона с его узкими улочками, таунхаусами и маленькими садами под окнами. Сколько бы лет он не жил в этом городе, он никогда не перестанет им восхищаться.

Услышав тихое сопение девушки рядом, он снова улыбнулся уголком губ. У него было время подумать о том, что всё это значило — их вечер, поездка обратно домой, все его слова. Поругаться с собой в собственной голове вышло изумительно, он и его совесть сошлись на том, что ничего плохого он сегодня не сделал. Неважно, какими были его намерения изначально, важно лишь то, как он в итоге с ними поступил. А в случае Драко — отбросил куда подальше.

Девушка, что спала рядом, каким-то образом заставила его задуматься. Не только о карьере и своём положении. О том, чем он думает, как поступает по отношению к людям. Раньше это казалось менее значимым, в его жизни были интриги, ложь, лицемерие, и всё ради денег. А Гермиона своими словами будто вернула ему голос совести в душе, напоминающий о том, как на самом деле важно оставаться самим собой.

Он осторожно подцепил прядь её волос и откинул в сторону, замечая за собой, что любуется. Драко ей завидовал, в первую очередь умению видеть людей насквозь. Чем больше он расслаблялся рядом с ней сегодня, тем сильнее это делала она. Она чувствовала Малфоя, пусть даже и не понимала, что именно видит в его поведении. Гермиона свела на нет любые неверные намерения.

Какой же невероятной она была…

Драко задумался и совершенно забыл о том, что им придётся попрощаться. Возможно, что надолго, ведь вряд ли их свидание повторится вновь. Теперь Драко был готов признать, что это было оно.

— Ты знаешь, — вдруг подала Гермиона сонный голос. — Может быть мне и двадцать четыре, и всё такое, но ты обращаешься со мной как с женщиной, а не как с маленькой девочкой.

— Потому что ты женщина, Грейнджер, — ответил Малфой спустя несколько секунд. Ему потребовалось время, чтобы переварить её слова. Вероятно, сейчас в ней говорил сон вперемешку с алкоголем, а значит это была максимальная честность, какую он только мог просить сегодня. — Сильная, умная и умеющая стоять на своём. Нужно быть слепым, чтобы это не увидеть.

Она печально усмехнулась и спрятала лицо от него.

— Никто моего возраста никогда не обращался так со мной.

— Огромное упущение.

Идиоты. Даже сказать ему больше было нечего, потому что как можно было обижать девушку, в которой таилось столько секретов, но и столько хрупкости — Драко не знал. Теперь точно не знал. Если раньше он думал об этом, то, узнав её поближе, понял, что не сможет сделать ей больно. Это было где-то вне его принципов, выученных благодаря матери. Что-то вроде «не поднимай руку на женщину», только «не делай больно Гермионе Грейнджер». Что бы, интересно, сказала Нарцисса, познакомившись с ней?

— Это был прекрасный вечер, — будто прощаясь сказала Гермиона шепотом.

— Повторим? — Драко усмехнулся.

— Это нецелесообразно.

— Даже будучи в стельку пьяной ты умудряешься вспоминать такие слова?

Она рассмеялась.

— Меня глубокой ночью разбуди, я расскажу тебе, что такое теория зависимости.

— Оставим этот вопрос на следующий раз.

Гермиона подняла к нему глаза. В темноте она не видела надежды на следующую встречу, которая горела в его зрачках, но он мог разглядеть ту же надежду в её. Будто она просила его уговорить её на ещё один раз. Не то чтобы он был против. Драко просто не спрашивал, он констатировал, а значит не давал права на отказ.