О вражде и хорошей газете за завтраком (СИ) - "Katherine Cavallier"

— Методом исключения! — рассмеялась девушка, допивая своё вино. Драко поспешил вновь наполнить бокал, будучи совсем неуверенным в том, стоило ли это делать. — Родители настояли на Оксфорде, так что я выбирала факультет. Все технические специальности меня не манили, для социологии или психологии у меня слишком много собственных проблем, для политики я не гожусь, а вот журналистика была в самый раз.

— Почему не врач?

— Я сопереживаю несчастным людям слишком сильно, работа врачом меня бы убила.

— А вот писать статьи-разоблачения в самый раз? — он улыбнулся.

— Именно! В ваших судьбах, богачей, которым ни в чём в детстве не отказывали, разбираться куда проще. И вас не так жалко.

Он поднял голову к потолку, сдерживая рвущийся наружу почти истерический смех.

— Да ну, серьезно?

— Попробуй сравни себя и девочку с четвёртой стадией рака, кому бы ты сочувствовал больше?

Драко протянул ей вилку с кусочком фасоли на ней, чтобы Гермиона могла проверить готовность. Её не смутило, как это выглядело со стороны, она послушно зубами зацепила стручок, оценивая вкус, пока Малфой отвечал на вопрос.

— Девочке. Вероятно, поэтому у меня есть фонд помощи детям с раком имени моей матери.

Грейнджер округлила глаза, её рот был слишком занят, чтобы что-то сказать. Драко усмехнулся.

— Вот мы и нашли то, что ты обо мне не знала.

Девушка перевела дыхание и кивнула.

— Вкусно. Но… фонд? Почему я никогда о нём не слышала?

— Потому что я тщательно его скрываю, очевидно.

— Но… — слов совсем не находилось. — Зачем? Ведь это то, что стоит рассказывать людям.

— Забавно, — усмехнулся Драко. — Я-то думал, что ты живёшь по принципу «хочешь делать что-то хорошее — делай это тихо».

Гермиона пустилась в рассказ будто из своей курсовой работы:

— Вопрос осведомлённости о такой страшной болезни остаётся крайне важным в обществе. Рак на ранней стадии, особенно у детей, обнаружить крайне сложно, родителям кажется, что это какая угодно проблема или капризы ребёнка, только не рак. Если бы известные личности больше об этом говорили, больше людей бы знали, что такая проблема действительно существует! — и выглядела при этом, как школьница, которая доказывала, как важно вязать шапочки бездомным.

— Я учту, — не стирая с лица усмешки, хохотнул Малфой. — Ещё какие-нибудь ошибки, мисс Грейнджер?

Он, должно быть, активировал какой-то её особый режим. Казалось, она достанет из клатча целую папку со всеми его недостатками, чтобы рассказать ему весьма подробно, с аргументами и доказательствами.

Однако, она довольно устало уточнила:

— Их много. Ты уверен, что хочешь это обсуждать?

— Мне было бы интересно. Ты ведь обещала мне такой подарок, когда со мной закончишь. Почему бы тебе не приступить, пока я заканчиваю стейки?

«Справедливо», — язвительно подметила совесть Гермионы.

Ей не хотелось лишать себя материала для дальнейших статей. Но ведь в действительности вся её работа несла в себе цель — заставить богатых, самовлюблённых, слишком зацикленных на успехе людей задуматься о том, что они делают. Она могла случайно по пути разрушить чей-нибудь брак, но смысл был совсем не в этом.

— Но ты позволишь мне об этом написать? — осторожно спросила Грейнджер, он кивнул.

— Мы ведь договорились, что я не лезу в твою работу.

— При условии, что я оставляю твоих друзей в покое, — она почти перебила его. — А я не оставляю.

Драко задумался, пока щипцами подхватывал мясо и укладывал то на сковороду. Ему было любопытно, и всё сказанное он сможет потом воплотить, превращая свою фигуру в лучшую версию самого себя. Достаточно для личной выгоды, не так ли?

Он наклонился вперёд, опёрся рукой о край стола, его глаза очертили её лицо, покрывшееся паутинкой румянца от алкоголя.

— Я совру, если скажу, что вариант, в котором ты соглашаешься на мои условия, меня не устраивает и я его не жду. Ты можешь писать, можешь не говорить, но в любом случае, мне интересно тебя выслушать. Потому что я правда хочу знать, что ты скажешь, а не потому что пытаюсь развести тебя и использовать наш разговор против тебя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Его серьёзность её чуть напугала, видимо он воспринял шутливый тон чересчур буквально, теперь ей было стыдно. Гермиона согласно кивнула дважды, даже трижды, чем выставляла себя, похоже, полной дурой.

— Ладно, хорошо, — как бы в подтверждение своих кивков щебетала Грейнджер. — Я… да, я понимаю.

— У меня, в отличие от тебя, нет диктофона в сумке, — он попробовал разрядить обстановку шуткой, и это сработало, выводя их на более безопасную линию разговора. Только вот опасностей в ней таилось больше в конце, а не по пути.

— Для начала — частные самолёты, — Гермиона пустилась в рассказ, мягко посвящая его в то, что через год, два, пять может значительно испортить ему жизнь. Теперь, конечно, Малфой слушал её куда более внимательно и мысленно делал пометки, чтобы заняться теми или иными вопросами позже.

Даже когда тарелка с ужином оказалась у неё перед лицом, Гермиона не сдавалась, уже более обширно рассказывая о недовольстве общества, не делая акцента именно на Драко. Она умудрилась задеть в разговоре и Тео, и Пэнси, но вот про Блейза почти ничего не сказала.

— Вникни в то, что он делает. Потому что судя по тому, что я вижу, там финансовая пирамида, а не инвестиции. И это очень… очень плохо! — такой комментарий она оставила о делах Забини и продолжила рассуждения вплоть до глубокой ночи, которая накрыла их своими тяжёлыми крыльями.

— Ты пьяна, ты знаешь? — заметил Малфой, когда Гермиона, закончив ужин, положила голову на сложенные перед собой руки. Она до сих пор рассуждала о каких-то очень далёких, но важных вещах так, как умела, похоже, только она.

— Как и ты, — ехидно подметила девушка, и он согласился, чувствуя, что слегка переборщил с вином. Но сожалений в своей голове Драко так и не дождался, жалеть ему было не о чем. Теперь точно.

— Так ты скажешь что-нибудь об ужине?

— Ты прекрасно готовишь, признаю свою ошибку.

— Напишешь об этом в статье? — очередная шутка, кажется, сотая за этот вечер.

— Нет, — резко, но насмешливо отрезала Гермиона. Она оттолкнулась руками от столешницы, чтобы подняться, но ноги на каблуках её подвели. Драко мгновенно подскочил с места к ней, чтобы поймать.

Они выглядели, вероятно, как два идиота со стороны. Одна его рука обвила её талию, не позволяя упасть, а второй он сам нашёл опору в крае стола.

— Надо было отказаться от вина, я не умею пить, — пролепетала она куда-то около его груди, до ключиц даже на каблуках Гермиона не доставала.

— Это был мой коварный план, ты просто не раскусила его.

— Залезть ко мне в сумку или под юбку? — уточнила Грейнджер.

— Напоить тебя и заставить задуматься, может я не так ужасен, как тебе казалось, — повторил Малфой свои же слова, что сказал ей днём ранее в магазине. Она не осталась в стороне, всё ещё прижимаясь к его тёплому телу. Боже, каким же он всё-таки был огромным, и как же сильно хотелось окунуться в это тепло и закрыть глаза.

— Я уже сказала, что не считаю тебя ужасным.

— А каким считаешь? — Драко посмотрел на неё сверху вниз, аккуратно придерживая. Прекрасно понимая, как неправильно то, что он делал сейчас.

Гермиона запротестовала, вырываясь из его рук и строго объявляя:

— Тебе не удастся выбить из меня и слова комплимента, Драко Малфой!

— Я просто дождусь новой порции твоего творчества в таком случае.

— Мерзавец, — прошипела Гермиона, снова падая в его объятия будучи не в состоянии стоять ровно. Драко наклонился вниз, всё ещё не позволяя ей упасть, и расстегнул ремешки на босоножках, он слушал её тихие протесты, сказанные почти шёпотом. — Что ты делаешь?

— Скидываю с тебя эти орудия пыток, — резюмировал он, стаскивая каблуки с её ног. Теперь на земле она стояла чуть твёрже, но убирать руки от его свитера не собиралась.

Когда он снова поднялся к ней, с улыбкой осматривая пьяную Гермиону, она мутно проговорила: