Тигрица - Дженнифер Блейк

Вот, значит, как, подумала Джессика. Что ж, если она олицетворяет собой ходячий вызов всему тому, что знает и умеет Рафаэль, тогда многое становится понятным. Но так ли обстоит дело в действительности?

— Ему придется быть очень осторожным, чтобы тигрица его не поцарапала, — серьезно сказала она.

— О, он прекрасно это понимает! И сознательно выступает в роли добычи, чтобы выманить тигрицу из ее логова. — Карлос снова улыбнулся ей, и Джессика удивилась, каким теплым стал его взгляд. — Но хватит о нем. Обрати свое внимание на меня, Джесс. Мне бы очень хотелось потанцевать с тобой.

— Под это? — удивилась Джессика, испытывая прилив благодарности к Карлосу за то, что он столь своевременно решил сменить тему. Судя по первым аккордам, зажигательную румбу вот-вот должно было сменить довольно быстрое танго. — Я что-то не…

— Сейчас поставим что-нибудь американское. Подожди секундочку.

Он уже хотел броситься к стереоустановке, когда Джессика задержала его. Меньше всего ей хотелось вмешиваться в естественный ход танцевального вечера и привлекать к себе внимание.

— Дело не в этом…

— А-а, ты боишься не попасть в ритм? Неужели ты не знаешь, как танцуют этот танец? — Он повернулся и поставил свой бокал на ближайший столик. — Идем, я тебя научу.

— Но я…

Не обращая внимания на ее слабые протесты, Карлос схватил Джессику за руку и потащил на середину свободного пространства. Джессике ничего не оставалось, как последовать за ним — не устраивать же ей демонстрацию своего упрямства на глазах у всех? Кроме того, посреди комнаты уже танцевало несколько пар, и она искренне надеялась, что на ее ошибки никто не обратит внимания.

— Вот, — сказал Карлос, разворачивая Джессику лицом к себе и опуская руку ей на талию. — На самом деле тебе необходимо помнить только одну вещь: танго — это танец страсти, в котором партнер поддерживает и направляет свою даму. Ты должна просто позволить мне вести тебя. Начинаем?

— Ничего подобного.

Стальной голос Рафаэля раздался прямо за спиной Джессики. Схватив ее за руку, которую она уже положила на плечо Карлосу, or заставил ее повернуться лицом к себе, проделав это так быстро и неожиданно, что Джессика потеряла равновесие и наткнулась на чего. В следующее мгновение руки Рафаэля с такой силой сомкнулись вокруг ее тела, что из легких Джессики с негромким шумом вырвался воздух.

— Ну вот, вечно ты все испортишь! — рассмеялся Карлос. — Я уже почти что стер всякую память о тебе из сердца прекрасной Джессики, и тут появляешься ты!..

— Брысь отсюда! — Горящий взгляд Рафаэля впился в испуганное лицо Джессики. — Ты больше не нужен.

— Хорошо, я уйду. Но я был оскорблен в своих лучших чувствах, и я тебе это припомню.

Рафаэль метнул на него острый, как наваха, взгляд.

— Припомни, припомни, — проворчал он.

В следующий миг он подхватил Джессику и увлек за собой.

Они танцевали, и Джессика чувствовала его напряженное тело и крепкие мускулы рук, живо напомнившие ей о ночи в Рио — особенно в сочетании с ритмичной латиноамериканской музыкой. Яркие картины и образы, которые она считала забытыми, один за другим проносились в ее мозгу. Она видела скульптурный силуэт его обнаженного тела, Склонившегося над ней, видела блеск золотого медальона на его мощной шее, чувствовала мягкое тепло тропической ночи и тонкий запах дорогого одеколона, смешивавшийся с благоуханием цветущего жасмина. От этого по ее телу растекся жаркий огонь, а кровь прилила к щекам.

В своем возбуждении Джессика не сразу заметила, что она танцует это танго, бездумно и без усилий следуя за Рафаэлем. Карлос назвал танго танцем страсти… Что ж, похоже, он был прав; пламя сумасшедшего восторга жгло ее тело, и она видела, как в глазах Рафаэля разгорается ответный огонь.

Когда Рафаэль наконец заговорил, голос его звучал отрывисто, почти грубо.

— Что он тебе говорил? — требовательно спросил он. — Похоже, тебе было приятно. Во всяком случае, я видел, как ты улыбалась.

Неужели она ошиблась? Неужели его лицо выражало не страсть, а лишь оскорбленное чувство собственника? Неужели это была обычная ревность, а не то, другое чувство?

— Ничего особенного, — ответила она. — Так, пустяки…

— Значит, ты знаешь, на что обращать внимание, а на что — нет? Ведь Карлос считает, что он рожден для того, чтобы заниматься любовью с женщинами. Он готов соблазнять каждую, кто попадается ему на пути…

— А ты? Ты тоже?..

— Я должен заниматься любовью только с одной женщиной.

Говоря это, он прижал Джессику к себе так крепко, что ее тело ощутило возбуждение его плоти. Почувствовав, как нечто горячее и твердое прижимается к ее мягкому лону, Джессика резко выпрямилась. Ее тело как будто плавилось, и она ощутила себя послушным воском в его руках, с которым он был волен делать все, что ему заблагорассудится. Это было невероятно мощное, примитивное, первобытно-дикое чувство, и Джессика поняла, что проще ему поддаться, чем пытаться сдерживать себя.

Быстрым движением сильных рук Рафаэль заставил Джессику прогнуться в танце и развернул ее. Джессика невольно схватилась за его руку, хотя ее первым желанием было оттолкнуть его прочь. Она хотела отстраниться, прекратить этот безумный контакт двух тел, чтобы хоть немного опомниться и прийти в себя, но это оказалось невозможно — во всяком случае, до тех пор, пока музыка продолжала звучать и кружить их в вихре танца. Не успела Джессика отступить, как Рафаэль рывком снова прижал ее к себе. Ей оставалось только крепче держаться за него, чтобы не упасть. Сердце Джессики стучало в груди, а ноги сами двигались в такт чувственной быстрой музыке.

Наконец в оглушительном крещендо скрипок и бубнов наступил финал. Рафаэль резко остановился, продолжая так крепко прижимать Джессику к себе, что она буквально расплющилась на его груди, а ее губы почти коснулись его шеи. Глаза Рафаэля под полуопущенными ресницами возбужденно сверкали, на лбу проступила испарина, он тяжело дышал. По его телу пробежала легкая дрожь, и он отступил, отводя взгляд в сторону.

— Нам нужно поговорить, — услышала Джессика его срывающийся шепот. — Не сейчас, позже. Я приду к тебе, когда все разъедутся.

— В мою комнату? — переспросила Джессика, не зная, позволять ли ему это.

— Это будет не очень разумно. Просто, прежде чем подняться наверх, дождись меня, пожалуйста, здесь или в саду.

Все это было сказано с безупречной вежливостью. Возможно, сам Рафаэль считал свои слова просьбой, но для Джессики они прозвучали как приказ. Приказы же неизменно вызвали в ней инстинктивный протест.

— Мне казалось, что мы уже все обсудили, — решительно заявила она.