Образование древнерусского государства - Владимир Васильевич Мавродин

дойдут мадьяры с пленными своими до Карха, греки выходят к ним навстречу. Мадьяры заводят торг с ними…[407].

Но набеги венгров на славян были далеки от «примучивания» аваров. Народная память не оставила нам воспоминаний о венгерском владычестве. Да и не могла оставить, ибо это был сравнительно незначительный эпизод в истории восточных славян, да и сами налеты за военной добычей и рабами, которые предпринимали венгры, еще не могут считаться регулярной и постоянной зависимостью славян от мадьяр.

Не случайно летопись сохранила только одно упоминание об уграх.

Идоша Угри мимо Киев горою, ежа ся зоветь ныне Угорьское, и пришедше к Днепру сташа вежами, беша бо ходяще аки се Половци. Пришедше от въстока и устремишеся через горы великие, яже прозвашася горы Угорьскиа…

По сих же (обрах. — В.М.) придоша печенези; паки идоша Угри Черни мимо Киев, послеже при Олзе[408].

Летопись датирует появление угров под Киевом 898 г., но хронология летописи чрезвычайно сбивчива: то сейчас же после обров приходят печенеги, затем уже черные угры, то угры опережают печенегов, ибо проходят у Киева еще при Олеге, тогда как печенеги появляются лишь при Игоре. Кроме того, если предположить, что угров привело к Киеву переселение из Лебедии в Ателькузу, то, во-первых, летописная дата явно не соответствует истинному времени передвижения мадьяр, а во-вторых, станет очевидным, что летописец в одном рассказе повествует и о переселении угров из Лебедии в Ателькузу, и о их выселении из Причерноморья вообще, и переходе через Карпаты в Паннонию, что действительно имело место в конце IX в.

Все это свидетельствует о том, что появление угров под Киевом уже изгладилось в народной памяти в летописные времена. Но в Киеве все же еще помнили, — правда, путая детали, воедино сливая различные события, — о передвижениях угров из Лебедии в Ателькузу, когда они действительно могли пройти «мимо горою», что имело место, по-видимому, в 30-х годах IX в., и из Ателькузы в Паннонию через Карпаты, что также не могло не отложиться в народных преданиях, так как и во время этого перехода угры шли тоже через славянские земли.

Правда, передвижения мадьяр в русском эпосе и летописной традиции оставили гораздо меньший след, нежели борьба Руси с печенегами. И это понятно. Печенеги длительное время враждовали с Русью, нападали на нее, опустошали, грабили. Угры же, грабя и «ополоняясь», лишь короткое время хозяйничали в черноморских степях, что не могло не отразиться в исторических представлениях русского народа. А когда угры шли «мимо Киев», они, очевидно, не напали на город, а, наоборот, быть может, часть их даже остановилась и осела здесь, дав название Угорскому под Киевом, ибо придумывать свой рассказ об уграх, для того чтобы объяснить происхождение названия «Угорского», как считают некоторые исследователи, летописец не мог, если не считать, что он ставил своей задачей развивать остроту ума у своих далеких потомков. Появление среди русских дружинников «Угринов» объясняется не появлением на Руси закарпатских мадьяр, а оседанием в Приднепровье каких-то колен, родов угров времен Лебедии и Ателькузы, не пошедших за своими собратьями через Карпаты, а оставшихся здесь, на Среднем Днепре, у хазарского Самвата, у русского Киева.

В 30-х годах в придонских степях, в Лебедии, появились печенеги.

Вторжение кочевников не могло не отразиться на связи Приднепровья и Хазарии. Власть хазарского кагана ослабевает.

Туманное воспоминание о прекращении даннических отношений полян к хазарскому кагану нашло свое отражение в рассказе летописца:

Съдумавше же Поляне и вдаша (хазарам. — В.М.) от дыма мечь, и несоша Козари ко князю своему и к старейшинам своим, и реша им: "се, налезохом дань нову". Они же реша им: "откуду?" Они же реша: "в лесе на горах над рекою Днепрьскою". Они же реша: "что суть въдали"? Они же показаша мечь. И реша старци Козарьстии: "не добра дань, княже. Мы ся доискахом оружьем одиною стороною остромь, рекше саблями, а сих оружье обоюду остро, рекше мечь; си имуть имати дань на нас и на инах странах". Се же сбысться все…[409].

Полагают, что мотивом этого рассказа летописца послужило противопоставление русского обоюдоострого меча хазарской сабле, и только. Но гораздо правдоподобнее предположить, что в нем нашло отражение высвобождение полян из-под власти кагана, освобождение, добытое мечом, и если не войной, то во всяком случае угрозой войны.

Произошло это событие в 30-х годах IX в., и естественно, память о нем облеклась в легендарную форму. Это уже время кагана народа «Рос» Бертинских анналов, о котором речь будет дальше.

Но связи с Хазарией продолжали развиваться и крепнуть. Мы уже говорили о торговых сношениях Руси с Хазарией и Камской Болгарией, о поселении славян и русов в Хазарии, в Итиле, о их службе в войске Хазарского кагана.

Этими связями объясняется хазарское влияние на Руси.

В Херсонесе Константин Философ «обрет же тоу еваггелие и псалътырь роушькыми письмены пьсано. И человека обреть глаголюшта того беседою, и беседовать с ним, и силоу речи приемь, своей беседе прикладае различни писмень, гласнаа и съгласнаа, и к богоу молитвоу дрьже, и вьскоре начеть чисти и сказовати»[410].

Несомненно, евангелие и псалтырь, найденные Константином Философом, были «пьсано» славянскими «чертами и резами», о которых говорит Черноризец (мних) Храбр,[411] а не скандинавскими рунами, так как Константин Философ не только разобрал их, но и начал «чисти и сказовати» на русском языке, который, конечно, не был ни готским, ни скандинавским языками, о которых этот знаток славянского мира не имел никакого представления, а только славянским, доступным Константину Философу, солунскому греку, привыкшему к речи окружающих Солунь (Салоники) обитателей славянских поселений. Мы знаем, что у хазар была письменность, что подтверждается находками не расшифрованных надписей на камнях Маяцкого городища, буквенными начертаниями на кирпичах Саркела, надписью на баклажке из Новочеркасского музея, на камнях в балке Писаной на Миуссе, близ Славянска на Донце, на скале у станицы Усть-Быстрянской, у входа в пещеру на горе Синайке близ Рыльска и т. д.[412]

Эти загадочные знаки древней письменности похожи на знаменитые орхонские Древнетюркские надписи VII–VIII вв.

Мы не ставим своей задачей разрешить сейчас вопрос о происхождении древнерусской письменности, но нельзя не связать древнерусское, дохристианское письмо, о котором говорят ряд источников и находки костей и посуды со знаками письменности, с хазарской письменностью.

Судя по знакам древнерусской письменности, изображения которых дошли до нас, это не были скандинавские руны. Они не были и древнетюркским орхоно-енисейским письмом. Это была своя, русская письменность, свои, славянские «черты