Июнь 41-го. Окончательный диагноз - Марк Солонин

Восклицательный знак акцентирует внимание на той, очевидной для военного специалиста, истине, что силами трех дивизий нельзя обеспечить долговременную оборону на фронте в 100 км. Далее, на той же странице документа, предполагаются, однако, еще более решительные действия Красной Армии: «Подведение моторизованных и танковых соединений вплотную к границе дает возможность предположить, что при изготовлении немецкой стороны к нападению противник совершит в соответствии со своими тактическими основоположениями (см. приложение 2) превентивное или одновременное наступление с ограниченной целью, дабы сорвать наши приготовления к нападению или помешать им». [340]

21 июня начальник оперативного отдела штаба 3-й ТГр подписывает последнюю перед началом войны разведывательную сводку о противнике (Feindnachrichtenblatt). Фактической информации о противнике много, и она весьма точна; так, из девяти упомянутых в сводке соединений Красной Армии восемь присутствуют со своими реальными номерами, и их дислокация выявлена достаточно близко к реальности. Но вот понять намерения советского командования немцам по-прежнему не удается. Соответственно, поставлена задача: «При допросе важно установить, какие крупные (долгосрочные) намерения русское Верховное Командование преследует своими операциями. Во время допросов пленных офицеров важно выяснить, почему русские силы были развернуты перед Неманом, вместо того, чтобы при ожидаемом превосходстве сил немцев встать за Неманом или вообще выбрать тактику отступления в глубь большой страны…» [341]

Так и не поняв загадку оперативного искусства Красной Армии (в скобках заметим, что разгадать ее пока еще не удалось никому), командование 3-й Танковой группы вермахта готовилось воевать по всем правилам военной науки. Ожидая встретить в приграничной полосе ожесточенное сопротивление, минные поля, железобетонные ДОТы у дорог, засады в лесах, немцы даже несколько «перемудрили» с выбором маршрутов продвижения моторизованных соединений; так, в «Указаниях по ведению операций 3-й Танковой группы», направленных в середине июня в штабы корпусов, было сказано:

«Следует учесть, что основные дороги в полосе нашего наступления заняты войсками противника и имеют заграждения, простирающиеся на большую глубину. Поэтому наступление передовых частей не должно проводиться непосредственно по дорогам или вблизи от них. Наступать следует в стороне от дорог с тем, чтобы в дальнейшем выйти к дороге в тылу противника и таким образом предотвратить отступление его передовых пограничных сил на тыловые позиции…» [342]

В авангард наступления Танковой группы было поставлено пять саперных батальонов, которым предстояло снять минные заграждения, восстановить разрушенные дороги и в дальнейшем навести мостовые переправы через Неман. Учитывая, что местность в полосе наступления (особенно на южном фланге) изобилует озерами и мелкими лесными речушками, особое внимание уделялось захвату переправ и меж-озерных проходов. «Вражеские пограничные посты, отряды охранения, переправы и мосты следует атаковать и захватывать небольшими ударными группами, прежде чем противник успеет сообщить об угрозе или разрушить искусственные сооружения. Такие действия нужно осуществлять внезапно, умело, смело и самоотверженно». [342]

Для достижения максимальной умелости и смелости решено было привлечь диверсантов из полка специального назначения «Бранденбург». «Для боя за межозерные проходы у Капчяместис, Вейсяй и Шлавантай (н.п. в 25–30 км западнее Меркине. — М.С. ) , а также для захвата переправы у Меркине в распоряжение 12-й танковой дивизии передаются части полка особого назначения «Бранденбург». Подразделения этого полка — на каждый объект по 20–30 человек — должны занять заранее указанные проходы и держать их открытыми, а мост в Меркине занять еще до подхода передовых отрядов [танковой дивизии] или предотвратить взрыв этого моста». [343]

Все эти усилия и ухищрения были направлены на решение одной, главной задачи: в первый же день наступления, максимально используя фактор тактической внезапности, выйти к Неману и захватить (навести) переправы на восточный берег раньше, чем ошеломленный противник успеет подтянуть к речному рубежу крупные силы. Задача очень непростая — принимая во внимание особенности местности и расстояние в 40–70 км от границы до Немана. Возвращаясь к истории боевых действий мехкорпусов Юго-Западного фронта, отметим, что задача наступления на такую глубину в течение одного дня там даже не ставилась (не говоря уже о том, что никогда не выполнялась).

В конечном счете соединения 3-й ТГр были развернуты в следующем порядке (см. рис. 12). Две танковые дивизии (7-я тд и 20-я тд) 39-го танкового корпуса пересекали границу вдоль каунасского шоссе, затем поворачивали на восток и наступали вдоль дороги Кальвария, Симнас на Алитус. Моторизованные дивизии корпуса (14-я мд, 20-я мд) оставались во втором эшелоне, для их выдвижения на советскую территорию просто не было свободных дорог. Южнее 39 ТК, вдоль дороги Лаздияй, Сейрияй к реке Неман наступали две пехотные дивизии (5-я пд, 35-я пд) 5-го армейского корпуса.

Самый сложный по условиям местности маршрут наступления был у соединений 57-го танкового корпуса; основная дорога (до которой еще надо было дойти, преодолев 15 км лесного массива с многочисленными озерами) через Капчяместис, Лейпалангис на Меркине была предоставлена 18-й моторизованной дивизии (при этом один из двух мотопехотных полков дивизии был оставлен во втором эшелоне). 12-я танковая дивизия должна была выйти к дороге на Меркине напролом через лес, для решения такой задачи дивизию усилили одним пехотным полком из состава 5 АК. 19-я танковая дивизия оставалась на территории «Сувалкского выступа» в резерве командования Танковой группы.

На левом (северном) фланге 3-й ТГр наступление моторизованных соединений прикрывали две пехотные дивизии (6 пд, 26 пд) 6-го армейского корпуса, им предстояло пройти более 80 км и захватить переправы через Неман у г. Пренай (первоначально предполагалось, что после этого через Пренай на восточный берег Немана будут переправлены две моторизованные дивизии 39 ТК). Правый (южный) фланг Танковой группы прикрывал своим наступлением на Гродно 8-й армейский корпус 9-й Армии.

Что же касается диверсантов из «Бранденбурга», всесокрушающая мощь которых воспета двумя поколениями советских «историков», то их участие ограничилось следующим: «Во второй половине дня [командующему 57-го корпуса] представился лейтенант — командир группы диверсантов (спецназа). Он ничего не знает о находящихся в его распоряжении транспортных машинах и необходимом снаряжении. Запросы в адрес командования 3-й Танковой группы по телефону, сделанные начальником оперативного управления штаба корпуса, показали, что использование спецгруппы 22 июня вряд ли возможно, поскольку техническое имущество лишь по особому распоряжению Группы надо предварительно заказывать из Варшавы». [344] Впрочем, на темп и масштаб немецкого наступления это обстоятельство никак не повлияло.

В полночь 21–22 июня в штабе округа/фронта, уже переместившемся из Риги на полевой КП в лесу у Паневежис, была подготовлена Разведывательная сводка № 02. Последняя перед началом войны. Группировка войск противника на «каунасско-вильнюсском направлении» (в реальности это была 3-я Танковая группа плюс семь пехотных дивизий 16-й Армии из состава ГА «Север») была описана следующим образом. Было установлено наличие штабов четырех пехотных дивизий, причем только у одной из них (5-я пд) нумерация совпадала с реальной. В районе Инстербурга (60 км от границы) был «обнаружен» штаб 12-го армейского корпуса, в реальности находившегося у Бреста. Упомянуто также семь пехотных полков (непонятно — входивших, по мнению составителей сводки, в состав выявленных пехотных дивизий или действующих самостоятельно), а также несуществующий в природе «206-й кавалерийский полк». Вместо четырех танковых дивизий в сводке присутствует лишь один-единственный «25-й танковый батальон». При этом непосредственно у границы было выявлено присутствие только 5-й пехотной дивизии, 405-го пехотного полка и некого пехотного батальона без номера. Злополучный «танковый батальон» находился якобы в районе Инстербурга (ныне Черняховск). [345] Такая оценка группировки противника — даже отдаленно не совпадавшая с реальной — многое объясняет в решениях и действиях командования Северо-Западного фронта. Практически в те же минуты, когда была подписана Разведсводка № 02, в штаб округа/фронта из Москвы поступила печально знаменитая «Директива номер один». После чего, в 2 часа 25 мин. 22 июня от имени Военного совета ПрибОВО была выпущена Директива (б/н) для командования 8-й и 11-й Армий. Дословно повторив текст московской Директивы («в течение 22–23 июня возможно нападение… на провокации не поддаваться… одновременно быть в полной боевой готовности» ), командование округа/фронта добавило и несколько пунктов от себя. В частности, было приказано «семьи начальствующего состава 10, 125, 33 и 128-й стрелковых дивизий перевозить в тыл только в случае перехода границы крупными силами противника». [346]