Войны некромантов - Андрей Дашков

Он считал самого себя мертвым – это было частью изощренного плана Дресслера. Программа, реализованная на уровне инстинктов, заставляла его действовать со скоростью и точностью, практически недоступными людям, прошедшим курс обыкновенной тренировки... Он действительно являлся почти идеальным исполнителем – до тех пор, пока в программе не произошел сбой, и Руди начал медленно и мучительно осознавать себя...

* * *

...Ствол «питона» уперся Императору в грудь. После этого Рудольф не медлил. Он и сам не мог бы обезвредить пулю на таком малом расстоянии. Он выстрелил в упор и увидел, как кровь выплеснулась на камни из спины стоявшего перед ним человека.

Тотчас же давление на него ослабло, подошвы перестали липнуть к полу, а человек начал падать вперед, и Руди пришлось отступить в сторону. Он закачался – настолько мало сил у него осталось – но все же наклонился, чтобы произвести контрольный выстрел. Это оказалось излишним. Он констатировал смерть от остановки сердца.

* * *

– Прекрасно, мой мальчик! – произнес рядом с ним очень знакомый голос. – А теперь иди ко мне!

Голос был женским, но с какими-то странными хриплыми нотками. Чтобы увидеть говорящего, Рудольфу нужно было повернуть голову. Он поворачивал ее одновременно с револьвером, в котором еще осталось три заряда. Он не мог позволить этой девке продолжать дурацкую затянувшуюся игру.

В поле зрения Руди появилась голова Тайлы.

Он увидел глаза настоятеля Дресслера.

Рудольф давно забыл, что такое страх, но это было по-настоящему страшно. Глаза хунгана как будто глядели сквозь прорези в маске, сделанной из живого женского лица. Оказывается, Руди помнил их спустя десять лет... Он почувствовал слабость, вялость, полное бессилие... Перед ним был тот, кого он искал и когда-то смертельно боялся. Человек, разбудивший его от вечного сна, руководивший им, пославший его с самоубийственной миссией в Клагенфурт. Хозяин его тени. Посредник между ним и Бароном Самеди...

Руди не мог причинить боль настоятелю. Сейчас он был как игрушка с выключенным питанием. И все же, все же... Какая-то остаточная энергия бродила в нем. Что-то, принадлежавшее только ему и никому другому в целом мире, заставило его медленно поднять револьвер. Одно из звеньев сковавшей его цепи было надпилено, и оставалось сделать последний рывок, после которого мог наступить неизвестный рай освобождения. Или смерть.

«Прощай, Дресслер!» – с трудом прошептал он. Его палец разорвал невидимую паутину и сдвинул с места спусковой крючок...

* * *

...Ствол «питона» коснулся чистого бледного лба принцессы. На ее лице не было ни единой морщинки и ни малейших признаков испуга. Но Руди воспринимал его теперь, как всего лишь одно из обличий хунгана.

Дресслер сверлил его взглядом. Губы девушки безобразно шевелились, выплевывая заклинания. Каждый звук отдавался в мозгу Рудольфа болезненным изменением. Часть его клеток отмирала. Заклятия боко опустошали его с ужасающей скоростью...

Через несколько секунд Руди забыл не только об освобождении, но и о том, почему хотел убить эту стерву...

Чья-то тень надвинулась сбоку. Взгляд Руди был прикован к лицу Тайлы, поэтому он увидел вначале следствие, а потом уже причину. Узкие ножи воткнулись в оба уха девушки и скрестились где-то внутри ее мозга. Руди успел заметить, что рукоятки ножей охвачены окровавленными, но очень тонкими пальцами. Пальцами, которые тоже принадлежали женщине...

Ему показалось, что из зрачков Тайлы-Дресслера выпрыгнули черные спиралевидные пружины. Энергия удара была так велика, что смерть наступила мгновенно. Дресслер не успел «переместиться» и оказался намертво связан с необратимо поврежденным носителем. Необходимо было вмешательство извне, чтобы освободить его из плотской тюрьмы. А она начала гнить с той самой минуты, когда клетки перестали обновляться и прекратилось течение крови.

Если бы Дресслер мог хоть что-нибудь осознавать, то понял бы, что на сей раз исчез из этого мира надолго.

* * *

...Голова Тайлы с мертвыми глазами и застывшим ртом опустилась куда-то вниз, а на ее месте возник череп, в глазницах которого чернели две вселенные. Под верхней челюстью Маски кривились губы – это была хорошо знакомая Рудольфу наглая ухмылка. Но сейчас он с трудом вспомнил, КТО улыбался так в последний раз... Из приоткрытого рта сыпался песок...

Руди все еще держал «кольт» на уровне глаз и теперь мог разнести вдребезги не только голову второй Тайлы (как он думал, настоящей), но и злополучную Маску Сета. Почему-то ему казалось, что это сразу же упростит все – даже оставшийся путь, который не будет слишком длинным.

Искушение было огромным, почти неодолимым. Он не хотел новой зависимости – хотя бы и от надежды обрести новое, полноценное бытие. Нельзя по-настоящему сильно желать того, о чем не имеешь понятия. Но он кое-что знал о жизни. Знал... и забыл.

Лазарь снял Маску. Руди увидел глаза Тайлы, устремленные на Грегора. В одном из них светилось безграничное обожание. Зрачок другого был неподвижен, а между веками скопилась желтая слизь. Рваная бескровная рана протянулась от правой брови до темени. Это обезобразило девушку, и все же она была больше похожа на Тайлу, которую он помнил.

Рудольф ожидал чего угодно, только не того, что произошло чуть позже. Тайла не воспользовалась плодами своей победы. Вместо этого она подошла к Грегору и опустилась перед ним на колени.

Пауза оказалась долгой. В течение нескольких минут сектант оставался безразличен и неподвижен. Зрачок его единственного глаза смотрел в одну точку... Руди ждал, чем все закончится. У него появилось ощущение, что он присутствует при символической встрече, которая для него уже невозможна и которую он мог прервать в любую минуту. Потом на губах Грегора вдруг зазмеилась тонкая улыбка.

Взгляд мастера стал осмысленным впервые с тех пор, как тот вышел из «Золотой короны». Он медленно поднял руку и возложил ладонь на покорно опущенную голову лазаря. Руди видел, как в тени под ладонью мелькают лица: среди них лицо Тайлы, зеленоватая физиономия мужчины с разорванной щекой, морщинистая мордочка какого-то старика... Превращения происходили мгновенно, а тень разрасталась, целиком обволакивая коленопреклоненную фигуру. Вокруг нее дрожал воздух, как будто она была всего лишь миражом в пустыне. Тень насыщалась тьмой; на сапоги Грегора все еще сыпался песок...

Лазарь держал Маску перед собой. Другая рука мастера потянулась к ней. Как только сектант прикоснулся к черепу, по его лицу пробежала судорога – болезненная, но отрезвляющая. Маска возвращала Грегору разум. Кое-кто не мог этого допустить.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});