Крепость живых - Николай Берг

– Разве что по вашей классификации…

– А что вас так бесит в трех мушкетерах?

– Бэгэродство! Уж такие люди чести… Они дворяне, вроде как офицеры привилегированной роты самого короля. Считают себя оскорбленными, если кто чихнул или зевнул в радиусе ста метров от их персон. Дуэли, дуэли… Но при этом делают все, чтоб их патрону наставили рога, да не кто иной, как английский герцог, враг Франции номер один… И какая у этих ублюдков честь? Да их повесить мало, вместе с их командиром… А люди ими уже считай сто лет восхищаются…

– Надо же… А я как-то и не задумывался… Действительно.

– И никто не задумывается. Раз в книге пишут, то и герой. Ладно, пошли, вам еще к выезду готовиться…

Выезд намечается непростой, и потому сумку надо собрать с запасом. Самое простое – набрать перевязочных материалов вдвое больше. Так вроде перед боем делали медики в Великую Отечественную. У нас не должно быть перестрелки – не с кем, но запас карман не тянет.

Завтракаем на скорую руку – и пора на утренний сбор.

Пока идем, Николаич подает идею взять с собой и медсестричку с пистолетом.

Удивляюсь такому предложению, тем более что семья Овчинникова – четыре человека. Особой битвы не ожидается, если будут еще спасенные – все же не лазарет. А так получается цельная врачебно-сестринская бригада.

– Слышали такое выражение «бутылочное горло»?

– Ну да. В смысле узкое место, где затор получается?

– Получается, так. В медицине ведь такое тоже есть?

– Полно! Вон в «Норд-Осте» вроде все ресурсы столицы были подготовлены. А на важнейшем участке первичной сортировки ни одного медика не оказалось – и этим занимались спецназовцы. А у них другая профессия. Ждали-то взрыва, медиков оттянули на безопасное расстояние. А вместо взрыва – газ. Эвакуация поэтому тоже пошла через пень-колоду… И вместо того чтобы разбросать пострадавших по нескольким больницам, всех направили в Градскую. Там тоже петлю подвоза не организовали, не выдвинули к воротам пункт приема пораженных, вот во двор и набилось в очередь триста «скорых», получился неслыханно длинный и сложный рукав переноса пострадавших. Результат: больше сотни потеряли… Так что рассказывать-то можно долго.

– Ну и хорошо.

– Да мне-то только легче. Тем более что толковая она, опытная. Не вижу причины спорить. Если согласится, конечно.

– А что ей еще остается?

…Сегодня утреннее собрание начинается по-военному точно: ровно в 9.02. Чай явно становится традицией – и отлично. Не успеваем хлебнуть по глотку, как воспаряет наш импозантный мэтр и прочувственно, как ведущий церемонию в крематории, говорит о том, что вчера погиб смертью храбрых наш соратник и мы должны почтить его память…

Овчинников, не удержавшись от тонкой усмешки, заявляет, что память мы уже почтили – еще вчера. За исключением тех, кто не соизволил.

Мэтр возмущенно отвечает, что ему никто не сообщил.

– Разумеется. Отговорки своей лени и невнимательности можно всегда найти. Тем не менее мы уже почтили память своего товарища, и вы с этим опоздали. О том, что вы убываете в Кронштадт, тоже не знаете?

– С какой стати я должен туда отбывать?

– Объединенным командованием вы назначены переводчиком в команду мортусов.

– Что это все означает?

– Тридцать итальянок-феминисток приступают к работе в качестве вспомогательной похоронной команды. Вы назначаетесь к ним переводчиком.

– Никогда не поверю, что они вызвались это делать добровольно! Это грубейший произвол! Они иностранные гражданки. И даже если они все свихнулись, я не собираюсь быть у этих могильщиц переводчиком!

– Знаете, вашего согласия никто и не спрашивает. В соответствии с законом РФ «Об обороне» в случае чрезвычайной ситуации я, как старший воинский начальник, имею право мобилизовать для выполнения насущных нужд любого. Вот вы как раз тот самый любой.

– А если я не подчинюсь?

– Вам разъяснить, что такое «неисполнение приказа в военное время»?

– Никто не объявлял, что у нас сейчас военное положение! И я не военнообязанный!

– У нас сейчас военное положение. Можете ли вы это опровергнуть?

– Могу!

– Нет, не можете. А я могу отдать приказ выкинуть вас за ворота. Михайлов, твои люди выполнят этот приказ или нет?

– Выполнят, причем с удовольствием. Нам тут дармоеды ни к чему, каждый килограмм еды не из воздуха берется.

– Я буду жаловаться!!! Вам это с рук не сойдет!!!

– Разумеется. Вот сейчас отбывает «Треска». Получите командировочное удостоверение у моего секретаря – и езжайте. Да, кстати, итальянки еще не в курсе, что они добровольно взялись за работу похоронной команды. Вам вменяется в обязанность их убедить, как говорилось ранее, проявить высокую сознательность.

– Это тем более возмутительно!!!

– С завтрашнего дня вводится карточная система на территории острова Котлин. Так что либо вы и ваши феминистки начинаете работать и получать рабочую карточку, либо у вас будут карточки иждивенцев… А, я забыл, что ваши предки во время войны служили на Шестнадцатом Украинском фронте, защищали Ташкент, и наши питерские нюансы вам незнакомы… Говоря проще, лучше вам убедить итальянок.

– Я…

– Михайлов, покажи сеньору переводчику дорогу к «Треске»!

Мы и раньше знали, что Михайлов может быть грубым, так что дальнейшее не удивило. Собственно, все уже описано Гашеком в эпизоде общения сапера Водички и венгра Каконя. Разве что Михайлов еще вернулся взять бумажку командировочного удостоверения…

Особенно веселиться Овчинников не дал, и собрание покатило по рельсам.

У меня информации негусто – сообщаю количество пациентов, отмечаю обострение хронических болезней и прошу тех, кто еще не взял витамины, получить их. Под занавес показываю косынку – эта из натовских запасов, черт ее знает, как к нам попала. Треугольный кусок особо прочной чисто синтетической ткани, знакомый многим нашим людям (тем, кто постарше, – как женский платок, кто помладше – как бандана). Только эта штука поболе банданы.

Михайлов тут же встревает с требованием провести занятия с личным составом по применению этой косынки. Овчинников выносит вердикт, и я себя поздравляю с тем, что любой, кто забыл армейское правило номер раз – инициатива наказуема! – получает головную боль. Теперь надо будет и занятия проводить. Правда, я могу схитрить, выполнив армейское правило нумер два – ничего не делай сам, если есть толковый зам.

Обучу медсестер, а они пускай передадут далее.

Николаич сообщает о том, что есть подозрения: возможно, зомби начали маскироваться и прятаться. Это еще не вполне достоверно, но иметь в виду стоит всем.

Хранитель выглядит измотанным, но рапортует достаточно бодро: было две тысячи восемьсот семьдесят человек, пришло и доставлено иными путями двести одиннадцать, эвакуировано восемьсот сорок четыре человека. Таким образом, на довольствии две тысячи двести тридцать семь человек. Продовольствием обеспечены в нормальных объемах, угрозы голода пока нет, но питание все консервированное – из флотских запасов, поэтому любое поступление более свежих продуктов – особенно овощей, фруктов и так далее – приветствуется. Также ведутся работы по благоустройству территории. В не подготовленных к проживанию помещениях уже никто не размещается, но, разумеется, и комфорта особенного нет. Из Кронштадта доставили ДДП – мобильную душевую установку на автомобильном прицепе. Если все будет в порядке, то с завтрашнего дня будет работать баня. Это встречается радостным гулом. Раздаются вопросы:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});