Слезы русалки - Надежда Виданова

Девочка заёрзала у матери на коленях, Вера подняла голову и увидела деверя в компании крупного лысого мужчины с широким лицом и маленькими глазами.

– Вадим, – Вера встала и протянула ему руку, обрадованная встречей. Она любила его, потому что Вадим был отцом Арсения.

– Здравствуйте, Вера, – Вадим ответил на рукопожатие.

– Здрасьте, – дядя Гера поклонился Вере как королеве и смутился словно влюблённый школьник.

Вадима сообщение отца Андрея о приключившемся с Сашей несчастье заставило поверить в проведение. Сколько времени он готовил поездку домой и не решался сдвинуться с места, а тут сама судьба приказала бросить все дела и выехать.

Он поделился этими заботами с дядей Герой.

– И ведь давно говорил я тебе, – дядя Гера отвесил на лбу Вадима громкий щелбан. – А ты как типичный русский мужик, пока петух в задницу не клюнул, не перекрестился. Так всегда и бывает, если сам не идёшь, то жизнь заставляет. Про гору и Магомета слыхал небось?

– Сто лет бы там не появлялся, – хмуро буркнул Вадим. – Нет там ничего хорошего. Деревня да колхоз. Ничего невозможно добиться.

– Можно сказать тут ты прям всего добился.

– У меня карьера идёт в гору, – обиделся Вадим. Он так и не научился не расстраиваться, когда другие указывали ему на неудачи. – Я достаточно обеспеченный человек.

– А ты пробовал жить, а не бесконечно чего-то добиваться?

– Тебе легко говорить, у тебя квартира свободная, можно ее сдавать и ни о чем не думать, – они с дядей Герой перешли на "ты", хоть называть его дядей Вадим все равно не перестал. – Я зарабатываю свой хлеб в поте лица.

– И очень счастлив?

– Вполне, – соврал Вадим.

– Моя конура – конура твоего офиса – конура под названием "Пятёрочка" в двух шагах от дома – моя конура. Вот так выглядят твои серые дни. Тебе не тошно?

– Повторяю: я зарабатываю деньги.

– Для чего и для кого? Чтоб в гроб их к себе положить?

– Я ещё помирать не собираюсь.

– Помнишь классика? Да-да, я в отличие от тебя книжки читаю, ты на меня не смотри тут и морду свою попроще сделай, не то щас пропишу в неё. Классик говорил, что человек внезапно смертен, вот в чем беда. Твои денежки за эту халупу я трачу больше на благотворительность, себе оставляю чисто на шиш с маслом. Потому что я живу, а не гоняюсь за призраками. Ты какая-то мышь захудалая. Ты даже дышать нормально не можешь. Вдох коротенький, выдох пискливый. Тебе на что лёгкие даны? Дышать нужно как детки дышат. Полной грудью вдох, полной грудью выдох. Только тогда и почувствуешь себя живым. Вот как в твоих палестинах я б задышал! Я на море-то ни разу не был.

– Ой, поехали, если тебе так хочется. Познакомлю тебя с родней, посмотришь на море, подышишь.

– Правда, что ль?

– Правда-правда, собирайся. Я тебя по-дружески приглашаю. На отказ серьёзно обижусь.

С дядей Герой всяко не страшно, подумал Вадим.

Уже в самолёте Вадим понял, что дядя Гера боится летать. Он бесконечно читал свой карманный молитвослов и лобызал икону покровителя путешественников Николая-угодника, а как приземлились выдохнул полной грудью и стёр со лба испарину. Вадим хотел посмеяться над ним, но не стал. Он очень ценил дядю Геру и был за многое ему благодарен.

Второе страшное открытие настигло Вадима в магазине, когда он увидел за прилавком Алёну Михайловну. Между ними сразу пробежала искра узнавания, мгновенно сразив обоих. Вадим беспомощно уставился на нее.

Он был так поражён, так испугался, будто увидел тёщу в гробу. Алёна Михайловна за прилавком…Она, так гордившаяся деньгами своего мужа, так презирающая тех, кто был ниже ее, особенного Вадима…

И вот теперь он, Вадим, стоит перед ней при деньгах в своём великолепном брючном костюме, который стоил как месячная зарплата тёщи. Провинциал, покоривший Москву. Карьерист, умеющий делать деньги. Тот, каким Алёна Михайловна всегда мечтала видеть зятя.

Но в Вадиме не было злорадства. Почему-то он почувствовал стыд.

– Слышь, Вадик, че ты замер как статуя? – Дядя толкнул Вадима в плечо, тот от неожиданности чуть не отлетел в противоположную стену. – Надо, наверное, купить что-то. Что там благоверная твоего брата любит? Там зефиры-шмефиры всякие. Конфеты может какие. Матушка, вы б посоветовали, чего, а то, видите, мой друг никак не сообразит.

– Он по жизни не сообразительный, – отмахнулась Алёна Михайловна.

Дядя Гера загоготал, находя ее ответ очень остроумным. Он по-панибратски опустил руку Вадиму на плечо, отчего Вадим весь вздрогнул и отшатнулся. Алёна Михайловна презрительно рассмеялась своим новым хриплым, будто прокуренный смехом.

Своё знакомство они с Вадимом дяде Гере так и не раскрыли.

Вера приняла Вадима с его другом тепло и радушно. Дядя Гера совсем заробел, а когда ему доверили держать на руках маленькую Лиду вовсе залился румянцем. Он держал ребёнка как дорогущую хрустальную вазу, и дышал еле слышно. Вадима изумила почти детская стеснительность дяди Геры перед Верой.

Племянница Вадиму не понравилась, ему было горько, что он нашёл девочку довольно неприятной. Странные светлые глаза смотрели на него равнодушно, в них не было Вериной теплоты или Сашиного обжигающего огня. Холод, прямо-таки трескучий мороз – вот каковы глаза этой маленькой девочки. Такой мороз обычно холодит до боли.

– Давай перейдём на "ты", – Вера улыбнулась Вадиму. – А то, право, неудобно перед дядей Герой. Но, Вадим, позволь на родственных правах тебя немного поругать. Нельзя так просто взять и уехать. Я не к тому, что не нужно стремиться к московским перспективам. Я имею в виду человеческое общение.

– Я ему то же самое говорил, – подал голос дядя Гера.

– И оставить Юлю одну – плохое решение, – Вера подумала о Викторе. – Она ведь тебе не чужая, чего бы ты не думал.

– Это я тоже говорил, – продолжал заверять дядя Гера.

– Я очень надеюсь, что мы опять станем одной семьёй. Трудно быть одиноким, Вадим. Ты, наверное, и сам это понял. В близких людях есть свет любви и надежды, единственный свет, которым можно отогреться.

– Я то же самое буквально вчера сказал, – восторженно щебетал дядя Гера.

Вера решила наконец поощрить дядю Геру своим вниманием. Она обернулась к нему и улыбнулась почти кокетливой улыбкой.

–  Кстати, Лида у нас недружелюбная девочка, никого, кроме Саши особо не воспринимает. Даже отца Андрея. А вас