Слезы русалки - Надежда Виданова

из тысячи возможных Саша изберёт для неё.

– Черт с ней! Не знаю и знать не желаю, – Саша застонал от головной боли.

Это было не то, что Вера ждала услышать от Саши. Он откинул голову и с облегчением вдохнул в себя воздух.

Вера молча поднялась и покинула Сашу. Ей не достало сил не обернуться.

Она не любит, избегает взглядов.

Ее улыбки предназначены другим.

Неловко за руки хватать ее не надо.

Прости ее за то, что не любим.

Ты отпусти, плохое это дело -

Неволить птицу за решеткой и замком.

Напрасно ложную любовь лелеял,

Жди настоящую, она придёт потом.

Глава 35

Отец Андрей был горячо привязан к семье Дроновых главным образом оттого, что напасти этой семьи заставляли его остро чувствовать своё призвание пастыря, живущего тем, чтоб помогать ближнему. Сначала он стал духовным целителем Марии и утешителем своего лучшего друга Петра. Затем его вовлекла роковая пучина смертей этой семьи, где отец Андрей проповедовал себе и им непостижимую волю небес и надежду на другую вечную жизнь. Безумие и смерть. Разве видела эта семья что-либо иное?

Любовь, размышлял отец Андрей. Этой семье дарована сильная безграничная любовь. Ею был озарён Петр, так любивший свою Марысю и их детей. Энергия его любви помогала справляться с напастями, несла во тьму спасительный свет.

Преемницей Петра отец Андрей считал Веру. Это хрупкое нежное создание было наделено огромной силой христианской любви. Она дарована Богом этой семье во спасение, отец Андрей был убеждён в этом.

Они молились вместе о Саше.

– Неправда, – говорила Вера, осенив себя крестом. – Он не уйдёт. Он не готов ещё.

– Правильно говоришь, моя девочка, – вторил отец Андрей.

Отец Андрей теперь ежедневно захаживал к Вере в дом, чтоб проведать Марию и обеспечить той должный уход.

– Это не ваша забота, а моя, – возразила Вера. – Раз Саша теперь не может, а Вадим далеко, именно я должна заботиться о свекрови. Вспомните книгу Руфи, – она улыбнулась своей детской благодушной улыбкой, чем напомнила отцу Андрею Лидию, невесту Павла. До этого он не мог разглядеть сходства, о котором так много говорили.

– Верочка, не стоит, Саша не зря отказался знакомить тебя с ней, – отец Андрей собрался с мыслями открыть Вере эту тайну. Саша с Вадимом будут недовольны, но разве Вера не заслужила?

– Вы так говорите, будто моя свекровь представляет собой что-то страшное. Она просто нездоровый человек. Меня так просто не испугать на самом деле. Я только кажусь пугливой.

– Она больна душевно, Вера. Твоя свекровь не хозяйка своему рассудку.

Вера испуганно дёрнулась и замолчала. Она думала о своей дочке, догадался отец Андрей, есть ли в малышке дурная кровь бабки.

– Не скажу, что Мария опасна, она давно не встаёт с постели, у неё недостаёт физической силы быть буйной. В последние несколько лет после смерти ее любимого Павла, она лишь ворочается во сне и шёпотом призывает его по имени. Проснувшись, она не понимает кто она и что с ней. Меня она не узнает, она никого не узнает. Неразумное дитя точно твоя Лида. Хотя, наверное, девочка в своём младенчестве и то соображает больше.

– Я хочу увидеть ее. Пойдёмте сегодня вместе.

– Не стоит, Верочка, она тебя не знает, неизвестно как отреагирует.

– Я не так уж страшна.

Решимость на Верином лице вновь обозначила сходство с той другой женщиной.

Женщиной, которую Мария боялась и видела в каждом углу.

Вера решительными быстрыми шагами побрела к комнате Марыси, отец Андрей едва за ней поспел.

Первое, что захлестнуло Веру, когда дверь в комнату свекрови была отперта, это духота. Духота была в спертом воздухе, она была в густом запахе, аналогов которого Вера ещё не знала. Воздух пропитался ладаном, потом, запахами старости, свежераспаханной земли, гнилых досок и холодных камней. Голова закружилась.

– Давайте откроем окно, – скорее взмолилась, чем сказала Вера.

Когда нос привык к невыносимому запаху Вера бросила взгляд на постель, где бодрствовала женщина со слабым рассудком. Глаза играли с Верой злую шутку, они видели лишь маленькую худенькую девочку-подростка со страдальческим лицом и бархатными Сашиными тёмно-серыми глазами.

Это же ее Лида, только старше на десять лет, изумилась Вера. Неужели ей дано сейчас заглянуть в будущее и увидеть собственную дочь подростком? Не такой она представляла себе Сашину мать. Да и вообще любую женщину, имевшую внуков и взрослых сыновей.

Марыся смотрела на неё во все глаза, потом обреченно протянула руку медленным, оттого и пугающим движением. Из девочки трогательного очарования Марыся превратилась в глупую страшную старуху за считанные минуты.

В этом лице было нечто большее, чем безумие, нечто большее, чем веселье, нечто большее, чем ненависть и недоверие. С каждой секундой Марыся все менее походила на человеческое существо.

Вера протянула дрожащую руку в ответ, Марыся схватила ее цепкой хваткой. Она узнала своё кольцо. Маленький палец с грязными отросшими ногтями любовно гладил изумруд.

– Это ваше, – задрожал Верин голосок. – Вы можете это забрать.

Марыся подняла на Веру непонимающий взгляд. Вера вырвала руку, сняла кольцо и протянула Марысе. Та схватила кольцо и поспешила надеть, кабы не отобрали опять. Потом она поднесла руку Веры к своим шершавым губам.

– Moja wlasnosc2, – произнесла она хриплым голосом.

Вера обернулась к отцу Андрею.

– Наверное, польский язык, – он пожал плечами. – Ее отец был поляком.

Раздался грохот, при неудачной попытке подняться Марыся упала с кровати.

– Zbawiciel3, – шептала Марыся.

Отец Андрей поспешил поднять ее, они с Верой уложили Марысю в постель. Марыся держала руку Веры в своей так крепко, что невозможно было освободить, слюнявя ее в смачных поцелуях, повторяя непонятное Вере и отцу Андрею польское слово.

– Не губи меня, люби меня, – ломано произнесла Марыся, словно впервые произносила что-либо на русском языке.

– Меня зовут Вера. Я жена вашего сына Саши.

Марыся согласно закивала, любовно оглядывая Веру. Она мягко ослабила хватку, стала гладить пальцы Веры и совсем успокоилась.

Вера поднесла к ее сухим губам стакан с водой. В ответ вновь получила лобызания своей руки.

Марыся заснула со счастливой улыбкой, вновь обернувшись трогательной юной девочкой. Длинные густые ресницы чуть вздрагивали во сне.

Вскоре в отчий дом вернулся и Вадим. Он нарушил уединение Веры, явившись без предупреждения. Первой его учуяла Лида.