Охотники за ФАУ - Георгий Тушкан

Когда роту выстроили, перед ее фронтом, у стены, поставили обоих власовцев со связанными руками.

Баженов выступил перед бойцами. Затем говорил майор Свешников.

Бичкин командовал. Дезертиров и провокаторов, врагов своего народа, иуд, предателей, как их назвал Баженов в своей обвинительной речи, расстреляли перед строем.

— Зря поспешили, надо было передать их майору Север цеву, — сказал Свешников.

— Сегодня для меня главное — боеспособность роты, — возразил Баженов. — Командиру дано право — в экстренных случаях применять оружие. Я воспользовался этим правом. Готов отвечать за это.

Конечно, и полковник Петрищев, и Сысоев, и Чернявский не сели без них обедать. Пока Богун «организовывал» обед, Сысоев и Баженов вошли в столовую, где стоял накрытый стол.

— Мы с Чернявским допросили пленных, — сказал Сысоев. — Трое очень уверенно утверждают, что существует

специальная команда какого-то икс-оружия огромной силы. Оно разной мощности и, в частности, малый калибр употребляется против танков. Эту спецчасть охраняют, и никого близко к ней не подпускают. Пропаганда ли это? Судя по танку, который мы видели, это не только пропаганда. Надо сделать все, чтобы раскрыть секрет этого оружия, пусть хоть на малом калибре, и упредить… если это икс-оружие существует.

— А что я могу сделать? Ты же видишь!

— Ты? Очень много. Надо поохотиться за икс-оружием в городе, занятом противником.

— Ты как?

— Надо подумать… — Он оглядел комнату и вдруг спросил: — Что у тебя за купеческий вкус?

Баженов посмотрел вокруг. Он впервые увидел и этот широкий низкий диван красного бархата, и эти ковры на полу, и зеленые бархатные портьеры, и две горки с хрусталем, и серебряные чашки с серебряным кофейником, и какие-то удивительные кружева на столах, и искусственные цветы.

— Какого черта ты притащил все это барахло? — спросил Баженов у Богуна, помогавшего Куракову устанавливать супницу, гусятницу.

— Это майор Бичкин так приказали, чтоб вам красивее жилось. Не сгорать же такому добру.

— А цветы откуда?

— Так шо ти ж дивчата принесли: Тамара, Сусанна и Галя.

Сысоев даже не мог смотреть на Баженова, смотрел в окно.

— Выбрось цветы! — закричал в ярости Баженов. — А снова явятся дивчата, гони к черту. Понял? Как ты узнал их имена?

— Так шо товарищ майор Бичкин симпатизирует им, даже до себя в комнату приглашали. Дело молодое…

— Какого черта! Я же приказал ему!..

_ Не надо при бойце, — тихо заметил Сысоев.

_ Кураков, зови майоров и гостей обедать, — распорядился Баженов. — Только обосновался здесь, — все еще сердито продолжал он, — гляжу: «три красавицы небес шли по улицам Мадрида», — он замолчал, не уверенный, что сейчас уместно говорить цитатами.

— Ну? — нетерпеливо напомнил Сысоев.

— Ходят по тротуару туда-сюда, в окна заглядывают, а потом просят часового впустить. В чем дело? — спрашиваю. Оказывается, они местные, только что вернулись в город, одна — студентка; рады нам и предлагают свои услуги — убрать дом и даже украсить. Расспросил их, откуда, кто. Студентка — дочь партизана Невысокого из «Орешка». Верить, вроде, можно. Поблагодарил, выставил. Так нет же! Уже познакомились с майором. Я ему запретил. А он уже и в гости пригласил. Цветы ты, Богун, поставил?

— Так што я. Цветок — он не виноватый. Я у майора половину взял из тих, шо ему дивчата принесли.

— Что посоветуешь, Петер?

— От строевиков держи девчат подальше. Сам понимаешь… А что твои помощники собой представляют?

— Ты же их видел, поговори с ними!

— Я встречался с майором Бичкиным в запасном полку, когда он был начальником штаба, — типичный «фенд-рик»! — Так Сысоев называл недалеких офицеров, щеголявших своей «фронтовой» грубостью. Всем, кроме большого начальства, они говорили «ты» и любили хвастать своими якобы сверхгероическими похождениями.

Наконец все сели за стол. Выпили пива.

— Пиво, — сказал полковник Петрищев, — дают в Англии только раненым. Пиво быстро восстанавливает силы.

— Пиво и мне Равич прописал, — подтвердил Ольховский.

— После такого дня, — сказал Бичкин, — меня эта водичка не устраивает, мне нужно нечто более существенное. Как, товарищ комендант?

— Офицерам за обедом, — отозвался Петрищев, — не требуется разрешения старшего пить водку, если спиртное не запрещено.

— При исполнении служебных обязанностей запрещено, — возразил Баженов, — а работа у нас круглые сутки. Пейте, но в меру.

— Душа меру знает, — обрадовался Бичкин и налил из фляжки в фужер.

— Двое лей, один держи! — Чернявский подставил и свой бокал. Он выпил, захлебнулся воздухом, откашлялся и сказал: — Надо сильнее разбавлять.

Бичкин выпил еще и еще. Это он называл «пить по-фронтовому». Он раскраснелся и тараторил без умолку.

На просьбу Баженова воздержаться от «выражений» он ответил, что «фронтовая выпивка требует и фронтовых словечек».

— Он часто такой? — тихо спросил Сысоев.

— Нет. Оказался весьма исполнительным и боевым, но любит прихвастнуть, щегольнуть, стремится к «прелестной жизни» и периодически обнаруживает страсть к спиртному. Ну, что мне сейчас с ним делать?

— После обеда отправишь спать.

Опьяневший Бичкин, встречая осуждающие взгляды Баженова, Сысоева и Петрищева, говорил без умолку, говорил о трудностях фронтовой жизни, о том, что хоть на время обеда надо забыть о строгой дисциплине и «ослабить гайки».

— Никакая отвага в боях и никакие ордена, — сказал полковник Петрищев (у Бичкина на груди красовались три ордена), — не могут оправдать недисциплинированность. У советского офицера, как вам известно, должна быть иная сущность.

— Филиповский мне так объяснил, — перебил Бичкин, — почему он часто выпивает: очень, говорит, тяжело под огнем. Трудно выдержать. Выпьешь — легче.

Майора Свешникова, плотно сбитого, среднего роста, сдержанного, чуть медлительного, дисциплинированного, без «военной косточки», Сысоев мысленно назвал «лектором». Так он определял людей начитанных, умеющих четко, хоть излишне пространно, излагать мысли и любящих к случаю и без случая поучать других. И все же Свешников понравился Сысоеву. Такого можно оставить за себя.

За обедом Свешников сообщил, что по его подсчетам уже прибыло около тысячи жителей. Они пока остановились в домах пригорода. Час назад двое пошли за водой к Днепру и подорвались. Пришлось разминировать и эту часть берега. Всего же подорвалось одиннадцать гражданских. Написано «мины», а лезут в дом. Военврач Равич обещал помочь организовать больницу для местных с местным же фельдшером. Медикаменты есть трофейные.