Пушкин - Борис Львович Модзалевский

предметом; долго я думал о нем и не очертя голову принимаюсь за него. — Право, так. —

Затем другое обстоятельство, об коем следовало подумать, — это денежное; об нем скажу тебе одно только: 5 000 серебр., которые я плачу за право печатать, я взношу не теперь, не сейчас, а когда пойдет распродажа напечатанных уже экземпляров с 4 % на всю сумму, со дня совершения условия. — Чтобы тронуть дело или, лучше сказать, пустить его в ход, нужно 5.000 р. серебром, которые я думаю занять, да хоть под залог самого предприятия; если ты у своих приятелей можешь их достать; то не опасаясь ничего, сделай это. — Здесь все, кто дает денег, ломются на то, чтобы быть в доле со мною. — Какая же мне в том выгода? Поделиться доходом и платить еще проценты на занятую сумму. — А впрочем можно достать денег и без этого условия. — Теперь в заключение скажу: печататься будет 5.000 экземпляров; а чтобы окупить все расходы по изданию (и Генеральские и проценты), нужно, чтобы продалось 2.500 экземпляр. — Если они продадутся, то спекуляция — удалась; в противном случае она будет не удачна. — Вот на этот предмет нужно обратить внимание, — разойдется-ли 2.500 экземпляров; это мне давало много заботы; но обнадеживают все. — В Петербурге и 50 экземпляров нет старого издания, в Москве — ни одного, теперь он стоит 25 р. серебром. — Желающих иметь Пушкина — много; в одной Москве, как пишет Стрекалов, книгопродавцы нарасхват желают иметь Пушкина. — Обо всем этом я думал, и долго. — И так, вот мои предположения, рассветы и мысли. — Теперь для окончания прибавлю, в каком положении находится это дело в сию минуту. — Условие с Генералом мною уже подписано, — значит, назад нельзя, да я и сам не хочу. — В нынешнем месяце собираются сочинения, не бывшие в печати; составляется проект распределения статей, все приводится в систематический порядок и показывается Плетневу и Вяземскому; в Июне ненапечатанные сочинения идут на рассмотрение к Государю; а там начинается печатание и вместе с ним составление критического разбора и всего нужного к изданию. — Теперь слушай, Павлуша: если ты уведомишь меня, что скоро сюда приехать не можешь, то-есть, если раньше, эдак, месяцев 3-х или 4-х; то я беру Дурышкина (или другого кого-нибудь); если же ты можешь приехать; то я остановлю весь ход и самое печатание до твоего приезда. — Пожалуйста, подумай об этом хорошенько и дай решительный ответ; а я бы желал, чтобы ты приехал, и это право нужно. — Тогда вот как распоряжусь: дождусь тебя и когда ты напишешь разбор, биографию и всевозможные и нужные выноски, тогда все вместе за один раз пойдет к Государю и по Высочайшем разрешении начнется печатание, а ты уезжай восвояси. — Остальное уже будет дело корректора по части поправок и мое — по части типографии. — Затем писавый ждет ответа; устал от непривычки долго писать и от учений, которыми замучили; остальное место посвящаю на некоторые пьесы Пуш., найденные мною в его бумагах и не бывших в печати [карандашом отметки 13.17.22.37.].

Подруга дней моих суровых[555].

[и т. д. до стиха:]

То чудится тебе…

NB. Стихотворение неоконченное, писано в одно время с V главою Онегина, то есть около 1828-го года.

Конечно, презирать не трудно

Отдельно каждого глупца;

Сердиться также безрассудно,

И на отдельного страмца. —

Но что чудно! —

Всех вместе презирать их трудно.

Кокетке.

И вы поверить мне могли,

Как простодушная Аньеса?

В каком романе вы нашли,

Чтоб умер от любви повеса?

[и т. д.].

NB. Подчеркнутые стихи были зачеркнуты Автором.

[Рукою И. В. Анненкова:] Отвечаю тебе, Павлуша, на последнее письмо твое от 28 Апреля. — Присланные тобою деньги 850 р. серебр. получены нами; они помогли нам заткнуть кой-какие дыры, и мы тебе за это очень благодарны Твои замечания об Пушкине, то есть об печатании его сочинений заставили меня местами улыбнуться. — Послушай, Павлуша! — Почему ты думаешь, чтобы я на эдакое сурьезное дело кинулся так, как на обед к Дюме; почему же ты не предполагаешь во мне столько здравого рассудка, чтобы понять важность этого предприятия, и столько понятия, чтобы сделать его основательно? — Три месяца я думал об этом деле и рассмотрел (да не один) со всех его сторон. — Значит, я могу говорить об нем основательно; а ты говоришь поверхностно: а именно: 1) ты пишешь — подожди тебя и не говоришь, когда ты можешь приехать; 2) что я решительно на все смотрю [легко?], —неправда, потому что до окончательного моего решения я долго думал и, сообразив все, приступаю; 2) опозорить свое имя, — я не сделаю; я очень хорошо знаю, что я сам один с этим предприятием не справлюсь и уж устроено, что [далее карандашом.:] что начатое письмо заменено другим, в этих же листках № 1, 2, 3; но не уничтожается, ибо время нет с этим во виться.

[Далее рукою Ф. В. Анненкова: ] Сейчас получил от Голицына письмо

* * *

Когда в объятия мои

Твой стройный стан я заключаю

И речи нежные любви

Тебе с восторгом расточаю, —

[и т. д. до:]

И слезы их, и поздний ропот.

NB. Сие стихотворение написано в одно время с Полтавою.

12-го Мая. С.П.Бург.

Из 4-х Номеров Ванюшинова писания ты увидишь и узнаешь, Павлуша, решительное его намерение приступить к изданию сочинений Пушкина, и так как сие дело и условие Генеральшей подписано (и она сегодня с детьми на пароходе уехала заграницу), то и видя в этом предприятии со временем и выгоду и не желая при том сделать какого-либо упущения, то выслушай по сему случаю и мое мнение.

Ванюша неутомимо все пересмотрел в оставшихся бумагах, — и есть вещи, которые могут быть и в печати. План и распределение, сделан им, был нелицемерно одобрен Некрасовыми Боткиным; теперь его еще пересмотрят Плетнев и Вяземский, которые убедительно просили Генеральшу отдать непременно Ванюше, а не связываться с книгопродавцами и хотят и просили ее познакомить [их] с Ванюшей, обещая ему все, что они знают о Пушкине, ему сообщить и содействовать. И так, теперь нужен человек, который напишет [все], исключая биографии, и даст сему делу направление, — и по справедливости Ванюша тебя о том убедительно просит, и я