Легенды Соединенного королевства. Мир света - Владимир Игоревич Ашихмин

гарнизон, принадлежащий Плавеню, издревле располагался чуть ниже, ближе к Оленьей реке. Любопытно, как в нынешнее переломное время, там, у черты политических интересов, скалываются дела? Чувствую, что не гладко.

Телега, ведомая Серэнити, катила по ответвлению Торгового Тракта. Царившее затишье нарушила лишь вновь закружившаяся метель. Мокрый снег большими комьями хлестал по бокам повозки и через полог залетал вовнутрь. Снурфу это не нравилось. Он забрался под бочку и там чуть слышно шипел. Зима не относилась к любимым сезонам таракана. Вот позднее лето или ранняя осень – это другое дело. Снурфи обожает пожухлую листву и всегда тянет меня на прогулку. И практически каждый раз я иду у него на поводу. Собирая вокруг Шато травы для зелий, я с усмешкой отвергаю то, что таракан предлагает мне положить в мешок. То он притащит лист клёна, то еловую шишку, то нерасторопную птичку. Я качаю головой и говорю: «Нет, Снурфи, это не подойдёт для настоя от аллергии». Сейчас, держа путь в Железные Горы, я мечтал очутиться в одном из тех тёплых дней. Ещё недавно я до самого вечера бродил по полянкам Весёлых Поганок, занимался тем, чем хотел, плотно ужинал и ложился спать. Увы, эти деньки миновали. Как беззаботен я был.

Дорога уходила вбок. Предстоял длинный поворот направо. Какое-то время лошади двигались по дуге, давая мне возможность разглядеть проплывавшие мимо окрестности. Покатые холмы да деревья были спутниками нашего путешествия. Земля убаюкала свою спину серебристым покрывалом, сокрыв до прихода весны мириады растений. Этот бесконечный круговорот природы всегда восхищал меня. Равновесие, содержащееся в каждом сезоне, зачаровывает. Наступит пора, и из набухших почек вырастут листья. Под лучами благодатного солнца они будут зеленеть, а потом, набравши силы, станут кормом для травоядных животных. С приходом заморозков листья свернуться в трубочки, засохнут и пёстрым калейдоскопом устелют благодарную почву, которая примет их и в виде удобрений продолжит дарить новую жизнь взамен старой.

В наступающих сумерках стали видны две небольшие круглые башенки. Опоясанные каменным валом, они стояли по краям сузившегося пути. Это пост, за ним кончалась власть Иль Градо и начиналось правление ныне независимого Плавеня. Когда мы приблизились к фортификации, к нам никто не вышел. Ни одного караульного, никого. Грешем остановил лошадей напротив колодца.

– Странно всё это. Где часовые рубежа? – протянула Серэнити, внимательно оглядывая безжизненные окошки бойниц.

– Пойду посмотрю, что тут к чему, – откликнулся Грешем.

– Подожди, я с тобой, – сказал я, спрыгивая на булыжники мостовой.

Толкнув незапертую дверь сторожевой башни, я открыл вход в тёмный зал. Не переступая порог, я призвал парочку шариков света, которым приказал двигаться по кругу над моей головой. Внутри нас ждало безмолвие. Пусто, людей здесь не было. В комнате имелся стол, несколько стульев и деревянные стойки с различным оружием. На стене висел штандарт Иль Градо – могучий лев с выпущенными когтями и раскрытой пастью. Поднявшись по лестнице на второй этаж, я обнаружил комнату отдыха, а в ней двухъярусные койки с небольшими тумбочками. Отодвигая ящик за ящиком, я убедился, что все личные вещи на своих местах, а это значит, что воины пропали совсем недавно. Задумчиво перебирая расчёски, нитки, ремни и куски мыла, я под ворохом платков нашарил крохотную медную шкатулку с надписью «Моему мужу Габриэлю от его Николь». Шкатулка была снабжена ромбовидной кнопочкой, я нажал на неё и створ крышки распахнулся, под ним покоился локон золотистых волос и три засушенных лепестка розы. Вернув шкатулку обратно в тумбочку, я прошёл через ряд заправленных постелей и поднялся на третий этаж, который представлял из себя офицерский кабинет. В нём мне попался журнал пограничного капитана. Полистав его, я не заметил ничего подозрительного. Длинный список выплаты зарплат да несколько заметок о незначительных дисциплинарных взысканиях, вот и всё что содержали в себе страницы. Пока я читал, Грешем заинтересованно рассматривал на стене выцветшую фреску. На ней красивая дама прислонилась к мраморной колонне, её увенчанные кольцами пальцы нежно поддерживали щенка. Силуэт дамы едва узнавался, краска облупилась и обнажила под собой тёмный камень.

– Автор произведения – настоящий мастер, – заявил вампир. – Вы только посмотрите, как тонко выведены кисти рук! А лицо? Брови и глаза? Какие изгибы! Впечатляет!

– Немного диковато, что такой шедевр нарисован прямо на стене, – рассеяно отозвался я. – Может капитан этой башни в прошлом был художник?

Я провёл перчаткой по картине. Вместе с пылью на ладони остались фрагменты штукатурки. Ничего удивительного, сырость и сквозняки безвозвратно испортили некогда красивый портрет. Я вздохнул и подошёл к единственному окошку, через которое лился жёлтый свет луны. Переведя глаза вдаль, я увидел сияющую точку. То, разгораясь, то практически затихая, она мелькала среди деревьев короткими вспышками огня. Поманив Грешема, я указал ему на необычное мигание.

– Как думаешь, что это?

– Уместнее сказать то, чем это не может быть. Вряд ли это пилигримы или уставшие странники. От поста до туда меньше мили, так что если бы это был кто-то добропорядочный, то он бы заночевал здесь.

– Логично, – согласился я. – Надо предупредить Эмилию и Серэнити.

Вампир понимающе хмыкнул. За время путешествия мы уже привыкли к разного рода опасностям, а пляшущие в ночи языки пламени показались нам, как минимум, недобрым знаком. Спустившись к телеге, я рассказал подругам об увиденном.

– Пока вас не было, я сбегала на вторую башню. Внутри неё безлюдно и темно. Я чувствую, что тут произошло что-то страшное. Возле этого места клубится Тьма. Горьким туманом она расползается по моим жилам. Говоря это Серэнити держала наготове боевую булаву.

– Звучит зловеще, но ехать куда-то сейчас тоже смысла не имеет, – прошептала Эмилия, становясь возле меня. – Я предлагаю заночевать на заставе, а поутру двинуться дальше. Выставим часовых и поспим на кроватях, а не на деревянном полу телеги. Если кто-то к нам заявится, то окажем сопротивление. Как по мне, башню оборонять легче, чем сражаться посреди поля.

Серэнити открыла рот, чтобы ответить, но её опередил жалобный крик. Не раздумывая, великий инквизитор, как серая тень, понеслась на призыв о помощи. Переглянувшись, мы кинулись следом за ней. Бежать пришлось недолго. Даже не запыхавшись, я нагнал Серэнити у могучего дуба. Среди всколоченных корней лежал молодой солдат со вспоротым животом. Его кишки спутанной массой вывалились наружу. Серэнити прижала амулет Ураха ко лбу умирающего.

– О, Всеотец! Кто это сделал с тобой?

Глаза солдата расширились, вероятно, боль под воздействием магии ушла из его тела.

– Там!

Солдат ткнул пальцем в сторону неярких вспышек.

– Там, звероподобные твари!

Судорожно втянув ртом воздух, умирающий продолжил прерывающимся голосом:

– Они напали на нас и выволокли, как скот, а теперь приносят в жертву.

– Кому приносят в жертву?!

Вопрос Серэнити остался без ответа. Остекленевшие глаза парня устремились в