Скиппи умирает - Пол Мюррей

Отец Лафтон моргает.

— DVD?

— Ведь памятный концерт — для того, чтобы что-то осталось в памяти, верно? А есть ли лучший способ сохранить что-то в памяти, чем DVD с записью памятного концерта? Позвольте я изложу вам свою идею. Когда вы устраиваете подобное мероприятие, родители учеников приходят с видеокамерами, желая запечатлеть это событие. Психология толпы двадцать первого века: люди желают запечатлеть спектакль, желают владеть им. Можно называть это побочным эффектом позднего капитализма, можно называть это попыткой побороть несказанную быстротечность жизни. Не важно. А важно то, что в эти драгоценные моменты все они желают заснять своего малыша. И вот я о чем в связи с этим думаю. Мы сами заснимем весь концерт, и тогда вместо неряшливой записи, сделанной дрожащей рукой, с кашлем тетушки Нелли и с соседским шуршаньем шоколадками, папаша малыша получит профессионально отснятую, обработанную цифровой техникой запись на DVD, чтобы она оставалась в его вечном владе… Да-да, продолжай.

Последние слова адресованы Тревору Хикки, который уже несколько минут стоит на сцене с застывшим выражением лица. Теперь тот поспешно начинает свою речь:

— Дамы и господа, тот подвиг безрассудной храбрости, который вы сейчас увидите, потрясет и изумит вас. Огонь — древнейший и непобедимый враг человека…

— Я кое-что выяснил — парочка наших выпускников работает в этой области, так вот, они говорят, что можно выпустить диски, запись обойдется примерно центов в пятьдесят за штуку. Ну, еще упаковка, обложка, на это тоже кое-что уйдет. Основное — это сама запись: освещение, прокат камеры, микшерский пульт, оплата услуг специалистов. Но сколько мы ни потратим, все вернется к нам в десятикратном размере. Вы только подумайте: такой DVD — идеальный рождественский подарок! И все дядюшки, бабушки и четвероюродные родственники — все они получат по диску!

— Древнегреческий философ Гераклит считал, что все на свете состоит из огня, — продолжает Тревор.

— И им будет очень приятно, потому что они не только получат запись отличного рок-н-ролла в исполнении музыкантов классической выучки, опус для валторны высочайшего уровня, патриотическую балладу на нашем родном ирландском языке и многое-многое другое, имеющее столь же высокое историческое значение, но и будут знать, что потраченные деньги станут инвестицией в будущее Сибрука — да-да, это важно, пометь, Труди, — кусочек истории, инвестирование в будущее… Господи, да что этот парень делает? Ты что такое творишь, а, чтоб тебя черти взяли!

Изумленное лицо Тревора Хикки выныривает из-за его круглого зада, который обращен к залу и к которому приставлена спичка. Артистические навыки покинули Тревора, и он принимается бормотать заготовленную речь заново, с начала:

— Дамы и господа, тот подвиг безрассудной храбрости, который вы сейчас увидите, потрясет и изумит вас…

— Черта с два! — Автоматор, одним прыжком очутившийся на сцене, хватает Тревора Хикки и спихивает его вниз по ступенькам. — Завтра в девять утра — ко мне в кабинет, — рычит он вдогонку мальчишке, вышвырнув его за дверь. — Если тебе так нужно, чтобы кто-то подпалил тебе задницу, ты обратился по верному адресу. Исключим из школы на неделю — посмотрим, как это тебя потрясет и изумит.

Отряхивая руки, с кирпичным лицом Автоматор возвращается к столу.

— Понимаете, это как раз то, против чего мы здесь выступаем. Разве так следует чтить Деса Ферлонга? Разве так следует благодарить человека, который сорок два года служил ордену Святого Духа? Чтобы какой-то шутник пускал ветры и поджигал их прямо на сцене?

— Нет-нет, — восклицает отец Лафтон, — конечно, так нельзя…

— Разумеется, черт возьми! — Автоматор, все еще кипятясь, заново усаживается за стол. — Это непременно будет вечер с качественными музыкальными номерами, даже если мне самому, лично придется пропеть все до одной песни. Ладно, кто там следующий? А-а! — Он светлеет лицом, когда в двери показывается квартет Ван Дорена. — Что они играют, отче?

— Канон ре-мажор Пахельбеля, — отвечает отец Лафтон, а потом, после нескольких мгновений внутреннего колебания, прибавил: — Возможно, вам знакома эта музыка по новому ролику, рекламирующему “ситроэн-оспри”.

Автоматор кивает.

— Качество, — комментирует он, откидываясь на спинку стула.

Поначалу квартет кажется немного развинченным: между валторной и фаготом, похоже, остается какой-то зазор, да и альт звучит не слишком-то хорошо. Но затем треугольник вносит порядок в общее звучание, а Рупрехт — довольно громко велев фаготу: “Играй помедленнее”, — выводит всю четверку к успокоительному кружению канона. По мере того как разворачиваются эти круги, повторяя и разрабатывая тему медленно нисходящей гармонии, на остроконечном розовом лице отца Лафтона появляется умиротворенное выражение, а рядом с ним, наверное бессознательно, Автоматор бормочет: “‘Ситроэн-оспри’… миля за милей… один из лучших автомобилей своего класса”.

Амулет… он спас меня.

Джед стоит на коленях на берегу реки. А из воды на него смотрят блестящие глаза принцессы. Река течет сквозь ее прозрачный образ, покрывая его рябью и дрожащими искорками света. Между ними, свешиваясь с его колен, виден амулет в виде арфы, наделенный силой превращать пламя демона в теплые мирные звуки музыки; он поворачивается медленно, как колыбельная, как листок в памяти сильного ветра.

Твое сердце — вот что спасло тебя, джед.

Слова, которые она говорит, приносят на поверхность воды пузырьки (по одному слову в пузырьке): чтобы сложиться в целую фразу, они выстраиваются в ряд. Принцесса показывается из темницы, где она вморожена в лед: на это ей магии хватает. А внутри бледного изображения ее лица чуть видно его отражение, как будто они превращаются друг в друга.

Ночь. На горизонте — там, куда полдня скакать на коне, с горного склона исчезла тень от замка. После того как убиваешь Огненного Демона, стены рушатся и вся долина пестрит — и не только цветами, папоротниками и деревьями, но и мышами — полевыми и летучими, червяками, лягушками, лебедями и утками, оленями и лошадьми, которые появляются из угла твоего глаза, все разом, в серебристой чаще света, где туча отступает и выходит луна.

ТЫ ПОДХОДИШЬ К КОНЦУ ПРИКЛЮЧЕНИЙ, ДЖЕД! ТЕБЕ ОСТАЛОСЬ ПОБЕДИТЬ ВСЕГО ОДНОГО ВРАГА! Ее глаза мерцают вместе с рекой, вспыхивают ярче, а потом тускнеют, как метеор. НО ЭТО БУДЕТ САМАЯ СТРАШНАЯ БИТВА. МНЕ БЫ ОЧЕНЬ ХОТЕЛОСЬ БИТЬСЯ РЯДОМ С ТОБОЙ. НО, ДЖЕД… СЕРДЦЕ — ЭТО ДВЕРЬ В ДРУГОЙ МИР, И КОГДА ОТКРЫВАЕШЬ ЕГО, ОНО НИКОГДА БОЛЬШЕ ПО-НАСТОЯЩЕМУ НЕ ЗАКРЫВАЕТСЯ. ПОЭТОМУ, ХОТЯ ТЫ НЕ БУДЕШЬ ВИДЕТЬ МЕНЯ… Я ВСЕГДА БУДУ С ТОБОЙ.

И тут опять ее голограмма как-то оживает, хрупкий образ отделяется от поверхности воды, бледная рука поднимается и тянется, чтобы коснуться его щеки…

Стоп: коснуться его щеки?

Скиппи, сидящего на полу своей комнаты, сотрясает новый, более слабый толчок, пробегая ледяными искрами по рукам, доходя до кончиков пальцев.

Что произошло только что?

ДО СВИДАНЬЯ, ДЖЕД. УДАЧИ ТЕБЕ. Принцесса снова безмятежно смотрит на него из воды, окруженная плавающими локонами золотых волос. Скиппи собирается с силами, закрывает рот, еще раз берется за пульт; ее грустные глаза с длинными ресницами еще миг глядят на него, и она медленно пропадает, растворяется во тьме.

В следующий же миг в дверь стучат. Мотнув головой, Скиппи идет открывать.

На пороге, заполняя собой весь дверной проем, стоит тренер.

Дэниел, говорит он. Я хочу с тобой переговорить.

Лицо у него не сердитое, оно вообще лишено выражения. В руке у него сложенный белый листок бумаги.

Можно войти?

Из комнаты отдыха доносится стук-стук мячика по теннисному столу, слышно, что по телевизору показывают повтор “Спасенных колоколом”. А потом дверь закрывается, и тренер оказывается внутри.

Эта комната слишком мала для него, он здесь смотрится странно. Он медленно крутит головой, оглядывая кровати, столы, книги, компьютер. Наверное, ему все должно казаться маленьким и хрупким, как игрушечные предметы в детской игре.

Ты сегодня не пришел на тренировку, говорит тренер.

Скиппи глядит в пол.

Тебе нельзя пропускать занятия, Дэниел, ведь до соревнования осталось совсем мало времени. У нас только два дня на подготовку. Ты нехорошо себя чувствовал? Да? Тебе было плохо?

Пол, пол, пол, пол.

Тело тренера поскрипывает и меняет положение. Дэниел, я сегодня получил вот это. Хруст разворачиваемой бумаги — будто звук лезвия падающей гильотины.

Уважаемый мистер Рош, с сожалением сообщаю вам, что по личным причинам я больше не смогу приходить на тренировки и участвовать в соревнованиях по плаванию. Приношу извинения за доставленные неудобства, искренне ваш, Дэниел Джастер.