Ребекка с фермы Солнечный Ручей - Кейт УИГГИН

Гордо, флаг страны родной,

Под осенним небом рей! 

А затем громкий и отчетливый голос  прорезал  воздух,  и  Эбнер  увидел  стоящего в центре помоста высокого мужчину и услышал, как тот кричит:

- Ура в честь девочки, которая спасла флаг из рук врага!

Он и так уже испытывал чувство горечи и  ожесточения,  и  так  уже  был  одинок, отрезан от жизни общества честных людей,  не  мог  пожать  дружеской  руки, разделить соседской трапезы, и это  неожиданно  прозвучавшее  всеобщее  суровое осуждение потрясло его. С вновь  вспыхнувшим  в  душе  негодованием,  уязвленной гордостью, оскорбленным самолюбием он  бросил  проклятие  веселой  толпе  и  направился  к  своему  дому  -  дому,  где  ему  предстояло  найти  собственных оборванных детей и встретить кроткий взгляд женщины, делившей  с  ним тяготы бедности и позор.

Возможно, что уже тогда его (чрезвычайно проворная) рука протянулась  к  "новой странице". Ангелы, вне всякого сомнения, не могли особенно  гордиться  тем, как произошло его  перевоспитание,  но,  смею  думать,  они  были  рады  считать его своим на любых условиях - так трудно дается им исправление этого  невосприимчивого и глупого  мира!  Да,  должно  быть,  они  были  рады,  ибо  незамедлительно послали ему доходную и, что более существенно, интересную  и  приятную работу, позволявшую зарабатывать  деньги,  делая  именно  то,  чего  требовала его натура. Он совершал чудеса бесстрашия на глазах восхищенных  и  аплодирующих конюхов; он постоянно был среди лошадей, которых так любил;  от  него требовалось заниматься обменом животных, так как Дейл, хозяин  конюшни,  даже рассчитывал на него, когда хотел избавиться от  ненужных  лошадей;  ему  были предоставлены широкие права и возможности  для  проявления  инициативы,  поскольку Дейл отнюдь не был проповедником  строгости  нравов  и  чувствовал  себя вполне способным держать под контролем любое  число  ловких  Симпсонов;  так что на этом месте перед человеком открывались безграничные  возможности,  а кроме того, было  и  жалованье!  У  Эбнера  явно  не  возникало  искушения  что-либо украсть; его душу переполняла гордость, а восхищение и удивление, с  которыми он взирал на свое добродетельное настоящее, могли сравниться лишь с  отвращением, с которым он созерцал  свое  прошлое  -  не  столько  порочное,  сколько "потрясающе глупое", как он сам снисходительно оценивал его.

Миссис Симпсон смотрела на исправление Эбнера так же, как и ангелы. Она  была благодарна Богу даже за краткий период  честности  в  жизни  мужа,  тем  более в сочетании с деньгами, присылаемыми им домой по субботам. И если  она  по-прежнему "стирала и плакала, плакала и стирала" - так всегда виделась она  Кларе-Белле, - то причиной тому была либо какая-то глубокая  тайная  печаль,  либо то, что ее и без того небольшие силы как-то вдруг покинули ее.

Как раз тогда, когда работа и достаток стучались, так сказать, в дверь,  а дети были накормлены и одеты лучше, чем когда-либо прежде,  боль,  которая  всегда таилась - постоянная, но тупая - возле ее усталого сердца,  сделалась  жестоко и торжествующе сильной, сжимая ее в своих когтях, грызя, и терзая, и  с каждой неделей оставляя ей все меньше сил, чтобы сопротивляться. И все  же  надежда еще оставалась, и выражение удовлетворения, какого никогда  не  было  раньше, появилось теперь в ее глазах - удовлетворения, которое  превратилось  едва ли не в счастье, когда доктор  распорядился,  чтобы  она  оставалась  в  постели, и послал за Кларой-Беллой. Бедная женщина не могла больше  стирать,  но покрывать хозяйственные расходы позволяло не  перестававшее  удивлять  ее  чудо получения денег от мужа по субботам.

- Как сегодня твое сердце, мама? Очень болит? - спросила  Клара-Белла,  которую лишь  недавно  отдали  в  семью  Фоггов  и  сейчас,  в  чрезвычайных  обстоятельствах, позаимствовали, как предполагалось, ненадолго.

- Даже и не знаю, Клара-Белла, - со  слабой  улыбкой  отвечала  миссис  Симпсон. - Я, похоже, не замечаю боли в эти дни, если только она не сильнее,  чем обычно. Соседи так добры  к  нам.  Миссис  Литл  прислала  мне  овощи  в  горчичном соусе, а миссис Бенсон - шоколадное  мороженое  и  сладкий  пирог.  Доктор принес капли, которые помогают мне уснуть, а мистер  Ладд  -  большой  ящик со всякой едой. И ты здесь, чтобы составить мне компанию!  Меня,  право  же, как-то даже ошеломили все эти подарки и удобства. Никогда не думала, что  увижу в этом доме херес. Я даже не решаюсь вынуть пробку; мне  помогает  уже  то, что я смотрю на эту бутылку, присланную мистером Ладдом, - как она стоит  на каминной полке и огонь отражается в ее коричневом стекле.

Мистер Симпсон приехал повидать жену, а выходя из дома,  столкнулся  на  крыльце с доктором.

- Она ужасно плоха, на мой взгляд. Как вы думаете,  она  выкарабкается  так же, как и в прошлый раз? - взволнованно спросил он доктора.

- Она выкарабкается в другой мир,  -  ответил  доктор  прямолинейно  и  грубовато. - И так как,  похоже,  нет  никого  другого,  кто  высказался  бы  напрямик, это сделаю я. Мой вам совет: раз уж вы сделали жизнь этой  женщины  такой тяжелой и полной горя, как  только  смогли,  постарайтесь  теперь,  по  крайней мере, помочь ей умереть спокойно!

Эбнер, удивленный и подавленный тяжестью этого обвинения сел на пороге,  обхватив голову руками, и тяжело задумался. Размышления  не  были  для  него  привычным занятием, и когда несколько  минут  спустя  он  открыл  калитку  и  медленно направился к конюшне, где стояла  лошадь,  то  выглядел  бледным  и  обессиленным. Это необыкновенно большое потрясение -  сначала  увидеть  себя  полными презрения глазами другого человека, а затем, столь же  ясно,  своими  собственными.

Два дня спустя он снова приехал домой, и на этот раз ему  было  суждено  подъехать к конюшне тогда, когда там привязывал к столбу свою  пегую  кобылу  мистер Кэрл, акревильский священник.

Быстроглазая Клара-Белла заметила священника, когда он вылез  из  своей  брички. Предупредив мать о его  приезде,  она  торопливо  поправила  постель  больной, поставила на место бутылочки с лекарствами и вымела золу из очага.

- Ах, не впускай его! - запричитала миссис Симпсон, взволнованная тем,  что ей предстоит принять такого посетителя. -  Боже  мой!  Наверное,  все  в  поселке считают, что я опасно больна, иначе священник и не подумал бы зайти!  Не впускай его, Клара-Белла! Я боюсь, он скажет мне что-нибудь страшное  или  будет молиться за меня, а за меня никогда не молились с тех пор, как я  была  совсем маленькой! Его жена приехала с ним?

- Нет, он один, но отец только что подъехал  и  привязывает  лошадь  у  двери сарая.

- Это еще хуже! - И миссис Симпсон с трудом приподнялась на подушке  и  в отчаянии заломила руки. - Не допусти, чтобы они встретились,  Клара-Белла!  И отошли  мистера  Кэрла  поскорее.  Твой  отец  и  за  тысячу  долларов  не  согласился бы принимать священника у себя в доме или говорить с ним!

- Успокойся, мама! Ложись! Все будет хорошо! Ты только  измучишь  себя  волнениями - и будет новый приступ! Священник - добрый человек, он не скажет  ничего, что могло бы тебя напугать. И отец разговаривает с ним сейчас  очень  любезно и показывает ему, как пройти к парадной двери.

Пастор постучал и был встречен Кларой-Беллой, которая, трепеща, провела  его в комнату больной, а затем,  когда  он  вежливо  попросил  ее  об  этом,  удалилась в кухню к детям.

Тем временем Эбнер Симпсон, оставшись один в сарае, пошарил  в  кармане  жилета и извлек оттуда конверт, содержавший лист бумаги и крошечный  сверток  в папиросной бумаге. Письмо уже  было  один  раз  прочитано  прежде,  в  нем  говорилось следующее: 

Дорогой мистер Симпсон! 

Это секретное письмо. Я слышала,  что  в  Акревиле  плохо  относятся  к  миссис Симпсон, из-за того что у нее нет обручального кольца, какие  есть  у  всех остальных.

Я знаю, что вы всегда были бедны, дорогой мистер Симпсон, и  обременены  большой семьей, такой же, как наша на Солнечном Ручье,  но  вам,  право  же,  следовало подарить миссис Симпсон кольцо, когда вы женились на ней, с самого  начала, потому что тогда с этим делом было бы покончено, так как кольца  эти  из чистого золота и не снашиваются. А ей, наверное, не  хотелось  просить  у  вас кольцо, ведь женщины совсем как девочки, только взрослые, а я знаю,  что  мне было бы стыдно просить украшений, когда и питание-то с одеждой обходятся  так дорого. Поэтому я посылаю вам хорошее, совсем новое обручальное  кольцо,  чтобы вам не пришлось покупать, а вы могли бы подарить ей браслет или серьги  на Рождество. Мне оно ничего не стоило; это подарок,  сделанный  по  секрету  одним другом.

Я слышала, что миссис Симпсон больна, и,  я  думаю,  для  нее  было  бы  большим утешением сейчас, когда она лежит  в  постели  и  у  нее  так  много  времени, любоваться кольцом. Когда у меня была корь, Эмма-Джейн Перкинс дала  мне на время гранатовое кольцо своей мамы, и мне  очень  помогало,  когда  я  клала свою худую руку поверх одеяла и смотрела, как оно сверкает.