Тишина - Бекка Фитцпатрик

Со сдавленным смешком, который, как мне показалось, прозвучал с излишней истеричностью, он сказал:

— Не обманывай себя, полагая, что это сойдет тебе с рук. — Его глаза блестели в равной степени и убеждением, и ненавистью.

— Как ты полагал, что сможешь одурачить архангелов? — последовал ответ Патча.

Хэнк подозрительно прищурился. Его взгляд наткнулся на пистолет в моей руке, лишь сейчас заметив его.

— Что это? — спросил он по-настоящему жутким голосом.

Подняв пистолет, я нацелила его на Хэнка. И испытала удовлетворение, видя, как на его лицо попеременно ложится то тень сомнения, то враждебности.

— Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? — рявкнул он.

— Твое время истекло, — ответил ему Патч.

— Мы заключили свое собственное соглашение с архангелами, — сказала я.

— Какое соглашение? — зарычал Хэнк, каждое его слово было пронизано яростью.

Я выбрала мишенью его грудь.

— Ты больше не бессмертен, Хэнк. В конечном итоге, смерть всегда стучится в двери.

Он издал краткий недоверчивый смешок, но жуткий блеск в его глазах дал мне понять, что он поверил мне.

— Мне интересно, на что будет похожа твоя следующая жизнь, — прошептала я. — Интересно, хотя бы сейчас ты жалеешь о том жизненном пути, который избрал? Оглядываешься ли на каждое свое решение и пытаешься ли понять, когда совершил роковую ошибку? Вспоминаешь ли о несчетном количестве людей, которых использовал и которым навредил? Помнишь ли имена каждого из них? Стоит ли у тебя перед глазами лицо моей мамы? Я надеюсь на это. Надеюсь, что ее лицо будет преследовать тебя. Вечность — это очень долго, Хэнк.

Хэнк рвался вперед настолько яростно, что я подумала: цепи могут не выдержать.

— Я хочу, чтобы ты запомнил мое имя, — сказала я Хэнку. — Хочу, чтобы запомнил, что я сделала для тебя то, что ты должен был сделать для меня — проявить чуточку милосердия.

Дикое, мстительное выражение его лица вдруг исчезло, сменившись настороженным размышлением. Он был умен, но я сомневалась, что он так сразу разгадал мои намерения.

— Я не встану во главе поднятого тобой восстания нефилимов, — продолжила я. — Потому что ты не умрешь. Более того, ты проживешь даже чуть дольше. Разумеется, жить ты будешь отнюдь не в Ритце. Если только Патч не собирается повысить статус этой камеры до его уровня.

Вскинув брови, я взглянула на Патча, предлагая ему обдумать эту возможность.

Что ты делаешь, Ангел? Прошептал он в моих мыслях.

К моему удивлению, способность отвечать ему в своей голове пришла ко мне совершенно естественно. Встроенный в мозг переключатель щелкнул, и силой мысли я послала ему свои слова.

Я не собираюсь убивать его. И ты тоже, так что оставь свои идеи.

А архангелы? Мы заключили сделку.

Это неправильно. Его смерть не должна быть предметом торга. Мне казалось, что я хотела этого, но ты был прав. Если я убью его, то никогда не забуду об этом. Он останется со мной навсегда, а это совсем не то, что мне нужно. Я хочу двигаться дальше. И делаю правильный выбор.

И хоть я не высказала этого вслух, но была уверена, что архангелы использовали нас, чтобы мы выполнили за них их грязную работу. Мне было достаточно того, что мои руки и так уже были в крови.

К моему удивлению, Патч не стал спорить. Он обернулся к Хэнку.

— Я предпочту, чтобы эта камера осталась холодной, темной и тесной. И я сделаю ее звуконепроницаемой. А значит, как бы громко и долго ты ни орал, единственным твоим собеседником будет лишь твое собственное нытье.

Спасибо. Со всей искренностью сказала я Патчу.

Недобрая улыбка скользнула по его губам. Смерть была бы для него наилучшим исходом. А так гораздо забавнее.

Если бы я не была настроена так серьезно, то обязательно рассмеялась бы.

— Это тебе за то, что доверился Дабрии, — заявила я Хэнку. — Она не пророчица, она психопатка. Век живи, век учись.

Я предоставила Хэнку право последнего слова, но, как я и ожидала, он хранил молчание. Я надеялась на, как минимум, неуклюжие попытки извиниться, но не особо на них рассчитывала. Вместо этого, реакция Хэнка проявилась в виде странной, едва заметной улыбки, словно он предвкушал что-то. Сей факт меня немного разочаровал, но я решила, что он этого и добивался.

В крохотной камере воцарилась тишина. Витавшее в воздухе напряжение ослабло. Отогнав все мысли о Хэнке, я остро ощутила присутствие Патча у себя за спиной, и мое состояние резко изменилось — от неуверенности к расслабленности.

На меня накатила усталость. Первыми ее жертвами стали мои руки, которые сразу затряслись. Колени также начали дрожать, а ноги подкосились. Как приступ тошноты, подкатило ко мне чувство опустошения. Стены камеры, застоявшийся воздух и даже Хэнк, казалось, отошли на второй план. Единственным, что удерживало меня от падения, был Патч.

Без предупреждения я кинулась в его объятия. Он прижал меня к стене и впился в губы поцелуем. Дрожь облегчения пробежала по его телу, я запустила пальцы под его рубашку и притянула его к себе, отчаянно нуждаясь в том, чтобы сейчас он был так близко, как никогда раньше. Его губы с силой вжимались в мои и пробовали их на вкус. В том, как он целовал меня сейчас, не было никакой нежности — в ледяной тьме камеры нас соединила отчаянная потребность друг в друге.

— Давай выбираться отсюда, — прошептал он мне на ухо.

Я была готова согласиться, когда боковым зрением заметила кое-что. Сначала я подумала, что один из факелов выпал из подставки. Но это было завораживающее, неземное голубое зарево, которое плясало в руке Хэнка. Мне понадобилось лишь мгновение, чтобы понять, чтó видели мои глаза, но я отказывалась в это верить.

Осознание пришло незамедлительно. Одной рукой Хэнк подбрасывал шар из обжигающего синего пламени, а в другой вертел черное перо Патча. Два совершенно разных предмета: один светлый, другой темный. Непреодолимо тянущиеся друг к другу. Струйка дыма спиралью поднималась вверх от кончика пера. На то, чтобы своим криком привлечь внимание Патча, времени не было. Совсем. За крохотную долю секунды я вскинула пистолет. И нажала на курок. Выстрелом Хэнка отбросило к стене, его руки раскинулись по обе стороны от тела, а рот раскрылся от удивления. Он никогда больше не пошевелится.

Глава 33

Патч не стал рыть могилу для тела. Было темно, час или два до восхода солнца, он оттащил его к берегу, прямо за воротами Дельфийского парка, и, подтолкнув сапогом, сбросил со скалы в бушующие волны.