Динамика бессознательного - Карл Густав Юнг

скорее, кажется, что сны приходят к нам откуда-то со стороны. Они не подчиняются нашим указаниям, а повинуются собственным законам. Очевидно, что это автономные психические комплексы, формирующиеся на собственном материале. Мы не знаем источника их побуждений и поэтому полагаем, что они исходят из бессознательного. Этими словами мы признаем существование независимых психических комплексов, ускользающих из-под власти нашего сознания, приходящих и исчезающих согласно собственным правилам. В состоянии бодрствования мы воображаем, что мыслим самостоятельно и можем порождать мысли в любое время по желанию. Также мы думаем, что знаем, откуда они берутся, знаем, почему и зачем они нам нужны. Когда какая-то мысль возникает помимо нашей воли или неожиданно исчезает против нашей воли, мы чувствуем, что произошло нечто исключительное, даже аномальное. Различие между психической активностью в состоянии бодрствования и состоянии сна представляется нам поэтому чрезвычайно важным. Наяву психическое видится подвластным сознательной воле, а вот в состоянии сна оно порождает странное, непостижимое содержание, поступающее будто бы из другого мира.

[581] То же самое справедливо в отношении видений. Они подобны снам, но возникают в состоянии бодрствования. Видения проникают в сознание заодно с осознаваемыми впечатлениями и представляют собой не что иное, как следы моментального вторжения бессознательных элементов. Сходное явление наблюдается и при умственных расстройствах. Как бы ни с того ни с сего, среди окружающих звуков и звуковых волн извне ухо, стимулируемое позывом изнутри, начинает слышать психические «голоса», которые никак не связаны с непосредственным содержанием сознательных процессов[484]. Наряду с суждениями, порождаемыми интеллектом, впечатлениями от органов чувств в психике возникают мнения и убеждения, принудительно овладевающие субъектом, основанные, как кажется, на чувственном восприятии, но на самом деле поступающие из бессознательного. Это бредовые идеи и фантазии.

[582] Общим для всех трех описанных выше типов явлений будет тот факт, что психическое не есть нераздельное целое, оно есть делимое и более или менее разделенное целое. Пусть отдельные его части связаны одна с другой, они при этом относительно независимы – до такой степени, что некоторые фрагменты психического очень редко или вовсе никогда не соединяются с эго. Я называю такие осколки психического «автономными комплексами», и моя теория комплексов опирается на их существование[485]. Согласно этой теории, эго-комплекс составляет основную характеристику нашего психического. Но это далеко не единственный комплекс. Другие – чаще да, чем нет – соединяются с эго-комплексом и тем самым осознаются, однако они также способны какое-то время существовать без соединения с эго-комплексом. Превосходным и общеизвестным примером здесь послужит история обращения апостола Павла. Пускай само обращение обычно представляется совершенно внезапным и неожиданным, мы знаем по опыту, что подобное глубокое переживание всегда требует длительной инкубации. Лишь когда подготовка завершается, то есть когда индивидуум «созревает» для обращения, в вихре эмоций возникает новое «прозрение» в сознании. Савл – так апостола звали ранее – уже долгое время бессознательно был христианином, чем и объясняется его фанатическая ненависть к христианам, ведь фанатизм всегда присущ тем, кого одолевают скрытые сомнения. Потому-то, кстати, обращенные оказываются наихудшими фанатиками. Видение Христа по дороге в Дамаск лишь знаменовало собой миг, когда бессознательный комплекс Христа соединился с эго Павла. Тот факт, что Христос предстал перед ним объективно в видении, получает объяснение, если вспомнить, что христианство Савла было бессознательным комплексом, проекцией и как бы ему не принадлежало. Он не мог признать себя христианином, а потому, сопротивляясь Христу, ослеп – и исцелился лишь вмешательством другого христианина. Мы знаем, что психогенная слепота всегда есть бессознательное нежелание видеть, и в случае Савла ее нужно соотнести с его фанатичным сопротивлением христианству. Это сопротивление, о чем свидетельствуют апостольские послания, никогда не угасало полностью и прорывалось порой в форме припадков, которые ошибочно приписывали эпилепсии. Эти припадки знаменовали внезапное возвращение старого «комплекса Савла», который был вытеснен обращением, как ранее – комплекс Христа.

[583] По соображениям интеллектуальной этики мы должны воздержаться от объяснения обращения Павла метафизическими причинами, не то придется объяснять аналогичным образом все подобные случаи наших пациентов. А это, в свою очередь, может привести к совершенно абсурдным умозаключениям, неприемлемым для разума и чувства.

[584] Автономные комплексы наиболее отчетливо проявляются в сновидениях и видениях наяву, патологических галлюцинациях, бредовых идеях и фантазиях. Поскольку эго их не осознает, они всегда возникают изначально в форме проекций. В сновидениях они принимают облик других людей, в видениях проецируются в пространство, как и те голоса, которые слышат душевнобольные и которые нельзя приписать людям из ближайшего окружения пациентов. Идея преследования, как мы знаем, часто ассоциируется с конкретными людьми, которых пациент наделяет качествами собственного бессознательного комплекса. Он воспринимает этих людей как врагов потому, что он сам враждебен своему бессознательному комплексу; так и Савл восставал против комплекса Христа, будучи не в состоянии осознать его в себе, и преследовал христиан как выразителей этого комплекса. Мы видим, как подобное постоянно происходит в нашей повседневной жизни: люди без колебаний проецируют свои допущения относительно других и, соответственно, любят или ненавидят ближних. Поскольку самосознание доставляет хлопоты и достичь его непросто, они предпочитают судить без малейших ограничений, не понимая, что всего-навсего проецируют себя и становятся жертвами глупой иллюзии. Они не принимают в расчет несправедливость и немилосердность такого отношения, а уж тем более не задумываются над тем, что теряют часть личности, когда, из-за откровенной небрежности, предаются непозволительной роскоши переносить собственные ошибки и заслуги на других. Чрезвычайно недальновидно думать, будто другие люди настолько же глупы и неполноценны, как и я сам, и следует, конечно, осознавать тот ущерб, которым чревато приписывание собственных высоких душевных качеств аморальным личностям, озабоченным корыстными целями.

[585] Следовательно, с психологической точки зрения духи суть бессознательные автономные комплексы, проецируемые вовне, поскольку они лишены непосредственной связи с эго[486].

[586] Ранее я отмечал, что вера в существование души является необходимым коррелятом веры в духов. Духи ощущаются нами как нечто чуждое и не принадлежащее нашему эго, а вот с душой (или душами) все обстоит совершенно иначе. Первобытный человек ощущает близость или влияние духа как нечто неприятное или опасное, он испытывает изрядное облегчение после того, как духа изгоняют. Зато ему кажется, что потеря души сродни болезни; более того, он часто приписывает тяжкие физические заболевания утрате души. Известны многочисленные ритуалы по призыву «птицы-души» обратно в тело больного. Детей нельзя бить, потому что их души могут оскорбиться и улететь. То есть для первобытного человека душа – это нечто, в обычных обстоятельствах ему принадлежащее, тогда как духи суть что-то такое, чего обычно рядом быть не должно. Первобытный человек избегает мест